Фраза прозвучала столь однозначно, что Мария покраснела, а Седов еле сдерживал улыбку. Затем Николай и Софи – их в спину подталкивали люди, желавшие встряхнуться, – подошли поближе. Поцеловав сестру и зятя, Николай приподнялся на цыпочки, чтобы разглядеть вновь прибывших гостей. Его постигло разочарование. Обманувшись на расстоянии, он принял за Дарью Филипповну женщину постарше нее, которая к тому же была ему незнакома. Однако этот обман зрения был тем не менее поучителен. Николаю показалось, что Дарья Филипповна присутствовала на венчании если не собственной персоной, то по крайней мере мысленно. Взволнованный до предела, он решил в ближайшие же дни нанести визит в Славянку.

После положенных поздравлений гости хотели собраться на паперти, чтобы посмотреть, как новобрачные выйдут из церкви, но необыкновенной силы ветер отбросил их внутрь. Вокруг церкви гулял настоящий снежный вихрь. В трех шагах ничего не было видно. Священник сказал:

– Ехать вам нельзя! Подождите, пока буря утихнет!

И он велел дьякону принести несколько стульев для дам. Они расселись полукругом, укрывшись за закрытыми дверями. Мужчины безропотно и угрюмо стояли рядом. Иногда кто-то из них доставал часы из кармашка. Среди этих людей, терявших по ее милости время, Мария страдала от смущения. Опустив голову, она смотрела под ноги. Сквозь щель между дверью и полом со свистом прорывался ветер, наметая сбоку искрящуюся поземку. Седов сказал:

– Друзья мои, поступайте, как считаете нужным! А с меня достаточно, я уезжаю!..

Дьякон побежал предупредить кучеров, укрывшихся под навесом на кладбище. Они явились, дрожа от холода, чтобы отговорить барина от столь опасной затеи.

– Я сам буду править санями, – ответил Седов. – Дорогу знаю. Если кто-нибудь захочет следовать за мной под звук колокольчика, пусть поторопится.

– Я с вами, – заявил Николай.

Перед тем как сказать это, он не посоветовался с Софи. Она была благодарна ему за принятое решение. Остальные гости предпочли остаться на месте до затишья.

Возницы с большим трудом подогнали двое саней к паперти. Седов усадил Марию в кибитку и поднялся на облучок. Оленья шуба была наброшена на его парадную одежду. Лошади устремились вперед. Николай забрался в следующие сани. Когда Софи устроилась на сиденье, он крикнул: «Укройся!», взмахнул хлыстом и погнал тройку со скоростью ураганного ветра.

Сани Седова скрылись в просеке, и занавес из снежных хлопьев сомкнулся за ними. Николай, будто во сне гнавшийся за Седовым, спрашивал себя, куда этот человек увозит Марию. И не растворится ли она вместе со своим похитителем в бесцветном и леденящем пространстве? В окружающем мире от них осталось лишь позвякивание неутомимых колокольчиков. Главное было слышать этот сигнал. А он удалялся, приближался, перемещался слева направо. Николай вслепую следовал за ним. Лошади грудью преодолевали порывы ветра. Несмотря на неистовость усилий, они продвигались невероятно медленно в наполовину невесомой среде молочного цвета с острыми кристалликами ледяной пыли. Ощущения времени и расстояния также были уничтожены холодом. Софи преодолела оцепенение, лишь увидев дом в Отрадном. Во дворе копошились тени. Седов и Мария как раз ступили на землю у крыльца. Николай пристроил свои сани за санями зятя. От лошадей валил пар. Они мотали головами снизу вверх и разбрасывали вокруг себя белые хлопья пота.

В передней прислуга поднесла новобрачным каравай и солонку на серебряном подносе. Седов потрепал по подбородку девушку и подмигнул ей, не принимая во внимание то, что могла подумать об этом Мария.

– Какая прекрасная скачка! – сказал он. – А все эти трусы еще ждут чего-то в церкви!..

Он, видно, был в восторге от своего подвига. Мария смотрела на него с восхищением и покорностью. «Она в конце концов будет чистить ему сапоги!» – с горечью подумал Николай. Перешли в гостиную. Ни одно зеленое растение не оживляло эту комнату, в убранстве которой преобладали красно-коричневый цвет, морские пейзажи на гравюрах, и стоял устойчивый запах табака. В одном из углов был установлен буфет. Софи и Николай выпили за здоровье новобрачных. Обменявшись несколькими словами о церемонии, они уже не знали, что сказать. Наиболее искренними они были, когда молчали. К счастью, буран вскоре утих. Прибыли гости. С притворным оживлением стали готовиться к ужину.

За столом, предусмотренным на тридцать человек, собралось лишь пятнадцать. Все эти пустые места придавали трапезе окраску неудавшегося торжества. Священник, приглашенный на свадебный пир, выглядел торжественно, в его глазах над черной бородой застыла почти женская печаль, он и трех слов не произносил, не процитировав Евангелие. С точки зрения Николая, еда была обильной, но вина и ликеры плохого качества. У кого Седов занял деньги, чтобы оплатить прием? К десерту он велел подать шампанское. По обычаю выкрикнули: Горько! Горько! Это означало, что вино будет казаться горьким, пока новобрачные не поцелуются при всех. Мария подставила щечку Седову. Он краешком губ поцеловал эту восковую статую. Лицо у него было безразличным. Он снова оживился лишь в тот момент, когда молодая служанка наполнила его бокал. Обернувшись к ней, он на глазах у присутствующих бросил на нее понимающий взгляд. Николай и Софи, не сговариваясь, заторопились с отъездом. Седов вяло пытался задержать их. Мария проводила родных до передней. У них за спиной, в гостиной, раздавался смех, звенела посуда.

– Мы первыми покидаем тебя, – объявил Николай. – Извини нас… Дорога длинная…

– Уезжайте скорее! – шепнула Мария. – И забудьте все, что здесь видели!

– Что вы хотите сказать? – спросила Софи.

– Вы меня очень хорошо понимаете! – ответила Мария. – Забудьте все! Забудьте меня! Я больше не существую!..

В скверном свадебном наряде, с венком, косо венчавшим ее белокурые волосы, с повисшими руками и глазами, полными слез, она выглядела жалкой.

– Я приеду навестить вас, – пообещала Софи. – Через несколько дней вы сами скажете мне, что ваше счастье безгранично!

На крыльце с факелами в руках стояли слуги. В прояснившемся небе сияли редкие звезды. Возница Николая, вернувшийся из церкви с последними санями, уже забрался на свое сиденье. Борода его укрывала широкую грудь, он держал вожжи и ждал распоряжений.

Тройка отъехала по снегу лунного цвета. «Как ужасно – супружеская пара без любви!» – подумала Софи. И она потянулась к руке Николая под накидкой из медвежьей шкуры. Их пальцы крепко переплелись. Она отметила про себя, что их ладони слились в нерасторжимый узел. На протяжении всего пути Софи, не обменявшись с мужем и словом, вкушала удовольствие от того, что была госпожой в голове этого человека.

К десяти часам вечера сани въехали в еловую аллею. Усадьба Каштановки в снегу казалась ниже, чем обычно. В передней горел свет, другой – в кабинете. Михаил Борисович еще не ложился.

– Он будет расспрашивать нас, – сказал Николай. – Признаемся ли мы ему, что свадьба была жалкой?

– Это доставило бы ему большое удовольствие и причинило бы слишком много боли! – заметила Софи. – Из милосердия нам следует немного солгать.

Никита, Василиса и Антип, поджидавшие их в передней, подбежали к прибывшим и тихим голосом спросили, красива ли была невеста.

– Как ангел! – ответила Софи.

Василиса перекрестилась и по своему обыкновению разрыдалась. Пока она развешивала шубы, Николай направился в кабинет. Софи пошла за ним. Он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, приоткрыл одну створку. Комната была пустой, непроглядно темной. Запах подогретого масла исходил от лампы, которую только что погасил Михаил Борисович.

– Он ждал нашего возвращения, чтобы узнать, как все прошло, но, когда мы приехали, поднялся в свою комнату! – прошептал Николай. – Что это означает?

– Это означает, что его гордость сильнее любопытства! – ответила Софи.

И, улыбнувшись в глубине души, подумала, что начинает лучше понимать своего свекра.

В тот момент, когда снова увидел Дарью Филипповну, Николай оценил ничтожество отговорок, которые заготовил. Сможет ли он убедить ее, что так давно не подавал признаков жизни исключительно потому, что был потрясен бегством и замужеством сестры? Приехав в Славянку, где никто не ожидал его визита, он понял, что напрасно тревожился. Само солнце, явись оно в дом, не осветило бы так сильно лица его обитателей. Все девушки будто обрели вдруг жениха. Дарья Филипповна – глаза на мокром месте, с дрожащими губами – подыскивала слова. Она так боялась потерять Николая, так была счастлива вновь видеть его, что даже не помышляла о том, чтобы упрекнуть его за отсутствие. И если бы он не привел никаких объяснений, она приняла бы его с тем же радушием. Чтобы приободрить его, Дарья Филипповна пробормотала, что была в курсе всего, разделяет его братское возмущение и лишь больше уважает его за это. Фраза о горе, которое непокорные дети могут причинить близким, напомнила трем юным девушкам, что и они не защищены от подобных злоключений. И поскольку ничего лучше нельзя было придумать, решили выпить чаю.