Находилось даже приличное объяснение для этого. «Партийная дисциплина… она многое в нашей жизни предопределяла. Хотя было уже видно, что партия утратила единство, все, как чумы, боялись раскола, и потому слова Генерального секретаря — закон» (Бобков Ф.Д, «КГБ и власть», М., «Ветеран МП», 1995, с.369). Может быть, доля истины в этих словах и есть. Н. Рыжков также говорил, что комплекс Генсека сидел глубоко и подразумевал, что окончательное решение принимает Генеральный секретарь. (Ненашев М.Ф., «Последнее правительство СССР», М., «Кром», 1993, с.31).

Но больше верится в другое — желание чиновника не испортить карьеру, подольше задержаться на своем посту. Это гарантировало зарплату и уважение, перспективу для родных.

Высказывалась и такая точка зрения: «Все видели, куда катится страна, и понимали: нужно немедленно убирать Горбачева с поста генерального секретаря ЦК и спасать страну. Понимали, но медлили, а то и пытались аргументировать свою нерешительность тем, что отстранение Горбачева с поста генсека даст оружие в руки псевдодемократов, которые постараются добиться запрета партии. Горбачев же в роли генсека хотя бы создает видимость, что партия все еще у власти. Таким образом, отсутствие политической воли у высшего руководства КПСС, нерешительность и бездействие заразило болотным вирусом, а потом и парализовало всю партию. И когда наступил решающий момент, КПСС оказалась полностью деморализованной и разоруженной». (Гарифуллина Н., «Сергей Бабурин: «ныне или никогда!», М., «Альфа», 1998, с.503).

Разговор якобы состоялся в начале октября 1988 года. Крючков писал: «В таких случаях обычно дают приемнику советы, не был исключением и наш разговор в тот памятный вечер.

Поскольку настораживающие сигналы в отношении Яковлева поступали до этого и в разведку, руководителем которой я был, и в КГБ, Чебриков счел нужным посоветовать мне проявлять осторожность во всем, что связано с Яковлевым. «Учти, — говорил он мне, — Яковлев и Горбачев — одно и то же. Через Яковлева не перешагнуть, можно сломать шею». (Крючков В.В., «Личное дело», М., «Олимп», в 2-х томах, 1996. т.2, с.303).

Олег Калугин писал, что еще в 1984 году был свидетелем близких контактов Горбачева и Яковлева и сказанных Яковлевым слов о Горбачеве: «…Мировой мужик. Если он станет генеральным, в стране произойдут колоссальные изменения…Он реформатор с большой буквы…». (Калугин О.Д., «Прощай, Лубянка», М., «Олимп», 1995, с.288).

Повод для вербовки, вроде бы, действительно есть. Хотя поводов было множество и у множества лиц, а вербовали только редкие единицы из них. Фигура посла слишком заманчива, но и отрытая вербовка в случае провала будет таким скандалом! Остается только постепенная обработка, что, кстати, характерно для приобретения агентов влияния. Но это, опять-таки, довольно умозрительное предположение.

Кстати, и сам Крючков признает это: «Я вовсе не хочу сказать, что у меня в кармане лежит истина. Однако факт остается фактом — без глубокой, детальной, объективной проверки всего того, чем располагали органы госбезопасности в отношении Яковлева, в этой личности не разобраться.

Любой другой на месте Яковлева настаивал бы на проверке, причем не ради проформы, а по существу. Но, видимо, в интересах каких-то сил оставить это дело «под сукном», не доводить до истины, хотя интересы государственной безопасности и требуют совершенно иного». (Крючков В.В., «Личное дело», М., «Олимп», в 2-х томах, 1996. том, 1., с.301).

Интересы государственной безопасности действительно требуют этого. Ибо тогда уточняются причины развала великой державы. А, следовательно, можно сделать важнейший для управления страны вывод.

Но интересы А.Н. Яковлева совсем не требовали такой проверки. Чем дольше бы она продолжалась, тем больше бы в памяти среднего человека закладывалась мысль о виновности господина Яковлева. Лучше побыстрее и потише закрыть вопрос, поднятый Крючковым. Иначе виноват или невиноват, но слухи о виновности все равно пойдут. Такова психология.

Еще Жан де Лабрюйер (1645–1698) заметил: «Быть уличенным в преступлении — большое несчастье; не меньшее несчастье — попасть под ложное обвинение. Если даже суд оправдает и обелит вас, вы все равно останетесь виновным в глазах народа».

Кстати, высказывались мнения о том, что и российские социал-демократы еще раньше выступали в роли агентов влияния. «В 1904–1905 годах, используя трудности транспорта в военное время, в России были созданы забастовки и беспорядки. На организацию их Япония не жалела денег. Незадолго до войны японский военный атташе в Петербурге полковник Акаши Мотоиро организовал сеть шпионов, снабдил их деньгами, а сам, в интересах безопасности, перебрался на такой же пост в Вену для руководства японским военным шпионажем в Европе. В июле 1904 года полковник появился в Швейцарии, где через террористку Веру Засулич установил связь с Лениным и Плехановым. План подрывной работы в России был разработан. Полковник ассигновал 750 тысяч иен на покупку оружия. На деньги полковника японской разведки 4 января 1905 года Ленин выпустил первый номер подпольной газеты «Вперед», призывая к революции. 40 тысяч японских иен было отпущено на организацию восстания на Черном море». («Наш современник», N 9, 1992, с.192). Может быть, это клевета на российских социал-демократов? Может быть. Но разве так уж важно кто брал деньги, социал-демократы, социалисты-революционеры или другие? Важно, что это могло быть и, скорее всего, было. Политикам ведь тоже хочется есть и желательно вкусно.

По поддержке тогдашнего фактического правителя Германии Людендорфа большевистской революции писал С. Хаффнер. (Хаффнер С., «Революция в Германии 1918\19 гг.», М., «Прогресс», 1983, с.43).

Смеялся и Ельцин. Борис Николаевич писал: «Крючков — ученик Андропова, прошедший большую школу в наших спецслужбах. И по складу характера, и по роду работы он должен был бы мыслить реалистично, здраво, четко. Однако Владимир Александрович был заражен «профессиональной болезнью» — банальнейшей шпиономанией. Он постоянно выступал в «закрытыми» сообщениями, клал на стол Горбачева секретные записки, суть которых была одна: демократы готовят переворот. Демократы — агенты ЦРУ. Америка готовит стратегический план захвата СССР с целью поделить национальные богатства между странами НАТО, уменьшить народонасение, выкачать недра, оккупировать страну. И так далее. Я не психоаналитик, но похоже, что у Крючкова это был чуть ли не синдром бдительности из его пионерского детства. Понять, по каким законам живет современный мир, он был уже не в состоянии». (Ельцин Б.Н., «Записки Президента», М., «Огонек», 1994, с.80).

Для этой роли вполне подойдет даже секретарь (секретарша). Главное, чтобы агент имел доступ к нужной информации. Это единственное, что требуется от такой категории. Обычно, именно таким и представляют традиционного шпиона.

Собственно говоря, «чистая» разведка между внешне доброжелательными странами и состоит из такого шпионажа. Иные формы разведывательно-подрывной деятельности уже в той или иной степени означают состояние враждебности между странами.