Когда Дели принесла мужу завтрак, он нахмурился и отказался от еды, проглотив только кружку обжигающего чая. Он никого не хотел видеть. «Какой он еще ребенок!» – подумала Дели, но ничего не сказала.

Теперь, когда позади не видно было судов, Брентон немного сбавил скорость и решил искупаться.

Хотя ночи стояли холодные, днем в этих районах Австралии светило солнце, небо было голубым и чистым. Вода, проделав тысячи миль по раскаленной пустыне, не успевала остывать за ночь. Он передал штурвал помощнику, снял рубашку и ботинки (чаще всего он расхаживал по судну босой) и прыгнул за борт. Через несколько минут он уже снова был на палубе, вскарабкавшись на нее по румпелю.

Люди на барже развлекались этим зрелищем, особенно глядя на излюбленный трюк капитана – ныряние под гребное колесо.

Дели впервые увидела это представление, когда спустилась за сливочным маслом, которое охлаждалось в кожухе колеса. Она помедлила, наблюдая, как четырнадцатифутовое колесо в слепой ярости молотило лопастями по воде.

Завороженная этой картиной, она смотрела, как мощно загребает оно воду, как четко чередуются удары; лицо ее покрылось водяной пылью и брызгами. Колесо уходит не слишком глубоко, подумала она, но его лопасти поставлены под острым углом, что увеличивает площадь гребка.

Она вернулась на камбуз, чтобы намазать маслом бисквиты для Брентона к послеполуденному чаю. Красиво расположив на них кусочки сыра и корнишонов, она вышла из камбуза с тарелкой в руках и увидела Брентона, который стоял в одних рабочих брюках у борта и смотрел вниз, на мутные волны.

– Я сейчас, только окунусь разок, – с этими словами он прыгнул в воду впереди работающего колеса. Она замерла с раскрытым от ужаса ртом, но он уже вынырнул в кильватере. Доплыв по диагонали до берега, Брентон пробежался по крутому глинистому обрыву, пока не обогнал пароход, и поплыл обратно.

Она обняла мужа, не обращая внимания на ручьи воды, стекавшие с него.

– Пожалуйста, никогда не делай этого, Брентон! – вскричала она. – Это так опасно!…

Но он только улыбался и просил ее не устраивать шума из-за пустяков. Зеленовато-голубые глаза смеялись на его бронзовом лице.

– Я проделывал это сотни раз, недаром же меня называют «спаниелем реки Муррей». Проплыть под колесом не трудно, если умеешь нырять.

– И все-таки я тебя очень прошу… – она умолкла, зная наперед, что это бесполезно.

Дели возненавидела Дарлинг на всю оставшуюся жизнь. Все пошло шиворот-навыворот с тех пор, как они вошли в эти илистые воды. Впереди узкая полоса взбаламученной воды меж высоких берегов, такая же полоса сзади, бледное небо вверху. По высокому обрывистому берегу вытянулась процессия из скрюченных стволов самшита с сизыми, будто стальными, стволами.

– Это не река, а канава, – жаловалась Дели, – большая сточная канава, полная грязной воды.

– Но ее надо видеть в половодье, когда берега покрываются водой, – не согласился Брентон. – Ты не поверишь, капитан Ренделп однажды провез груз шерсти на двадцать миль в сторону от основного русла реки. Тогда равнина видна на многие мили вокруг. Дрова в такое время привозят на лодке из верховьев реки. А там, где нет воды, можно видеть мираж, колеблющийся на горизонте, точно большое озеро. Это потрясающая страна, не то что твоя крохотная Виктория, озелененная капустными грядками.

– Мне больше по сердцу Муррей, – упрямо сказала Дели. – Здесь даже рисовать нечего: ни перспективы, ни красок. Один лишь серо-бурый цвет.

Она чувствовала себя здесь взаперти, будто в вагоне поезда, покрывающего сотни миль без единой остановки.

В маленьком поселке Менинди, сверкающем оцинкованными крышами, был всего один бар и великое множество коз. «Филадельфия» разгрузила пиво и муку и поспешила дальше. Вода стояла низко, но сезонные дожди, идущие из Квинсленда, уже выпали, и было не похоже, что уровень воды поднимается.

Первая неудача постигла их близ Уилкания. В четыре часа утра из носовой части судна вдруг повалил дым, и они в спешном порядке пристали к берегу. Пожар возник в трюме, где находились взрывоопасные материалы. Команда, включая шкиперов с барж, образовала цепочку, передавая ведра с водой. Взорвался ящик с патронами, гильзы разлетелись во все стороны, к счастью никого не задев.

Еще до взрыва Бен помог Дели сойти на берег. Невозмутимый А-Ли спустился вслед за ними, зажав в руке потрепанное портмоне. Как раз в эту минуту раздался второй взрыв, огонь и осколки упали в воду. Несколько верхних мешков с мукой выбросило взрывом, и с неба посыпался белый дождь. Подброшенная взрывом фляга из-под варенья, лежавшая поверх мешков, исчезла из вида, а когда упала, то едва не проломила китайцу голову. Олимпийское спокойствие бесследно исчезло. Кок выругался и ударился в бега, не забыв, однако, про кошелек. Он пробежал по узкой полоске суши между рекой и ее рукавами и скрылся в темноте.

Дели между тем смазывала ожоги и бинтовала раны, полученные от осколков. Кока хватились только через полчаса. Его нашли в ручье: он плавал по горло в воде, судорожно цепляясь руками за ветку. Когда его выловили, он весь дрожал от холода, однако с кошельком не расставался, вцепившись в него мертвой хваткой. Его напоили горячим чаем и, убедив, что опасность уже позади, уложили в постель, но его еще долго била дрожь и он не мог успокоиться, безуспешно пытаясь объяснить, что же с ним произошло.

Против ожидания, ущерб оказался незначительным: сгорела лишь часть досок в передней части палубы. Выяснилось, что причиной пожара явились мыши, свившие себе гнездо в ящике с серными спичками. Брентон обнаружил также, что у бочонка с пивом, предназначавшимся для Лаута, «совершенно случайно» выбили в суматохе дно, но он предпочел закрыть на это глаза. Команда, в своем большинстве постоянно мучимая жаждой, запаслась буравчиками и соломинками, чтобы ее утолять.

На следующее утро никаких осложнений не предвиделось. Помощник принял от Брентона смену, и тот, не спавший ночь (он никому но доверял управление в ночное время, даже если они шли против течения, то есть на безопасной скорости), пришел в каюту, чтобы немного поспать.

Дели задернула ситцевые занавески на иллюминаторе и собралась выйти. Он растянулся во весь рост на ее койке, не имея сил добраться до своей. Однако, когда она набросила на него покрывало, его рука, безжизненно свесившаяся с койки, вдруг захватила ее запястье, будто стальными тисками.

– Подожди уходить! Мы почти не бываем одни в последнее время.

– Но тебе нужно отдохнуть.

– Кто это сказал? Мне нужна ты.

– Я думала, ты устал.

– Устал, но не очень.

Она вздохнула, но вид у нее был счастливый. Ее подкупала его любовь, его желание; и хотя она еще не вполне научилась отвечать на его страсть (он брал ее грубо, почти жестоко), она находила удовлетворение в том, что, отдаваясь, доставляла ему радость. Разум говорил ей, что он знал эту радость не с одной женщиной, иногда довольствуясь первой попавшейся. Но то, что он любит ее, она не сомневалась.

Помощник капитана пришвартовался к берегу и, не желая проходить Крисмас-Рокс самостоятельно, позвал капитана. Брентон с беспокойством отметил, как мало воды у подножия скал, цепочкой протянувшихся поперек почти всего русла. Если уже сейчас, в начале сезона, дела обстоят таким образом, то что же будет дальше? Существовала опасность быть запертыми здесь, в какой-нибудь луже до конца года.

Под самой Уилканией их обогнал «Уорджери», но без обычных в таких случаях подзуживаний и кошачьих концертов. Только строгий, короткий салют. Поначалу это озадачило команду «Филадельфии», но пришвартовавшись рядом с этим судном и с «Гордостью Муррея», они узнали, в чем дело.

«Провидение» взорвалось под Кинчегой, – сказал Брентону капитан «Уорджери», когда они с Дели нанесли ему визит. Дели стиснула мужу руку, ее полные ужаса глаза впились в капитана.