- Перестань, мамочка, успокойся, это все выдумки, - отозвался Игнасио.
- Это же неслыханно! Моника должна жить здесь, в своем доме, с нами. Как же можно отдавать ее в интернат!
- Да что ты в самом деле! Разве ты не понимаешь, что это чушь?
- Ладно, по крайней мере можно быть уверенным, что эта Даниэла встречается с сеньором не из-за денег. Раз уж она хозяйка знаменитого Дома моделей!
- Вот именно! И я думаю, она не хочет ничего плохого Монике. А с девочкой надо серьезно поговорить, она должна понять, что никакие капризы не вернут ей мать.
Игнасио не стал откладывать осуществление своего плана. Через полчаса, когда Гуадалупе мыла лестницу, а Моника пристроилась на ступеньках, играя в воде, он подошел к ним, насвистывая что-то веселое. Как бы невзначай, садовник заговорил о Даниэле и ее Доме моделей. Но девочка сразу поняла, к чему он клонит.
- Какая бы она ни была знаменитость, моя мама была лучше.
- Но согласись, что сеньорита Даниэла гораздо лучше, чем сеньорита Иренэ.
- Кажется, да, но вообще-то, кто знает!
- Насколько мы успели заметить, она действительно любит твоего папу.
- Не знаю.
- И я думаю, она полюбит тебя.
- Мне все равно.
- Зато нам не все равно. Мы хотим, чтобы тебя любили.
- Мне не нужна мачеха.
- Забудь это слово. Люди сделали его таким страшным. Лучше думай, что она может стать тебе второй мамой.
- Нет, мамой - никогда! - Моника стукнула рукой по ступеньке.
- Я сказал, второй мамой. Первая есть первая, такой она останется навсегда. Но скажи, если ты возьмешь вторую собачку, ты же не перестанешь любить Винни, правда?
Моника молча покачала головой.
- Но это не помешает тебе любить и другого песика, - продолжал Игнасио.
В этот момент Моника швырнула пузырек с водой. Он вздребезги разлетелся, а Гуадалупе от неожиданности вздрогнула. Игнасио вздохнул и сказал:
- Ах, Моника, Моника! Неужели тебе будет хорошо, если твоему отцу и его любимой женщине будет плохо? Ну что тебе стоит хорошо отнестись к сеньорите, которая хорошо относится к тебе? А ведь улыбнись ты ей, и насколько лучше будет и папе, и сеньорите Даниэле, и тебе самой.
- Ты правда так думаешь? - тихо спросила Моника.
Гуадалупе замерла с тряпкой в руках.
- Да. Разве я тебе когда-нибудь советовал плохое?
- А Летисия говорит…
- Да Бог с ней, с Летисией! Не обращай внимания на нее. Я говорю тебе так, потому что люблю тебя И Мария тоже тебя любит. Мы желаем тебе только добра. Забудь о Летисии, что она понимает в жизни! Если ты будешь ее слушать, я решу, что ты дурочка А я всегда считал тебя умной девочкой. Неужели я ошибался?
- Нет, то есть да, - ответила Моника, и они оба рассмеялись.
Глава 27
Сония собиралась поставить букет роз в воду, но так и застыла с цветами в руках. Бренда снова вывела ее из себя.
- Не понимаю, чего ты добиваешься, Бренда? Зачем ты унижаешь меня? Поговорив с тобой, я чуствую себя старой, уродливой и нелепой, - Сония в отчаянии швырнула цветы на пол.
Бренда вздохнула:
- Я вовсе не хотела этого.
По щекам Сонии текли слезы:
- Я все бы отдала, чтобы вернуть юность! - Она в бессилии опустилась в кресло. - Чтобы увидеть свою мать и сказать ей: «Я не выйду за Энрике, как бы ты ни настаивала!»
- Это невозможно…
- Господи, ну почему мы стареем? И уж если старость неизбежна, то зачем у нас сохраняются те же чувства, что в пятнадцать лет?
Когда секретарша сообщила, что его хочет видеть сеньор Энрике, Хуан Антонио был поражен. Кого-кого, а непутевого мужа своей сестры он меньше всего ожидал увидеть у себя. Тем не менее он велел впустить Энрике. Тот сразу взял быка за рога:
- Я ждал твоего возвращения, чтобы объясниться с тобой. Надеюсь, ты поймешь меня.
- Ты знаешь, я уже давно отдалился от Сонии и от тебя. Так что вряд ли я могу судить вас.
Энрике сделал глубокий вдох и решительно сказал:
- Я буду честен. Мне не очень стыдно, что у меня есть дети от другой женщины. Я люблю их. Но за Сонию мне больно, она хорошая женщина и ни в чем не виновата передо мной.
- Как знать, может, и хорошо, что все сложилось так. Гораздо больше меня сейчас беспокоят ее отношения с этим юнцом.
- Я этого просто не понимаю.
Хуан Антонио провел рукой по лбу:
- Чем дольше я думаю, тем больше убеждаюсь, что для Сонии это проявление бунта. В один прекрасный день ей станет скучно, и она забудет своего Рамона.
- Ладно, они сами разберутся, - Энрике махнул рукой, - я хотел бы сказать вот что: на этой неделе я собираюсь поговорить с Сонией и начать хлопоты по разводу.
- Правильно, чего тянуть, если это вопрос решенный?
Энрике поднялся со стула:
- Что ж, не буду отнимать у тебя время. Спасибо, что принял меня.
Хуан Антонио тоже встал и пожал ему руку:
- Это я благодарен тебе за то, что ты решил обо всем поговорить со мной.
Он проводил Энрике к выходу. Уже в дверях тот спросил:
- А когда ваша свадьба с Иренэ?
- С ней все кончено. Я женюсь, но на другой замечательной женщине, с которой познакомился во время круиза.
- Да, Хуан Антонио, - рассмеялся Энрике. - Ты неисправим.
Машина остановилась около университетского городка. Сония вышла вместе с Рамоном и, то и дело поглядывая на него, направилась с ним к учебному корпусу. Она неловко чувствовала себя среди этой пестрой и сумасшедшей молодежи, но все чувства отступали перед радостным волнением: она была счастлива тем, что благодаря ей Рамон начинает учиться. Однако Рамон заметно нервничал и старался ускорить шаг.
- Все, здесь, - сказал он, подойдя к дверям какой-то аудитории. Многие места были уже заняты.
- Ни пуха, пи пера, Рамон. Буду ждать тебя дома.
- К черту. Ну, я пошел, надо успеть познакомиться с кем-нибудь из ребят.
- Поосторожней с девочками!
- Хорошо. До вечера, - сказал Рамон, порываясь сразу же войти в аудиторию.
- Рамон, разве так прощаются? Ты даже не поцелуешь меня?
Он бросил быстрый взгляд вокруг и чмокнул Сонию:
- Ну все, до свидания.
Сония покачала головой и пошла но коридору.
Джина просматривала эскизы новых моделей в своем кабинете. Она была так погружена в работу, что мужской голос застал ее врасплох:
- Вы, оказывается, не только прекрасны, но и талантливы!
Джина вздрогнула и подняла голову. Изумлению ее не было предела:
- Ханс?! Глазам своим не верю! Неужели это ты?
- Да, это я. Влюбленный мужчина, который прилетел издалека к своей возлюбленной.
Джина вскочила из-за стола и обхватила руками его шею. Ханс наклонился и поцеловал ее.
- Ханс, милый, как я рада! Но откуда ты взялся? - Девушка смеялась от счастья и осыпала поцелуями лицо немца.
- Вы не ждали меня так скоро?
- Честно говоря, нет. Но как хорошо, что ты прилетел! А где твои вещи?
- Я остановился в отеле. Оставил вещи и сразу к тебе.
- А что же ты не позвонил?
- Хотел сделать тебе сюрприз.
- Да, ничего не скажешь, это тебе удалось. Ты надолго в Мексику?
- Пробуду здесь столько, сколько понадобится, чтобы увезти вас с собой.
Джина нервно улыбнулась, но справилась с собой:
- Даниэла тебе страшно обрадуется. Пойдем к ней.
- Пойдем, - согласился Ханс.
В приемной были Каролина и Роса. Они с удивлением глядели на высокого блондина, вошедшего с Джиной.
- Девочки, это мой Ханс. Он только что прилетел из Германии. Правда, красавчик?
- Здравствуйте, Ханс! - засмеялась Роса. - Джина очень много рассказывала о вас.
Джина усадила Ханса в кресло:
- Подожди меня здесь. Я хочу сделать сюрприз для Даниэлы. - И она направилась к двери, но Каролина остановила ее:
