- Папа, но ты не будешь его любить больше, чем меня?

- Нет, дорогая, я вас двоих буду любить одинаково.

- Нет, папочка, меня ты должен любить больше. Летисия говорит…

- Опять Летисия? - рассердился Хуан Антонио. - Мне уже надоело слышать о Летисии!

- Прошу тебя, дорогой, успокойся, - попросила Даниэла.

- А ты не вмешивайся. Ты неправильно воспитываешь мою дочь, - вдруг выпалил Хуан Антонио.

- Не кричи на меня! Я, может быть, плохая мать, но я не глухая, - у Даниэлы от обиды задрожали губы. Она встала из-за стола и выбежала из столовой.

Хуан Антонио бросил салфетку на стол и вышел вслед за женой. Поднявшись в спальню, он увидел рыдающую Даниэлу. Сердце его сжалось:

- Я был груб, признаю. Я слишком взвинчен из-за этой сцены в больнице. И потом, у меня уже в печенках сидит эта Летисия! Дорогая, я не хочу, чтобы ты плакала и тем более из-за меня.

- Все это не дает тебе право отыгрываться на мне. Но ты, наверно, прав: я не умею обращаться с Моникой.

- Ты простишь меня?

- Я уже все забыла, - сказала Даниэла и вытерла слезы.

- Дора опять будет работать у Даниэлы, - сказала Джина, подкрашивая губы.

- Да? С чего бы это?

- Похоже, она беременна.

- И Даниэла ее простила?

- Разумеется, - сказала Джина, влезая в узкую юбку. - Ну, все беременеют, кроме меня. Я тоже хочу. Хочу, чтобы меня тошнило, хочу падать в обморок, хочу, чтобы среди ночи, на рассвете мне смертельно захотелось бы съесть чего-нибудь особенного. Ты смейся, смейся надо мной! Я уже вижу тебя, меняющим пеленки нашему малышу.

- Ну уж нет! Этого ты от меня не дождешься. Что я с ума сошел, что ли? Для чего тогда вы, женщины? Я не против равенства полов, но существуют же чисто женская и чисто мужская работы.

- О, дорогой, со мной тебе придется поменять свой образ мыслей.

- Нет, я хотел сказать, что я не отказываюсь, но одно из двух: либо я меняю пеленки, либо я работаю.

- А я, значит, должна делать и то, и другое?

- Знаешь, когда у нас будут дети, тебе придется оставить работу.

- И не подумаю, - Джина взяла со столика сумку. - Ну, пойдем, а то мы опоздаем к Даниэле и Хуану Антонио.

Даниэла и Хуан Антонио принимали гостей. Друзья обменивались новостями, шутили, и только Рамон чувствовал себя не в своей тарелке в этом доме. Хуан Антонио встретил его весьма прохладно. Воспользовавшись тем, что гости постоянно переходили из одной комнаты в другую, Рамон уединился в библиотеке. В гостиной в центре внимания была Джина. Благодаря своему веселому нраву, она умела расположить к себе людей.

- Как бы мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь в Акапулько, на пляже и в бикини.

- Ты уже довольно загорела на теплоходе, - заметил Фелипе.

- Рамон очень любить загорать, - сказала Сония. - Мы иногда загораем в саду.

- Как здорово, что у тебя дом с садом, где можно загорать. Я серьезно подумываю купить дом в Куернаваке. С огромным садом, - заявила Долорес.

- Не разбрасывайтесь так деньгами, Долорес. Если вы купите все, о чем «подумываете», деньги быстро испарятся, - усмехнулся Хуан Антонио.

Долорес закусила губу. Хуан Антонио правильно подметил. Став обладательницей огромного состояния, Долорес начала строить планы, куда бы эти деньги потратить, и очень часто начинала свои заявления с фразы: «Я серьезно подумываю» или «Мы с Ракель серьезно подумываем», а дальше она давала волю своей фантазии. За последние двадцать четыре часа она «серьезно подумывала» купить массу вещей, начиная от самолета, чтобы в конце недели можно было слетать на нем на пляж в Акапулько, и кончая яхтой.

Кроме того, она «серьезно подумывала» нанять шофера для своего мотоцикла, и не какого-нибудь, а обязательно в униформе. Единственное, что ее смущало, что тогда ей придется сидеть на мотоцикле за ним, крепко обхватив его за талию.

- Было бы забавно составить список всего того, что Долорес собирается купить на деньги, которые ей оставил Хустино, - сказал Хуан Антонио, подходя к Мануэлю. - Скажи, а как себя чувствует человек, проснувшийся однажды утром миллионером?

- Оставь свои шуточки, - насупился Мануэль. - Я не хочу об этом говорить. Я вообще против того, чтобы мама приняла это наследство.

Даниэла подошла к Каролине и протянула ей бокал с аперитивом.

- Знаешь, я хотела тебя попросить, чтобы ты пришла с мамой. Но, честно говоря, у меня просто вылетело из головы.

- Мы с ней сейчас в ссоре.

- Почему, Каролина?

- Она хочет жить с нами, а это невозможно, не так ли, дорогая? - вмешался Херардо.

- Я обязательно с ней поговорю. Вы должны помириться, - сказала Даниэла.

В детской обстановка была куда менее непринужденной. Лало и Фико впервые были в доме Моники и очень смущались. Девочки тоже не спешили с ними знакомиться. Моника разговаривала с Маргаритой.

- Я так рада, что мы помирились.

- Я не злопамятна, - сказала Маргарита. - Я твоя подруга и люблю тебя.

- А я удивилась, почему меня пригласили, - заметила Летисия.

- Даниэла хочет быть тебе другом, - объяснила Моника.

- Вряд ли ей это удастся, - усмехнулась Летисия и первая заговорила с мальчиками. - А вы что все время молчите? Языки проглотили?

- А о чем говорить? - удивился Лало и, вспомнив о правилах хорошего тона, сказал: - Я очень рад тебя видеть, Моника. И познакомиться с твоими подругами тоже.

- Твои родители дружат с Даниэлой? - допытывалась Летисия.

- Да. И я ее тоже очень люблю, - простодушно ответил Лало.

- А твои? Тоже, наверно, ее друзья? - спросила Летисия у Фико.

- Нет. Это мы с Лало друзья, учимся в одном классе. Лало - мой лучший друг

- Ну и страшненькие же у тебя друзья, Лало, - окинув презрительным взглядом Фико, сказала Летисия.

- Не обращай внимания на Летисию! Она пошутила. Я рада, что ты пришел, - вспомнила Моника о своих обязанностях радушной хозяйки.

- Оказывается, мы все - ровесники, - улыбнулась Маргарита.

- Но я - самая высокая из вас. Девочки растут быстрее, чем мальчики. И мы умнее вас, - с независимым видом произнесла Летисия.

- У меня папа небольшого роста, - как бы оправдываясь, сказал Фико. Ему очень хотелось понравиться этой высокой, умной и красивой Летисии.

- Вот ты и будешь карликом. Фи, карлик! Какой ужас! - засмеялась Летисия прямо ему в лицо.

- Мой муж никогда меня не понимал. И моя мать тоже. Я боюсь, что и брат не понимает меня, - пожаловалась Сония Долорес.

Хуан Антонио услышал ее и вмешался:

- Не говори так! Я сказал, что думаю.

- Рамон со мной не из-за денег, - Сония поставила рюмку на стол. - Он всегда был беден и привык сам обеспечивать себя.

- Да. Но, видно, теперь он открыл новый способ зарабатывать себе на жизнь, а? - криво усмехнулся Хуан Антонио.

- Не надо, прошу вас! Мы здесь собрались, чтобы приятно провести время, - взмолилась Даниэла.

- Да, ты права. Сония, прости меня. Давай все забудем? - предложил Хуан Антонио, но было уже поздно.

- Лучше я пойду. Мне вообще не надо бывать у вас. Я уже устала это выслушивать, - вздохнула Сония. И пошла разыскивать Рамона, чтобы уехать домой.

- Мне тоже не по душе связь Сонии и Рамона, но мне кажется, что ты слишком суров к сестре, - упрекнул Хуана Антонио Мануэль.

- Эта связь возмутительна! - жестко ответил Хуан Антонио.

- Это же твоя сестра! - всплеснула руками Даниэла.

- Она переживает, что ты так отзываешься о ней. Закончится тем, что ты окончательно оттолкнешь ее от себя. Но ты ведь этого не хочешь? - втолковывал приятелю Мануэль. - Успокойся, она тебя любит, но все имеет свой предел.

- Хорошо. Ты меня убедил. Я больше не открою рта, - Хуан Антонио попытался улыбнуться.

- А я уж прослежу, чтобы так и было, - заключила Даниэла.