- А почему ты не хотела нас видеть? - спросил Лало, вытирая глаза.

- Потому что я упрямая и у меня тоже есть гордость, вот почему! В меня как будто бес вселился. Такой уж у меня характер!

- Ты бываешь такая… резкая. Мама очень расстраивается… и я тоже.

- Не надо обращать на меня внимания. Я постараюсь сдерживаться. Ничего не могу тебе обещать, но я попробую, договорились?

Лало согласно кивнул.

Дора сочувственно смотрела на заплаканное лицо Марии:

- Ну, ты немного успокоилась?

- Да. Слава Богу, сеньора Сония догадалась позвонить!… - в первый раз за весь день улыбнулась Мария. - По крайней мере, мы уже знаем, что сеньора Даниэла чувствует себя неплохо… и ребенок тоже.

- Мы так переволновались за них! - воскликнула Дора.

- Я знала, что Бог нас не оставит… Слишком много несчастий обрушилось на наш дом, слишком много… смертей, - и Мария перекрестилась.

- Моника очень переживает? - спросила Дора.

- Она поняла, что привязалась к сеньоре Даниэле, и ее замучили угрызения совести, - вздохнула Мария. Она встала, подошла к плите и помешала булькающее содержимое кастрюльки.

- Когда сеньора Даниэла и маленький выйдут из больницы, отношения между ними наладятся, вот увидишь, - заверила Дора.

- Я ни минуты в этом не сомневаюсь, - ответила Мария.

Молоденькая стройная медицинская сестра в белом халате и накрахмаленной наколке провела Хуана Антонио, Сонию и Джину в отделение для недоношенных детей и показала на один из боксов:

- Вот он. Питание он получает внутривенно. Боксы здесь стерильные и температура поддерживается постоянная.

Хуан Антонио разглядывал крохотное существо, лежащее под плексиглазовым кислородным колпаком, и боялся поверить в то, что все обошлось.

- Это мой сын! Мой мальчик! Какой маленький!

- Он ведь недоношенный, Хуан Антонио, но он вырастет, - успокоила его Сония.

- А глаза у него, как у его мамы. Хорошо, что он похож на Даниэлу, а не на тебя, - определила Джина и нервно засмеялась. - По крайней мере, он будет красивым.

- Даниэла, наверно, захочет его увидеть, взять на руки, - Хуан Антонио запнулся, пытаясь справиться с охватившим его волнением.

- Вряд ли ей разрешат. Пока он должен находиться в этом отделении, - мягко сказала Сония.

- Какой славный! - восторгалась Джина. - Даниэла будет счастлива, когда его увидит!

- А когда я смогу увидеть жену? - спросил Хуан Антонио у медицинской сестры.

- Все в свое время. Я вам скажу, когда будет можно. Ее еще не перевели в палату, - улыбнулась та. - Идемте, я вас провожу обратно, в приемную.

Мария поднялась в комнату Моники, открыла дверь и увидела девочку, стоящую на коленях у распятия.

- Моника, - окликнула Мария девочку. - Звонила твоя тетя из больницы. Кажется, с сеньорой Даниэлой и твоим братиком все в порядке. У тебя теперь есть брат!

- Ты меня не обманываешь? - повернула к ней заплаканное лицо Моника. - А когда они выйдут из больницы?

- Должно быть, скоро. Знаешь, твой братик находится сейчас в таком специальном инкубаторе для маленьких детей. Из-за аварии он родился раньше времени.

Моника ничего не поняла из сбивчивого объяснения Марии. У нее еще не рассеялся туман в голове от долгого стояния на коленях.

- Я молилась святой деве… Я очень просила, чтобы она меня услышала, - усталым голосом произнесла Моника.

- И она услышала тебя, Моника! Она знает, как нужна тебе сеньора Даниэла.

- Да… А я смогу пойти к ней в больницу? Она, наверно, не захочет меня видеть, потому что я плохая, - в глазах Моники была мольба.

- Не говори глупости, Моника! Она очень обрадуется. Ты ей скажешь, что очень любишь ее и твоего братика и жалеешь, что вела себя дурно. Она тебя обязательно простит.

Мария ласково обняла девочку и погладила по волосам.

Даниэла приходила в себя после операции. Вокруг была темнота. Она слышала чей-то голос, но не разбирала слов. Сначала голос был монотонным и глухим. Даниэла не могла даже определить, принадлежит ли он мужчине или женщине. Потом голос стал отчетливее, пока, наконец, не перешел в однообразный ритмический писк, похожий на звук, издаваемый электронным будильником.

Даниэла открыла глаза и… не увидела ничего, кроме серебристо-серой мути. Потом вверху, слева, возникло светящееся призрачное пятно. Оно приковало к себе ее внимание, стало обретать более определенные контуры. Муть рассеивалась, и она увидела, как пятно превратилось в капельницу почти у нее над головой.

Даниэла перевела взгляд и разглядела источник звука: какой-то прибор со светящимся экраном, по которому пробегали зеленоватые зигзаги. Теперь Даниэла видела белые стены. Понемногу сознание возвращалось к ней, а вместе с ним ощущение беспокойства, которое охватывало ее все более властно. Она поняла, где находится. Конечно, в больнице. Над ней склонилось чье-то лицо. Она знает этого человека, но откуда? Ах, да! Это доктор Карранса. Даниэла попыталась ему улыбнуться, и тут почувствовала тупую боль внизу живота. Боль толчками распространялась по телу Даниэлы. Она застонала и опять закрыла глаза, но боль не унималась.

Теперь Даниэла вспомнила все: шоссе, грузовик, преследовавший ее машину, смеющееся лицо шофера, больше похожее на маску из фильмов ужасов, огромный трейлер, внезапно выросший прямо перед ней и полет в никуда…

Новый приступ боли парализовал ее. И вдруг она поняла с ужасающей ясностью, что боль исходила оттуда, где еще несколько часов назад шевелился ее ребенок…

У двери в палату, где лежала Даниэла, Хуан Антонио столкнулся с доктором Каррансой. Врач больницы похлопал Хуана Антонио по плечу:

- Доктор Раки отлично провел операцию. Счастье, что ее вовремя привезли.

- Я хотел бы перевести Даниэлу в вашу клинику, доктор, - сказал Хуан Антонио. - Лучше, если она будет на вашем попечении.

- Я вас понимаю, но не надо с этим торопиться. Подождем до завтра. Ну, идите к ней! Она пришла в себя.

Хуан Антонио рывком открыл дверь палаты и шагнул в комнату. Даниэла лежала на кровати, темные волосы, разметались по белоснежной подушке, глаза были полуприкрыты.

- Даниэла… - тихо позвал Хуан Антонио.

Она открыла глаза, и Хуан Антонио заметил темные круги под ними. Даниэла попыталась ему улыбнуться потрескавшимися губами, но улыбка не получилась.

- У меня все так болит, - сказала она. - А что с ребенком?

- Тебе пришлось сделать кесарево сечение. Ребенок жив. У нас сын, слышишь? Наш сын!

- С ним все хорошо?

- Доктор Карранса говорит, что жизнь его вне опасности, но какое-то время он должен пробыть в больнице, в отделении для недоношенных. И это понятно. Ты только не волнуйся, - Хуан Антонио осторожно взял руку Даниэлы и легонько сжал в своей ладони.

- Сын… - улыбнулась Даниэла. Она хотела приподняться на кровати но застонала. - Такая боль!… У нас сын? Это правда? Ты от меня ничего не скрываешь?

Хуан Антонио отвел глаза. Он боялся смотреть в лицо Даниэлы, но и не сказать ей не мог, она превратно истолковала бы его молчание.

- Тебе пришлось… удалить матку. Когда машина перевернулась, руль врезался тебе прямо в живот, - Хуан Антонио наконец осмелился посмотреть на жену и увидел ее широко открытые глаза, полные слез. - Завтра тебя переведут в клинику доктора Каррансы. Он говорит, что здешние врачи были на высоте. Сейчас ты должна думать только об одном: как быстрее поправиться и выйти из больницы вместе с нашим сыном.

- Мы больше не сможем иметь детей, - всхлипнула Даниэла.

- Это неважно. У нас уже есть сын… и Моника.

- Нет, Моника меня не любит… И сына нашего не любит.

- Ей просто трудно привыкнуть. А это не одно и то же. Вот увидишь, она захочет прийти к тебе в больницу.