Впрочем, атрибутика сильно не пострадала и не изменилась. Недовольные этим писали: «Что касается Феликса Дзержинского, то, если не считать памятника ему на Лубянской площади, попавшего под горячую руку разъяренной толпы в августе 1991 года, его имидж почти не пострадал. Портреты железного Феликса продолжали украшать официальные кабинеты славных продолжателей его кровавых дел, все еще гордо именующих себя «чекистами». (Бунич И.Л., «Кейс и меч», Санкт-Петербург, «Шанс», 1994, с.26).

Возможно, это был своеобразный протест обиженных чекистов. Как в брежневские времена некоторые водители в кабинах автомобилей весили небольшие фотографии Сталина.

При этом, Ф.Э. Дзержинский остался в числе мало потускневших деятелей большевистского переворота, впоследствии названного Великой Октябрьской социалистической революцией.

Уже после событий августа 1991 года, когда не было особого смысла скрывать кто чей человек. Шебаршин выпустил книгу воспоминаний «Рука Москвы», в которой он достаточно критично отнесся к личности Крючкова. В частности, он писал: «…Возникали расхождения с Крючковым. Думаю, сказывалось постоянное напряжение, беспокойство по поводу обстановки в стране, просто усталость, но краткие словесные перепалки с председателем по телефону (он редко бывал в ПГУ и еще реже вызывал меня для личного доклада) стали учащаться. В начале августа 1991 года Крючков резко отчитал меня по пустяковому поводу, упрекнул в самолюбивости (я этот грех с оговоркой признал), сказал, что приедет в ПГУ и основательно со мной переговорит. Ему давно кажется, что меня надо «приземлить». Разговор так и не состоялся». (Л.В. Шебаршин, «Рука Москвы», М., «Центр-100», 1992, с. 272–273). Как видим, особой любви к Крючкову со стороны Шебаршина не видно.

Позже вышли мемуары Крючкова, в которых помягче, но тоже без особой любви Крючков пишет о Шебаршине.

Так, что похоже дело не в том, что Леонид Владимирович — человек Владимира Александровича. А вот по духе, он вполне могли быть едины.

Вспоминая время назначения наследников Крючкова, Коржаков рассказывает об основном кадровом принципе Ельцина: «В оценках людей у него едва ли не главным критерием было простое правило: если человек не высказывался о Борисе Николаевиче плохо, значит, он может работать в команде. Непрофессионализм или нежелательные для страны действия не имели решающего значения». (Коржаков А.В., «Борис Ельцин: от рассвета до заката», Изд-во «Интербук», 1997, с. 118).

Впрочем, В.А. Крючков был несколько удивлен: «Помню, как я был поражен, — вспоминает он. — Узнав об этом назначении. Изумился я не выбору Горбачева — он-то все сделал «правильно». Мне была совершенно непонятна позиция Ельцина в этом вопросе. Ведь тогда фактически власть была уже у него, и без его согласия, уверен, назначение Бакатина состояться не могло. Неужели Ельцин не понимал, что, отдавая безопасности и разведку в руки «людей Горбачева», он лишает себя и своих единомышленников важнейших источников информации? Значит, у Ельцина была более высокая заинтересованность — он нуждался в человеке, который разрушил бы Комитет. Для этого Бакатин вполне подходил». (Крючков В.А., «Личное дело», М… «Олимп», в 2-х томах, 1996, т. 1, с. 299–300).

По свежим следам событий он писал: «Впереди у Комитета государственной безопасности и его сотрудников тяжелые времена. Канва возможных событий была намечена два-три года тому назад в Восточной Европе. Тысячи людей… будут выталкиваться в положение парий, уже начались поиски преступников, а, в отличие от поисков истины и справедливости, они всегда увенчаются успехом». (Шебаршин Л.В., «Рука Москвы», М., «Центр-100», 1992, с. 296–297). Мрачный прогноз во многом не оправдался. Но основания тогда думать именно так все же были.

«Удивительное, кстати, дело, сколько появилось этих разговорчивых «экс-резидентов» после путча. Что-то не видно и не слышно их было, когда с единственного по тем временам смельчака Калугина сдирали погоны и награды». (Панкин Б.Д., «Сто оборванных дней», М., «Совершенно секретно», 1993, с.155).

Панкин писал: «Добрая треть дипломатов, я тут не говорю уж о ГРУ, — «они»… Радист, телефонист, дежурный комендант — «они»… То же и так называемый офицер по безопасности, которого как огня боятся сотрудники административно-технической службы — он, а не посол, для них царь и бог, оттого, что он напишет о них по своим таинственным «каналам», зависит все их будущее…

Свет, тепло, работа лифта, все другие коммуникации, словом, любая система жизнеобеспечения в «их» руках». (Панкин Б.Д., «Сто оборванных дней», М., «Совершенно секретно», 1993, с. 26).

В.И. Илюхин еще в 1992 году писал: «Перевертыш Бакатин В. — бывший партийный функционер, бывший главный милиционер страны, затем главный контрразведчик и разведчик. Меня в нем всегда поражали апломб, готовность «работать» везде, куда пошлют партия и страна. По моему мнению, он человек малокомпетентный и давно занимается не своим делом, хотя сам он иного мнения. Нисколько не удивлюсь, если он вдруг станет работать министром здравоохранения, «смог» бы и там, ибо свою некомпетентность умело маскирует напористыми речами и постоянными «реконструкциями» вверенных ему ведомств». (Илюхин В.И., «Обвиняется президент», М., «Палея», 1992).

Не менее круто выразился А.В. Руцкой: «…С какой-то мазохисткой страстью бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Бакатин приступил к разгрому десятилетиями формирующейся системы безопасности страны. Мало того, в подставленные ладони американцев как песок посыпалась секретная информация и документы, на охоту за которыми ЦРУ тратило миллиарды долларов». («Наш современник», N 12, 1995, с.139).

Заметим, что именно в это время КГБ СССР имел отличные агентурные позиции в том самом ЦРУ, которое было, по словам Бакатина, на голову выше.

И в 2002 году бывший сотрудник госбезопасности Сергей Гончаров вспомнит «господина Бакатина, который не только развалил спецслужбы, но еще и продал некоторые наши секреты американцам». («Московский комсомолец», 20–27 ноября 2002, с.24).

«Савостьянов Е.В. назначен на эту должность как гражданское лицо, без присвоения традиционного воинского звания. По его мнению, назначение подобного рода является одним из шагов к демилитаризации советских спецслужб». («Красная звезда», 12.09.91, с.3).

«У квалифицированных наблюдателей это назначение вызвало большие сомнения как минимум по двум причинам. Во-первых, Савостьянов никогда ранее не работал в КГБ, во-вторых, он не имеет юридического образования». («Московские новости», N 38, 1991, с.11).