- Там посмотрим! - неунывающую Джину было не прошибить всеми этими слезливыми доводами. - Времени у нас еще немножко есть, подруга!

- Что касается раскаяния Альберто, то я сильно в этом сомневаюсь, - поддержал Джину Херардо.

Даниэла тяжело вздохнула. Как она могла объяснить им, что первая волна горечи, негодования, смертельной обиды, захлестнувшая ее, когда она узнала о предательстве Альберто, уже прошла? Теперь в сердце ее были пустота и устоявшаяся тупая боль, которую она почти уже научилась не замечать. Она не стремилась отомстить. Более того, зная Альберто, она скорее склонна была сравнивать его с напроказившим ребенком, чем с сознательным злодеем. А кто же мстит ребенку? В последующие дни Даниэла старалась избегать разговоров об Альберто, но Джина понимала, что мысли подруги постоянно крутятся вокруг мужа. Она, как могла, пыталась отвлечь Даниэлу и в какой-то степени ей это удалось. В конце концов приготовления к круизу увлекли Даниэлу. В спорах с Джиной она забывала о своих печалях…

- В этих купальниках мы будем выглядеть, как мечта! - заявляла Джина.

- Только не в бикини! - охала Даниэла.

- Просто ты завидуешь тому, как мне идет бикини! Смейся, смейся… - Джина с улыбкой обнимала подругу. - Так-то лучше… Мне нравится, когда ты смеешься.

- Мне тоже нравится смеяться, - уверяла Даниэла. - Только не всегда это возможно.

- Вот еще! Хотеть - значит мочь!

- Знаешь, - как-то призналась Даниэла, - а мне, честное слово, нравится эта твоя идея с круизом! Я уже начинаю считать днило отъезда…

- Оглянуться не успеешь, как мы будем на теплоходе! - заверила Джина.

Время действительно пролетело незаметно. Ночь перед отъездом Джина провела у Даниэлы. Подруги почти не спали. Утром Фелипе и Херардо заехали за ними, чтобы проводить в аэропорт. Вещи были спущены вниз. Мужчины уложили их в машину и остались ждать, но Даниэла и Джина все не появлялись.

- Можно подумать, что они собираются на конкурс красоты, - проворчал Фелипе.

Херардо рассмеялся, но на душе у него было неспокойно. Умом он понимал, что Даниэле необходимо уехать из Мехико, хотя бы ненадолго - слишком много потрясений пришлось ей пережить за последние дни. Но сердце его противилось разлуке. Именно теперь, когда он чувствовал, что особенно нужен Даниэле и что его верность способна наконец-то пробудить в ней ответное чувство, она уезжала от него…

Фелипе тоже был мрачен, хотя и пытался шутить. В последнее время Джина слишком часто стала заговаривать о женитьбе. И хотя говорила об этом вроде бы в шутку, Фелипе слишком хорошо знал ее, чтобы верить ее веселому тону. Он понимал, что нужно на что-то решаться, но все оттягивал момент окончательного объяснения. Ему не хотелось терять Джину, но и женатым человеком он себя совершенно не представлял. Жениться означало забыть о себе, взвалить на себя неимоверный груз ответственности. Прощай, беззаботная холостяцкая жизнь, прощайте, ипподромные лошадки! Но что же тогда остается? Работа да забота о семье? Забота и снова работа? Страшно даже подумать об этом. Фелипе гнал от себя мрачные мысли, твердил себе, что Джина слишком сильно любит его, чтобы бросить и выйти замуж за другого, но настроение ее перед круизом вовсе ему не нравилось…

- Соскучились, мальчики? - задорный голос Джины отвлек Фелипе.

- Еще немного, и вы опоздаете на самолет, -заметил рассудительный Херардо.

- Господи, я так волнуюсь! - Даниэла поцеловала Херардо в щеку. - Так волнуюсь, словно никогда никуда не ездила раньше.

- Скорее - в машину! - Херардо открыл дверцу и помог женщинам сесть в автомобиль.

- Поехали! - Фелипе усмехнулся. - Надеюсь, вы там не свалитесь за борт и не попадете на корм акулам…

- Это я надеюсь, что тебя тут не слопает какая-нибудь акула, - среагировала Джина.

Всю дорогу до аэропорта она не закрывала рта, расписывая приключения, ожидавшие ее и Даниэлу во время круиза. Фелипе, подумавший было намекнуть Джине перед отлетом, что по ее возвращении все у них пойдет иначе, в конце концов разозлился и отказался от этой мысли. В аэропорту они зарегистрировали билеты и узнав, что посадка начнется через час, пошли в зал ожидания. Волнение, которое с самого утра испытывала Даниэла, не только не прошло, но и еще больше усилилось. Она растерянно смотрела по сторонам, пытаясь сосредоточиться, но в результате только потеряла из виду своих спутников. Оглядываясь, она не заметила стоявших в проходе чемоданов и, споткнувшись об один из них, полетела на пол…

- Осторожнее! - какой-то мужчина наклонился и протянул ей руку, помогая подняться. - С вами все в порядке?

- Спасибо… Извините, я такая неловкая, - Даниэла оперлась на его руку и медленно поднялась. Ушибленное колено сильно болело. Даниэла хотела посмотреть, не порван ли чулок, но помогавший ей мужчина неожиданно чуть придержал ее руку. Она удивленно взглянула ему в лицо. Он, словно завороженный, смотрел на нее, не в силах оторвать взгляда, и она вдруг забыла о боли…

- Все в порядке! Не беспокойтесь! Подумаешь, споткнулся человек! - голос Джины, обращавшейся к любопытным, вывел ее из оцепенения.

Мужчина, поднявший Даниэлу, тоже опомнился и выпустил ее руку. Наклонившись, он подобрал с пола ее сумочку:

- Вот… возьмите…

- Спасибо…

- Эй, эй, эй… - Джина схватила Даниэлу под руку и отвела в сторону. - Смотри - опять не упади. Какой мужчина, а! Ей-Богу, мне тоже захотелось упасть…

- Джина!

- А что? Что такого? Ты заметила, как он на тебя глядел?

- Ради Бога, не выдумывай, - вздохнула Даниэла.

Подошли Херардо и Фелипе и увлекли их в кафе. Выходя из зала ожидания, Даниэла оглянулась. Незнакомец, помогший ей подняться, стоял возле красивой молодой женщины… Женщина что-то говорила ему, а он, будто не слыша ее, неотрывно смотрел на Даниэлу…

Моника наотрез отказалась ехать с Хуаном Антонио в аэропорт. Весь день накануне она ходила смурная, и он, сколько ни пытался, никак не мог поймать ее взгляд. Казалось бы, все было давно обговорено и улажено, но Хуан Антонио чувствовал - девочка затаила обиду. Ох, как не хотелось ему покидать ее в таком состоянии… Все оставшееся до отъезда время он пытался развеселить ее. Говорил, как хорошо ей будет у тети Сонии и какие замечательные сувениры он привезет ей с Карибских островов. Он обещал ни на минуту не забывать о дочери, но Моника не верила ему и упорно смотрела в сторону.

- Теплоход заходит на множество островов, и на каждом острове я буду покупать тебе подарок, - говорил он. - Неужели ты этого не хочешь?

- Хочу, - отвечала Моника.

- Так в чем же дело?

- Ни в чем.

- Моника, это не ответ! - Хуан Антонио сердился на дочь, но ругать ее не решался - он и так чувствовал себя виноватым. - Ты должна объяснить мне, почему ты расстроена!

- Потому что ты едешь с этой ведьмой!

- Иренэ - не ведьма!

- Ведьма!

- Но почему?! - Хуан Антонио и сам не замечал, что кричит на дочь. Он понимал, что разговор бесполезен, но остановиться не мог.

- Потому что я вижу! - кричала ему в ответ Моника.

- Но это же глупости.

После этих слов Моника еще больше замыкалась в себе и вообще отказывалась разговаривать с отцом. Какое-то время они и не разговаривали, но потом все начиналось сначала.

Хуана Антонио особенно раздражало то, что причиной их с Моникой недовольства друг другом была Иренэ. Не столь высоко он ставил эту женщину, чтобы ссориться из-за нее с дочерью, которую любил до самозабвения. Конечно, он привык к Иренэ и в какой-то степени был благодарен ей за те приятные моменты, что она ему подарила, но в глубине души считал, что и сам сделал для нее достаточно, и, уж если на то пошло, они квиты. Иренэ в его представлении была классической любовницей-содержанкой. Он платил за ее квартиру, открыл кредит в банке на ее имя, и счета, которые ему приходилось оплачивать, не раз приводили его в бешенство. Иренэ могла сколько угодно говорить о том, что Лусия ему не пара, подразумевая, что сама она составила бы ему действительно достойную партию, но все это до смерти Лусии были просто слова, которые мало его трогали. Только теперь, когда Лусия умерла, Иренэ вдруг повела себя так, будто у нее были на него какие-то особые права. Это раздражало Хуана Антонио. Но вот удивительно: если раньше, когда Лусия была еще жива, а он гораздо лучше относился к Иренэ (Почему бы и нет? Как любовница, она его вполне устраивала), так вот, если раньше он довольно легко уходил от малейшей попытки Иренэ манипулировать им, теперь ему это удавалось все труднее и труднее. Он злился на бесцеремонность Иренэ и уступал ей. Ему вовсе не хотелось быть с ней и уж тем более ехать куда-либо, но… но уезжал с ней в круиз. Вероятно, прав Мануэль. Как-нибудь она просто сообщит ему день и время их свадьбы, и он женится на ней и будет потом всю жизнь задавать себе вопрос: как же это так получилось?