Все согласно закивали, хотя до этого нетерпеливо ворчали и ругались. Тут и там искрились в темноте светляки, назойливо гудели и кусали комары. 

— Только не связываться с полицией! — послышался чей-то голос. — Одно дело — крэкеры, другое — полиция.

—  Интересно, какая разница? — полюбопытствовал Рэй.

—  Никакой, — вмешался Гас. — Крэкер всегда будет крэкером, какую бы форму он ни напялил.

—  Ну, так как? Будем действовать заодно или нет? — настойчиво повторил свой вопрос Рэй.

—  Будем! Будем!

—  Ты правильно говоришь!

—  Мне бы хоть один рыжий дьявол попался в руки! А потом и умереть не жалко!

—  Кто не принес с собой ничего, бегите по домам, тащите ружья, пистолеты — словом, что у кого есть. Да побыстрее! Нельзя терять ни минуты. Откуда мы знаем, что у этих белых на уме!

—  Мне незачем идти домой. Я свой револьвер прихватил еще днем.

—  И я тоже, будь они прокляты!                       

—  Я готов драться!

Люди разбежались по домам, и всюду в поселке начались поиски оружия — в шкафах и ящиках, под тюфяками и в других потаенных местах. Когда все снова сошлись, Гас отобрал четверых мужчин и занял с ними пост возле дома Уилабелл Бракстон, где лежал Джо Янгблад и находились его родные; остальных Рэй распределил по всему поселку, особенно же сильную охрану направил туда, где поселок почти соприкасался с Белым городом.

—  Пускай теперь приходят, дьяволы! Пускай! Мы готовы!

В домике, где лежал отец, Дженни Ли, сняв со стола керосиновую лампу, светила доктору, который осматривал больного. Доктор поднял голову.

—  Спасибо, мисс Янгблад. Можете поставить лампу обратно на стол.

С минуту он расхаживал по комнате, и Дженни Ли взволнованно следила за ним, потом он направился в кухню, где вокруг большого стола сидели Роб и Лори, Ричард, Уилабелл и Лулабелл. 

Лори и Роб посмотрели на врача.

—  Ну как он? — спросил за всех Ричард Майлз. От влажного зноя одежда прилипала к телу. Все

сидели, обливаясь потом.

—  Он… — начал было доктор, но тут к дому с шумом подъехал автомобиль. Воцарилась неестественная тишина. Даже пламя керосиновой лампы перестало мигать, словно тоже затаило дыхание.

За дверью раздался голос одного из стражей:

—  Кто там?

—  Священник Ледбеттер.

—  А, пожалуйста, проходите!

Никто не поднялся из-за стола. Священник прошел на крыльцо, оттуда в комнату и, постояв там несколько минут, открыл дверь в кухню.

— Я так рада, так рада, ваше преподобие, что вы пришли! — сказала Лори, кивая ему. — Господи, помилуй наши души!

—  Господу хвала, сестрица Янгблад! Милосердному господу хвала! — Он поклонился сидящим за столом. — Где же еще быть мне в такой час, если не здесь!

Он опустился на колени и прочел молитву, и все наклонили головы, только Лори Ли от волнения не могла даже нагнуться. Кончив молитву, он присел за стол, а доктор встал и снова нервно зашагал по комнате.

—  Ну как он, брат Джемисон? — спросил священник. — Как дьякон Янгблад?

Врач замялся, оглядев встревоженных людей, сидевших за столом.

—  Скажите нам правду! — попросила Лори. — Мы должны знать правду!

—  Затрудняюсь вам ответить. У него две пулевые раны; одна не так уж серьезна, но другая где-то в грудной клетке, и это может быть очень, очень опасно для жизни. Наружная потеря крови у него невелика, но я подозреваю обильное внутреннее кровотечение. Вероятно, отсюда у него нарастающая слабость, и поэтому он не приходит в сознание. 

— Но что это значит, доктор? В каком состоянии мой муж?

—  Я должен съездить к себе за прибором для переливания крови, — сказал доктор, посмотрев на Лори. — И попытаюсь достать у кого-нибудь переносный рентген. Ему необходима операция. — Он перевел взгляд на священника. — Бог знает, что там у него.

Из-за стола поднялся Ричард Майлз.

—  Что ж, поедемте, доктор Джемисон.

—  Я хотел в своей машине, — сказал доктор.

—  Нет, вашу машину, доктор, они наверняка выслеживают. Поедемте лучше в моей. Вы скажете мне, куда ехать.

Тронулись в пыльной мгле. Было очень жарко. По обеим сторонам дороги светляки то и дело зажигали и тушили свои фонарики. Отчаянно стрекотали цикады. На краю поселка, где вооруженные винтовками и револьверами негры прятались в канавах и за деревьями, точно война уже началась, Ричард Майлз выключил фары.

Осторожно ведя машину, Ричард въехал в Плезант-гроув, погруженный в полнейший мрак — нигде ни единого огонька. Наконец добрались до Монро-террас и остановились. возле дома доктора. Джемисон вышел.

—  Не помочь ли вам?

—  Нет, спасибо, я и один справлюсь — аппарат легкий. Вы только не выключайте мотор! — и доктор нервно засмеялся.

Чувствуя, как напряжен у него сейчас каждый нерв, Ричард откинулся на спинку сиденья и потянулся всем телом, вглядываясь в душную, беззвучную тьму. Он думал о Янгбладах, о том, как сроднился с ними за последнее время — Джо стал для него все равно что отец или брат. Вдалеке показался автомобиль; направляемый фарами сноп света шарил вдоль стен домов. Ричард сполз с сиденья и замер на коленях, слыша собственное дыхание. Только бы доктор не вышел сейчас из дому! Потом свет скользнул поверх его машины, и Ричард, затаив дух, приник к коврику, но автомобиль уже миновал его. Снова сев за руль, Ричард смотрел, пока автомобиль не скрылся. Вышел доктор, держа в каждой руке по чемоданчику, и направился к машине.

—  А теперь куда, доктор?

— За рентгеновским аппаратом. Надо посмотреть, что там у Джо внутри. Аппарат есть у Дэйвиса, но дома ли Дэйвис, я не знаю. Сегодня я его весь день не видал. — Доктор закурил папиросу и глубоко затянулся.

—  Так что ж, по-вашему, во всем городе не найдется ни одного белого врача, обладающего хоть каплей человечности?

—  Помимо человечности, нужно еще и немножко смелости, — заметил доктор. — В такое время любой белый, становясь на нашу сторону, очень серьезно рискует. Заедем к доктору Блэкстону. Попытка не пытка. Сверните на Чеснат-стрит!

Дверь ему открыл сам доктор Блэкстон.

—  Что вам нужно, Джемисон? — спросил он. — Войдите в дом!

Это был грузный квадратный человек с мучнисто-бледной физиономией и почти голым черепом. Оба врача остановились лицом к лицу в прихожей.

—  К вам просьба, доктор Блэкстон. Одолжите мне ваш рентгеновский аппарат.

Доктор отрицательно замотал головой. — Я его никогда никому не давал, Джемисон, и дать не могу.

—  Но, доктор Блэкстон, человек умирает. Совершенно необходимо сделать просвечивание.

—  Кто это умирает? Как фамилия больного? — Свет висячей электрической лампочки отражался на лысине Блэкстона.

—  Джо Янгблад. — И доктор Джемисон тут же пожалел, что это имя сорвалось у него с языка. Но усталость и отчаяние лишили его обычной осмотрительности— он был точно пьяный.

—  Я так и подумал, — сказал Блэкстон. — Нет, уважаемый! Если бы я даже и согласился дать вам свой аппарат, то, во всяком случае, не для него. 

Доктор Джемисон посмотрел в светло-карие глаза Блэкстона. Он был утомлен, расстроен неудачей и ужасно сердит. Сердит на себя за то, что выдал Джо, сердит на своего коллегу.

—  Но почему, доктор Блэкстон, почему? Ведь это же человек, жизнь которого в опасности, а вы врач!

—  Джемисон, если вы сейчас уйдете, я готов забыть про этот разговор, — сказал Блэкстон. — Вы здесь не были, и я вас не видел. Это только потому, что мне нравится ваша смелость! — На лице и на лысине доктора Блэкстона поблескивали капельки пота.

—  А рентген?

—  Нет! — закричал Блэкстон. — Уходите! Уходите отсюда! И благодарите бога, что я не сообщу о вас куда следует, а то вы лишитесь права на практику в Джорджии.

Доктор Джемисон ушел с горьким чувством в душе — ведь Блэкстон считался наиболее отзывчивым из всех белых врачей в городе, особенно когда дело касалось негров. Все же он побывал еще у двух белых врачей, но получил отказ. Садясь в четвертый раз в машину, он подумал, что пора возвращаться к больному, хотя бы и без аппарата.