Не удивляет и позиция главного законника страны. Генеральный прокурор СССР Н. Трубин изрек: «Постановление это с юридической точки зрения абсолютно несостоятельно».[370] Он и отменил постановление Илюхина, назвал его юридически несостоятельным проявлением политического экстремизма.[371] И его поступок укладывается в понятие «чиновника-исполнителя». Это о нем В.И. Илюхин написал: «Главная проблема, которую он решал тогда — как остаться в кресле. Пусть рухнет Союз, пусть рухнет Отечество, главное — останется он».[372]

2.7.4. Удивляет другое. Собственно, неужели Илюхин думал, что уголовное дело Бакатин примет к производству? Сам Илюхин, на вопрос о том на что рассчитывал, ответил: «На Конституцию СССР и действующее законодательство — я от них не отступил ни на миллиметр»[373]. Ответ для опытного должностного лица звучит слишком фальшиво. Такое развитие событий было бы чудом. Ведь Илюхин не только юрист, но и чиновник со стажем. Значит, за этим фактом стояло иное! Что же?

«…Мой шаг, — пояснил сам Илюхин, — не сиюминутное решение, а плод долгих и горьких размышлений. …Личных выгод я здесь не искал. Моя карьера до этого складывалась неплохо и, я думаю, что не пойти я на этот шаг, она и в дальнейшем складывалась бы также благополучно». Далее он говорит: «Мне особенно хотелось прокричать офицерам нашей армии: «Неужто среди вас уже нет Давыдовых и Рылеевых, Пестелей и Бестужевых, неужели нет декабристов? Почему вы позволили надругаться над собой, над страной, или вам звезды на погонах дороже Отечества?

Вот почему я не только возбудил дело в отношении Горбачева, но и сделал его достоянием широкой общественности».[374] Вечерние информационные выпуски телевидения сообщили эту новость, а 6 ноября (заметим, накануне коммунистического праздника) газета «Правда» вышла со статьей на первой странице под заголовком «Уголовное дело на Президента СССР».[375] Обоснования обвинения в статье были приведены. Бакатин позже заметит, что информация о возбуждении уголовного дела поступила в различные издания. Но поспешила предложить свои услуги только «Правда».[376]

2.7.5. Маловероятно, что почти через два месяца после совершения всем известного «преступления» (предоставления независимости Прибалтике) ответственный сотрудник прокуратуры страны на свой страх и риск просто так возбуждает дело, которое с вероятностью почти в сто процентов будет тот час же прекращено. Именно придание гласности этому факту делало это событие значимым. Уже 7 ноября на многотысячном митинге в Москве была принята резолюция в поддержку В.И. Илюхина. Там были следующие слова: «…Требуем созыва чрезвычайного Съезда народных депутатов, немедленного освобождения Горбачева М.С. от обязанностей Президента СССР и судебного расследования его деятельности на этом посту, приведшей к развалу экономики страны и государства».

Может, ради этих слов в резолюции и была задумана эпопея с уголовным делом? В пользу такого предположения говорят следующие факты: длительный срок (почти два месяца) не принятия решения в связи с отделением Прибалтики; возбуждение уголовного дела как раз накануне годовщины октябрьской революции 1917 года; быстрое включение вопроса в резолюцию (практически всего за один день).

Вполне вероятно, что возбуждение этого уголовного дела (а еще больше придание ему известности) и должно было бы быть сигналом для совершения действий, которые по не вполне ясным причинам не состоялись.{183} Версии тогда высказывались разные.{184}

Митинг получился. Но почему-то не перерос в революцию (разумеется, если кто-либо этого хотел?). Арестованный в то время Крючков писал: «…В полдень 7 ноября 1991 года, за окнами перед следственным изолятором впервые состоялась массовая демонстрация в поддержку ГКЧП. Много или мало народу — не определить, но слышу довольно внушительные выкрики: «Свободу патриотам!», «Мы с вами», «Поздравляем с праздником!», «Здоровье вам!», «Мы не оставим вас!». Слышится песня «Вставая, страна огромная».[377] Однако, страна не встала.

2.7.6. Кстати, уже 6 ноября 1991 года Генеральный прокурор подписал приказ об увольнении Илюхина из органов прокуратуры за нарушение обязанностей по службе.[378] Так решил генеральный прокурор, еще и не читая постановления о возбуждении уголовного дела.[379] Сам же Илюхин перешел на работу в прокоммунистическую газету «Правда». Из политики он не ушел.{185} Газеты наперебой писали о нем[380]. А вскоре издал книгу о своем видении Горбачева, а заодно и Ельцина, назвав ее «Обвиняется президент».

Грязью его, разумеется, обливали. А как же на то ведь и политика. Особенно постаралась газета «Рабочая трибуна», которая вспомнила прошлую илюхинскую деятельность в Пензенской области.[381] Зато другая газета назвала мужественным человеком.[382] Плюрализм.

2.8.1.«…История человечества не знала примеров, когда могучая, признанная в мире сверхдержава без войн и потрясений добровольно развалилась на куски». Так написал заместитель председателя КГБ СССР . Это о трагедии государства. как-то косвенно признал распад страшной драмой общества. Признавали многие, но факт, а не ответственность за его совершение.

2.8.2. К распаду начали идти чуть ли не с первых шагов перестройки. Хотя в 1985 — 1989 годы эйфория от перестройки была достаточно велика. Но под телешум Верховного Совета СССР страна лишалась европейских союзников. Последнее рядовые советские люди восприняли спокойно. А зря. Если правители кидают на произвол судьбы своих союзников (или сателлитов, это как назвать), то и свой народ они кинуть способнытоже.

Одним из аргументов тех, кто оправдывал такое отношение к союзникам, было то, что слишком дорого они обходятся. Что же аргумент серьезный, тратить лишнее на друзей, когда самому не хватает, не самый лучший способ ведения домашнего хозяйства. Это так. Но ведь оттого, что бросили таких друзей, сами не стали жить богаче.

Вопреки желанию почти всех любителей перестройки в результате неудачных экономических прожектов, снижения трудовой дисциплины, неконтролируемой гласности и роста вседозволенности жизненный уровень населения падал, недовольство резко стало расти. Особенно этот негативный процесс стал ускоряться с 1990 года, когда даже слепому стало видно, что от великих речей в парламентах всех мастей лучше жить не становится. Это, во-первых.

А, во-вторых, сдерживающих факторов выражать свое недовольство уже не было. Советский Союз, как доколумбовская Америка, не знавшая заразных европейских болезней, оказался без иммунитета против вседозволенности и деидеологизации. Коммунистическая идеология резко теряла популярность. А взамен было ничего, кроме недовольства, помноженного на национальные противоречия. Вопреки уверениям прежних коммунистических вождей национальный вопрос оказался не решен, а просто спрятан под покров мощной государственной машины. Но стоило машине забуксовать, как все проблемы, словно из ящика Пандоры, быстро вышли наружу.