— Хочешь доказать, что ты умный? А Нэда Лампкина выставить дурнем, да? Вот я стукну тебя сейчас по заду!

Роб промолчал.

—  Хочешь, стукну по заду? — Отвяжитесь вы от парня!

—  Стукни, Нэд, стукни его, проклятого! — завизжала рыжая женщина. Научи его, как себя вести!

—  Хочешь, зажму тебя между колен и отстегаю прямо по заду?

— Заставь его снять штаны! — вопила рыжая.

—  Нет, сэр, мне кажется, это неприлично, — проговорил Роб.

У белого дрогнули колени.

—  Знаешь, что надо с тобой сделать? Поставить тебя раком, чтобы каждый подошел и стукнул по черной заднице! Вот что!

—  Давайте, давайте, Нэд! Погодите, я только надену свои туфли на каблучках! Эй, кто видел мои туфли?

—  Нет, сэр, вы заблуждаетесь. Никто сегодня не посмеет ударить Роба Янгблада!

—  Наподдай ему, Нэд! Этот черномазый весь вечер на меня глаза пялит!

Пьяный бросился на Янгблада. Тот ловко увернулся от удара. Потом он нашел хозяина и сказал:

—  Мистер Оукли, мне придется уйти. Уплатить можете сейчас или завтра, как вам угодно. Мне все равно.

Хриплый голос подвыпившей хозяйки перекрыл все голоса в комнате:

—  Убирайтесь к черту отсюда, Нэд Лампкин! Вы всегда стараетесь испортить всем удовольствие. Убирайтесь к дьяволу! И не смейте больше сюда приходить!

Нэд Лампкин выпрямился и нетвердыми шагами приблизился снова к Янгбладу.

—  Что с вами, Сузи Мэй? Я-то хотел пошутить, развлечь компанию.

—  Убирайтесь отсюда! 

Роб поспешил отойти в сторону. А Нэд не отставал от миссис Оукли:

—  Что это с вами, Сузи Мэй? У вас прямо страсть к черномазым!

Миссис Оукли влепила ему здоровую пощечину, и треск раздался такой, будто лопнул надутый воздухом бумажный мешок. Ошеломленный гость повалился на диван.

—  Проклятая шлюха, так и тянется к черномазым!

Миссис Оукли резко повернулась к мужу.

—  Роберт Оукли, долго ты будешь терпеть, как этот пьянчуга оскорбляет твою жену? Дай ему под зад коленом и выкинь отсюда!

Янгблад наблюдал эту сцену, как завороженный, почти забыв об угрожавшей ему самому опасности. И чуть не расхохотался, когда пьяный мистер Оукли подтащил пьяного Нэда Лампкина к двери, предупредительно открытой кем-то, и вытолкнул гостя в коридор, а тот плашмя повалился на пол, после чего мистер Оукли с силой захлопнул дверь.

Наблюдая из угла за белыми господами, за этими богатыми белыми господами, Роб вдруг сунул руку в карман и рассеянно вытащил профсоюзный бланк, который вернул ему Билл Бринсон. Роб поглядел на него и, к удивлению своему, увидел на нем три подписи, в том числе и Бринсона.

Мистер Оукли направился было к жене, но передумал и подошел к Янгбладу, а тот стоял, широко улыбаясь, словно сыграл с белыми какую-то замечательную шутку и теперь радовался этому.

—  Вот что, малый, — сказал мистер Оукли нарочито громко, чтобы все слышали. — В следующий раз не будь таким дерзким, когда прислуживаешь белым, и пусть тебе не задурманивает голову этот проклятый Джо Луис.

Янгблад посмотрел на хозяина, и опять чувство юмора чуть его не подвело. Ему пришлось сделать большое усилие, чтобы сохранить серьезный вид. Джо Луис — Билл Бринсон — Джо Луис… Роб ушел в буфетную. А веселье продолжалось. Время от времени Роб заходил в гостиную, приносил лед и содовую, открывал все новые и новые бутылки виски, и гости все больше пьянели и становились все крикливее и противнее и уже приставали к чужим женам. В одном углу шла оживленная игра на деньги. Дважды начиналась драка за честь южных женщин, и дважды растрепанная брюнетка, спотыкаясь, шла в буфетную искать своего Джо Луиса, а тщедушный крэкер бежал за нею и тащил ее обратно в гостиную.

—  Если ты не перестанешь бегать в буфетную, — пригрозил он, — я поколочу этого черномазого, чтобы он не приставал к тебе.

Вечеринка кончилась около половины третьего. Большинство гостей, уходя, оставило Янгбладу чаевые на подносе. Роб не мог сразу уйти — надо было еще все убрать. Пьяная миссис Оукли ходила за ним по пятам, пытаясь помочь ему, но то и дело хваталась за него, чтобы не упасть.

— Уже поздно, Сузи Мэй, — сказал мистер Оукли, — иди в спальню, ложись.

—  Нет, сэр-р-р, нет, сэр-р-р, я должна помочь Джесси Джеймсу привести все в порядок. Ему тоже надо домой, в постельку.

Физиономия мистера Оукли, и без того красная от виски, побагровела еще сильнее. Его карие глаза следили за каждым движением жены.

—  Ступай, говорю тебе, Сузи Мэй! Иди в спальню, ложись, будь умницей! Он не нуждается в твоей помощи.

—  Нет, сэр-р, Джесси Джеймс нуждается, и очень даже…

Пьяная женщина действовала Янгбладу на нервы, а они и так весь вечер были натянуты как струна, да и весь он был словно острая бритва. «Пропади ты пропадом, — думал он, — не ходи за мной следом!» Ему бы только кончить уборку, получить свои деньги да удрать отсюда.

Роб нагнулся, подбирая окурки с толстого ковра, и только было выпрямился, как миссис Оукли пошатнулась и, чтобы не упасть, вцепилась в него обеими руками. Роб так и застыл на месте.

— Шпашибо, Джесси Джеймс, большое шпашибо. Мистер Оукли чуть не прыжком перескочил всю гостиную и крепко схватил жену.

—  Ладно, Янгбдад, получай деньги и уходи. Можно и завтра тут прибрать. — Он жестом указал на кучку бумажек на подносе, потом полез в карман и дал ему двадцать долларов от себя.

—  Слушаю, сэр. — Янгблад взял у белого человека деньги, затем подошел к подносу, собрал все, что там было, и ушел, буркнув: — Спокойной ночи.

Он знал, что на Гарлем-авеню есть такие заведения, которые не закрываются всю ночь, и, дойдя до этого квартала, удивился, что везде темным-темно. Ни одного фонаря, не видать ни души, и все наглухо закрыто. Роб пошел по темной улице, и сердце у него тревожно забилось — что за чертовщина могла тут произойти? На середине квартала кто-то окликнул его:

—  Эй, человек, ступай прочь с этой улицы!

У Роба душа ушла в пятки, и он чуть не бросился бегом.

—  Поди-ка сюда на минутку. Не бойся, я не кусаюсь. Я не белый.

Роб попытался разглядеть во тьме фигуру, укрывшуюся в подъезде, потом опасливо подошел и остановился шагах в пяти.

—  Кто вы? — спросил он.

—  Да ты не трусь, это я, Лари Мак-Грудер! Ты меня знаешь, Янгблад, я живу над парикмахерской. Ну, тот самый, который чистит ботинки.

Роб ступил в подъезд и очутился рядом с горбатым негром.

—  Надо было вам, дядя, сразу сказать, кто вы! — со смехом упрекнул его Роб.

Тот засмеялся.

—  А ты что делаешь в такой поздний час на улице?

—  Да гости были у одного постояльца в гостинице. А почему на улицах людей не видно? И почему это «Спортивная жизнь» и другой трактир закрыты?

— Да ты что, разве ничего не слышал? После матча, когда Джо Луис побил этого Костелли, здесь побывали крэкеры и хотели разгромить всю Гарлем-авеню, но молодые негры так с ними дрались и так им отвечали, что будь здоров! Потом какие-то негры захотели сесть в автобус, который шел в Плезант-гроув, но шофер их не впустил, так они взяли и перевернули автобус вверх колесами. Вся городская полиция была здесь, очистила улицы, а все заведения, какие есть, закрыла. Всех людей до единого разогнала по домам. А через полчаса погасили фонари. Ну и сволочи же эти крэкеры! Я сейчас вышел подышать маленько свежим воздухом. Ох, поверь мне, не любят они, когда цветному человеку удается чего-то добиться. А для меня этот Джо Луис один из самых великих людей на свете!

Роб глядел на горбуна, и мысли вихрем кружились у него в голове.                                    

А горбун словно читал их.

— Янгблад, тебе ведь надо идти пешком в такую даль одному! Переночуй-ка лучше у меня! Правда, у меня не бог весть как просторно, но один из нас может спать на полу.

Роб горько усмехнулся. Он всю жизнь спал на полу. Он уже решил, что на деньги, заработанные сегодня, обязательно купит себе кровать. Все эти годы он спит на кухне с сестрой. Теперь там будут стоять две кровати. Роб еще раз посмотрел на горбуна и быстро принял решение: