— Ну, все в порядке. Можешь теперь отдохнуть. Пo-моему, у нас все готово, — сказала миссис Оукли, когда Роб закончил все дела в кухне.

— Благодарю вас, миссис Оукли, — ответил он. — Я пойду вниз, передохну немножко. Как только придет мистер Оукли и соберутся гости, кликните, пожалуйста, по телефону коридорного номер семь.

Женщина поглядела на его озабоченное лицо.

— Для чего такая канитель? Сиди здесь и отдыхай на здоровье!

— Нет, мэм, мне необходимо отлучиться на минутку. Я кое-что оставил внизу и только сейчас вспомнил. — До чего же противно вести себя угодливой обезьяной, дядей Томом! Ведь он же мужчина!

— Ты вспомнил! — протянула она насмешливо. — Ну и что же? А я вот тоже сейчас вспомнила, что ты на полчаса опоздал, хотя ты обязан находиться здесь с восьми часов до самого конца. Такое было, кажется, условие. Поэтому займись-ка делом, налей два бокала виски с содовой, а я пойду надену платье, и не смей уходить! У меня есть для тебя поручения.

Миссис Оукли ушла в спальню, а Роб направился в буфетную, наполнил бокалы, принес их в гостиную и, поставив на столик для коктейлей, удалился, решив посидеть в буфетной, пока его не позовут.

Миссис Оукли, одетая в длинное платье из модного нью-йоркского магазина, стояла посреди гостиной, держа в руках бокалы. Один бокал она подала Робу.

— Пей, Номер Семь! — сказала она. — Виски тебя подбодрит, а тебе как раз не хватает бодрости. Впереди еще целая ночь — наработаешься!

Роб взял бокал и пошел было в буфетную.

— Что ж ты, Номер Семь, ничего не скажешь? Роб повернулся к ней, чувствуя жар во всем теле.

— Я вас не понимаю, — пробормотал он.

— Как это не понимаешь? Я тебя угощаю, а ты берешь бокал и уходишь. Что это такое? Разве это вежливо? Ну, что нужно сказать?

— Благодарю вас, мэм, — промямлил он, испытывая огромное, но унизительное облегчение.

— На здоровье, сэр, мистер Седьмой Номер! — Она рассмеялась. — Зачем ты уходишь в буфетную? Здесь тебя никто не укусит. Присаживайся, мистер Седьмой Номер. Садись!

Сигналы опасности зазвучали у Роба в мозгу на все лады. Впервые у него возникло одно подозрение, и он смертельно испугался: а вдруг никаких гостей здесь вовсе и не будет? А вдруг все это штучки миссис Оукли, которая просто ссылается на своего супруга? Что если мистер Оукли уехал из города? Да нет, обязательно будут гости! Это уж он дал излишнюю волю своей фантазии! Роб посмотрел на зеленоглазую миссис Оукли — всего неделю назад она была брюнеткой, еще раньше — рыжей, теперь же стала блондинкой, но она всегда блистательна, как кинозвезда Голливуда.

Роб промямлил:

— Извините, мэм, мне еще нужно сбегать в кухню, там осталось кое-что доделать. — До чего же ему надоело вечно увиливать и хитрить, как клоун смешить белых дурацкими объяснениями своих поступков, поддерживая в них убеждение, что они существа высшего порядка! Роб глотнул виски, опустился на мягкий диван и разом почувствовал, как ломит все тело — устал, устал, устал! К чертовой матери всех белых!

Приподняв до колен свою длинную юбку, миссис Оукли присела в кресло напротив и начала разглядывать Янгблада, а он разглядывал ее; на миг он забыл, как опасно для него оставаться наедине с женой белого богача в номере гостиницы. Он дерзко посмотрел ей в глаза, окинул взглядом ее юную, подвижную фигурку в тесно облегающем платье, сверкающие белизной голые колени и ноги. Он смотрел на нее равнодушно, и его разбирал смех: она-то небось воображает, что он весь горит от страсти к ней!

— Как тебя зовут, Номер Семь? — спросила она.

— Так и зовут: Номер Семь.

— Нет, я спрашиваю о твоем настоящем имени.

Он едва не брякнул: «У цветных людей настоящих имен не бывает, у нас только прозвища», — но передумал и ответил:

— Джесси Джеймс.

— Джесси Джеймс! — повторила она с коротким смешком. — Джесси Джеймс! Пари, что ты такой же разбойник, как твой тезка! У вашего народа всегда такие романтические имена.

Он уставился на нее. Джесси Джеймс! Романтические имена! Ни черта она не знает о его народе!

Она глядела на него и улыбалась с деланной скромностью.

— О чем задумался, Джесси Джеймс?

— Ни о чем, миссис Оукли.

— Пари, что я догадываюсь!

Он не спускал с нее глаз, недоумевая, почему это все белые женщины в Соединенных Штатах думают, что каждый негр только и мечтает о том, как бы залезть к ним в постель и тискать их белые телеса. Хмель слегка кружил ему голову. Роб встал, поглядел на нее и чуть было не крикнул: «Ах ты, белая шлюха, лгунья проклятая! Ну тебя к чертям собачьим, не нужна ты мне вовсе!» Но вместо этого он пробормотал:

— Я вернусь, когда соберутся гости.

И, не дав ей возразить, он распахнул дверь и выскочил в коридор. Но далеко уйти он не успел, потому что тут же был замечен рослым, красивым мистером Оукли, направлявшимся к себе в номер с какими-то людьми.

— Не ты ли нам сегодня прислуживаешь, малый? — спросил он.

— Да, сэр, — ответил Янгблад. — Я тот человек, которого вы требовали.

— Так куда же ты уходишь?

— Мне надо спуститься на минутку вниз.

— Некогда сейчас спускаться! Ступай назад! — приказал белый.

Янгблад вернулся в номер вместе с мистером Оукли и его гостями, и сразу же началась попойка. Роб разнес бокалы, наполненные виски с содовой; все принялись весело болтать, потом завели патефон, тут прибыли еще гости — мужчины и женщины, и все опять выпили.

— Эй, малый! Куда этот малый запропастился?

Роб был в буфетной, но притворился, что не слышит. К нему подошел мистер Оукли.

— Разве ты не слышал, малый, что я тебя зову?

— Нет, сэр.

— Как тебя зовут?

— Янгблад.

— Где закуска, Янгблад? Ведь на столе ничего нет!

— Все готово. Я должен сходить на кухню.

— Никуда не ходи! Позвони по телефону, чтобы принесли, и побыстрее накрывай!

Официант принес закуски и помог Робу расставить их на столе. Все жадно набросились на еду и питье, и пошло у них веселье, и смех, и разговоры, и непристойные выкрики под рев патефона.

Убедившись, что никто не следит за ним, Роб глотнул в буфетной виски и закусил чем-то, а потом вернулся в гостиную и, став спиной к окну, принялся наблюдать, как веселятся белые господа, словно писатель, собирающий материал для будущей книги.

— Эй, а про бокс мы и забыли! — воскликнул кто-то.

— Черт с ним, с боксом! — крикнул другой. — Давайте лучше веселиться. Тебе что, драки захотелось? Дерись со мной, ну!

Это был круглый, толстый человечек. Когда он смеялся, все его тело содрогалось.

— Пари, что победит черномазый! — закричала какая-то женщина.

— Ну нет, Костелли распнет черномазого!

Роб исподтишка, стараясь не показывать виду, наблюдал за ними, словно эти тупые невежды собрались ему на потеху. Он вспомнил, как однажды Ричард сказал доктору Райли, что неизвестно еще, кто дикари — негры или белые. А ведь эти люди считаются лучше негров, неизмеримо выше их, и даже многие его соплеменники верят этому. Так вот каковы важные, богатые крэкеры! Роб удалился в буфетную.

— Янгблад, эй, Янгблад, ступай сюда, — позвал его мистер Оукли. — Включи-ка чертово радио, настрой на бокс. Уже одиннадцатый час.

Роб включил радиоприемник. Матч уже начался.

— Знаешь, малый, ты похож на Джо Луиса, — сказал Робу один из гостей.

— Определенно! — подтвердила его соседка. — Точь-в-точь! Он вылитый Джо Луис!

Роб снова стал у окна. Хоть немного помолчали бы! Дали бы ему послушать репортаж, если самим неинтересно!