Следуя советам Уоллена, она пришвартовалась на ночь «скулой к волне» у мыса Помандер, там, где озеро начинает расширяться. Взглянув на небо, она увидела низкие рваные облака, угрожающе надвигающиеся с юго-востока. Река была защищена с подветренной стороны густыми ветлами, но Дели видела, как на противоположном берегу они сгибались почти до горизонтального положения, извиваясь и стелясь на ветру, будто зеленые змеи.

Она не имела ни малейшего желания врезаться в дно, которое наверняка было покрыто вязким илом, способным поглотить человека. Разумеется, у них была спасательная шлюпка, но попробуйте спустить ее на воду при волне в восемь футов высотой. Дели была не на шутку напугана.

Но, несмотря на все страхи, сердце ее встрепенулось, как у того лосося из книжки Мэг, когда ветлы остались позади, берега расступились и впереди открылось широкое русло, ведущее в открытое озеро. Впервые в жизни она увидела впереди навигационные знаки, черный слева и красный справа. Эти таинственные кружки и квадраты, засиженные чайками и бакланами, говорили ей о том, что река осталась позади, а перед нею – открытая вода.

Они миновали 94-й маяк. Уже начинали сгущаться сумерки, когда Дели заметила слева по борту две торчащие из воды уродливые коряги. Там скорее всего было мелко.

На левом берегу показалась усадьба Веллингтон-Лодж, окруженная пальмами и тополями, и рядом с ней – Лоу-Поинт, лишь чуть-чуть возвышающийся над водой. Предельно осторожно, выверяя каждое свое движение, Дели повернула судно к противоположному берегу, к пристани Напла, расположенной поблизости от большого каменного склада. Приветные огоньки светились в окнах бараков: там готовились к стрижке овец.

Они отдали швартовы и привязались к массивным сваям из эвкалипта. «Их привезли из эчукских лесов», – с грустью подумала Дели, сразу же вспомнив Адама. Баржу привязали к стволу большой ветлы. Порывистый ветер доносил со стороны бараков звуки концертино.

– Прошвырнемся туда после ужина, а, Чарли? – сказал Лимб, нарочито небрежно растягивая слова в подражание взрослым матросам. – У стригалей найдется грог, чтобы промочить горло, и музыка у них есть. Даже если не будет баб, как-никак скоротаем вечерок. – И он осклабил в улыбке свое веснушчатое лицо.

– Ах ты, щенок, отродье сатаны! Грог и бабы, говоришь? Что еще? У тебя будет на это много времени, когда ты превратишься в такую развалину, как я. Ты лучше бы привязал баржу как следует, а не этим бабьим узлом – сорвет ведь ночью, как пить дать, когда задует ураган с моря.

– Ты думаешь, ветер переменится? – Дели спустилась из рубки, растирая руками затекшие плечи. Их ломило, как никогда раньше: вероятно, она слишком напрягалась, ведя судно в незнакомых водах.

Чарли взглянул на небо из-под лохматых бровей.

– А кто его знает! С севера сразу не повернет, канаты можно перевязывать; а с западной стороны нас прикрывают эти ветлы.

– А завтра?

Чарли сплюнул в сторону.

– Не знаю, что будет завтра в этих местах! Я здесь новичок. Пойти покалякать со стригалями…

– Чарли!..

Он повернулся на ее отчаянный зов, догадываясь, о чем она подумала в эту минуту. Стоит ему пойти туда и напиться… В этом первом рейсе по озеру ей хватает забот помимо пьяного механика.

– Ладно, миссис, – он надвинул свою засаленную кепку на самые глаза, чтобы спрятать их сконфуженное выражение. – Я туда не пойду. Пусть пойдет Лимб: может, ему удастся купить свежего хлеба. Хлеб у них пекут знатный.

Получив ее согласие, Лимб глубоко нахлобучил свою шляпу, напоминающую форму для пудинга и стрелой помчался по шпалам местной узкоколейки, которая кружила по заболоченным лесам, доставляя на пристань тюки с шерстью.

Кроме навеса для стрижки, бараков и пресса для шерсти, там была еще шерстомойка с высокой дымовой трубой и каменная печь с большой духовкой, вмещающей до пятнадцати буханок хлеба. Лимб стремглав прибежал назад, держа под мышками по две буханки.

– Стригали говорят, скоро задует со страшной силой! – весело прокричал он.

Дели ничего не ела за ужином, тревожно прислушиваясь к завываниям ветра в кущах деревьев и к шуму волн, ударявшихся о берег мыса.

Было бесполезно делиться своими тревогами с Брентоном: он не выказывал ни малейшего интереса к судовым делам и только сердился, если она заговаривала с ним на эту тему. Впервые она пожалела, что у нее нет помощника, который мог бы разделить с ней ответственность за сохранность судна. Номинально Брентон значился капитаном, а она – помощником, но она исполняла обязанности обоих, с трудом урывая несколько часов для сна. Она совсем вымоталась, так дальше продолжаться не могло. Но рейс был последний, доставив груз по назначению, она рассчитывала вернуться к спокойной торговле с борта судна.

Дели провела бессонную ночь. Чуть свет ее поднял с постели механик. Небо очистилось, и на нем еще были видны звезды. Светлоокая красавица Венера поднималась впереди дневного светила; на северо-западе тускло желтела звезда Арктур, а высоко в небе сверкал Южный Крест.

Дели посмотрела вниз, в этом защищенном от ветра месте вода успокоилась настолько, что звезды отражались в ней четко, с редкими искажениями.

Серебряный зигзаг был отражением Венеры. А у самого борта плясали две звезды Большой Медведицы, находящиеся на одной линии с Полярной звездой. Они то сближались, то расходились – будто беззвучно хлопали в ладоши чьи-то руки.

Чарли пришел узнать, надо ли разводить пары. Дели посмотрела на чистое небо, на едва шевелящиеся листья и сказала, что они выйдут, как только развиднеется. Механик пошел будить соню-кочегара.

Баржмен и его помощник были уже на ногах. Дели услышала, как один из них облегчал себя прямо с борта, встав на тюки с шерстью. Вода принимала в себя все: и еще теплые экскременты, и свет звезд, проходящий многие биллионы миль; спокойно и незаметно она текла сквозь тихое озеро.

Гордон, любивший теплый камбуз и сдружившийся с коком, принес ей чашку крепкого обжигающего чая и ломоть поджаренного хлеба. Она взяла все это и пошла к себе. Гордон или Лимб часто приносили ей еду в рубку, и пока она ела, заменяли ее у штурвала, разумеется под ее контролем. С коком ей на этот раз повезло, за что она не уставала благословлять небеса. Это был угрюмый замкнутый человек, но дело знал отлично. А Дели предпочитала провести целую ночь у штурвала, чем приготовить еду на пятерых разборчивых мужчин.

Когда она поднялась в рубку, из-за холмов брызнули первые лучи солнца. Дели взглянула поверх узкой косы, отделяющей их от открытого озера, и сердце ее упало. Зловещие оливкового цвета волны, покрытые шапками грязно-белой пены, накатывались и разбивались о берег. Она открыла окно, и западный бриз донес до нее их глухой рокот.

Но «Филадельфия» стояла под парами, и палубные матросы уже отвязывали канаты. Если она сейчас отменит свое распоряжение об отплытии, они сочтут ее трусихой, а Чарли чего доброго, пойдет с расстройства к стригалям и загуляет как минимум на два дня.

– Отдать швартовы! – четко скомандовала она. – Баржу еще не прицепили? Брось туда трос, Гордон, и залезь на борт. Возьмешь шест и встанешь у борта, чтобы оттолкнуться от берега, понял?

Она дала задний ход и положила руку на дроссель. Большие гребные колеса вспенили воду, загребая ее лопастями, и «Филадельфия», отчалив от берега, развернулась, плавно натянула буксирный канат, и баржа послушно тронулась с места без малейшего толчка. Восхищенный баржмен невольно выругался: ему еще никогда не приходилось иметь дело с женщиной-капитаном.

Тронувшись в путь, она и думать забыла о своем страхе. Захваченная радостным возбуждением, она что-то напевала про себя без слов, узнавая ориентиры: смутные контуры Пойнт-Помандера с правого борта, маяк на его оконечности, Лоу-Поинт, показавшийся вдали, с левой стороны. Двигатель вибрировал мощно и ровно; «вперед, вперед, только вперед…» слышалось ей в его гуле. Она подпрыгнула от радости и стукнулась головой о нижнюю перекладину.