— Точно! Ты же заслужил, — странник набрал оттуда пригоршню золотых, протянул оборванцу.

Скромности у дитя улицы не нашлось, что было неудивительно. Ребёнок моментально сорвал с себя головной убор, протянутый затем новому знакомому. Высыпав в неё деньги, Терфес достал хранитель информации — предмет, напоминающий магический шар, только меньше. Там сохранялись любые речи — когда его встряхивали, звучала та, которую записали последней.

— Говори сюда.

— Итак, с этой площади направляйтесь по улице Архимагов, она вымощена зелёной плиткой. В конце улицы будут два портала. Зайдёте в выполненный в виде драконьей пасти, перенесётесь к зданию Управления номер пять, — заливался мальчик, довольный возможностью стать кому-то полезным. — Слева увидите памятник Алезару Грианти. За ним — симпатичный маленький скверик. Минуя его, окажетесь…

— Эльгар! — проорала сзади какая-то особа.

— Мама? — оборванец, поставив шляпу с деньгами на ступеньку, поднялся.

На крыльце стояла леди, являвшаяся, очевидно, матерью Эльгара, молоденькая — похоже, родила сына, когда ей и двадцати не исполнилось. Лицо и волосы, заплетённые в неожиданно толстую косу, у неё были чище, чем у сына, зато одежда, платье с кучей нижних юбок, поражало обилием грязи. Чистых мест на грубой ткани наличествовало не больше, чем заляпанных.

— Я тебе велела не разговаривать с незнакомыми! — надрывалась женщина. — Эльгар, дядя Клауд ясно выражался, рассказывая, как научились в Шекогане делать одержимых неотличимыми от нормальных людей!

— Как потрясающе леди осведомлена! — прогремел мужской хохот из центра площади.

Оттуда расползался белый дым. Тая, он позволял созерцать телепортировавшегося парня жуткого вида: с выбеленной физиономией, слоем чёрной краски под нижними и на верхних веках, всклокоченной шевелюрой. Это был Лоргиас с тремя слугами.

Кареглазую смуглую брюнетку гомункул узнал. Он очень хорошо мог вообразить себе всю Великую Троицу и покойного Дмитрия Винсента.

Убивать? Легко! Я определённо занималась этим раньше. Одно движение рукой, держащей посох — и нет какой-то части беснующегося человеческого месива, готового растерзать меня. Сложно впервые решиться поднять оружие — потом всё делается само по себе.

Странный парень и оборванные мать с сыном, привлёкшие наше внимание, сопротивляться не могли: нечем было защищаться. Молодой человек заслонил собой нищих, а самого его трясло не меньше. Вероятно, он так боится за них. Зато появившиеся на площади хранители закона потянулись к жезлам незамедлительно. Помочь им вознамерились несколько магов, оказавшихся на площади в эту минуту.

Таким образом, против нас десять жезлов и два посоха. Ещё народ безоружный, но поддерживающий типов в зелёных мантиях и простых смельчаков, рискнувших бросить нам вызов. Неплохое соотношение. Хорошие маги в состоянии отражать атаки пятнадцати-двадцати нападающих. Или я замечталась? Впрочем, в те времена мы так и сражались: выставят нам в качестве соперников огромный отряд, прекрасно обученный, увешанный амулетами по пять тысяч золотых штучка, закованный в броню, заговоренную целой гильдией магов — а у нас боевой дух выше. Забавно было изничтожать таких самоуверенных, самодовольных типов, ожидающих, что мы разбежимся, прикинув, сколько стоят все их артефакты.

Ох, я заметила ещё одну особенность сражений: перед тем, как будет выкрикнуто первое заклинание, всем надо долго и пристально таращиться на соперников. Будто испепелить взглядом реально в прямом смысле! Или все надеются открыть в себе талант василиска?

Мой посох от переизбытка во мне колдовской энергии уже нагрелся. Рядом Дорфеан водил пальцем перед собой, вырисовывая мудрёный символ.

О, чудо, это послужило знаком для зелёных мантий! В юношу устремилось восемь лучей и два огненных шара. Ни один до цели не долетел: я же с недавних пор практически специалист по контрзаклятиям! А раньше любила обстреливать врагов молниями. Однако я среди нас единственный белый маг, поэтому стихийная сущность пусть подождёт немного. Перед магом вспыхнула серебристая стена, о которую ударилось всё, что было призвано если не умертвить, то покалечить Дорфеана.

И началось… Командир наш помчался к нищему семейству и прикрывающему их парню с сиреневыми волосами. Конечно, не вплотную к этим людям — притормозил за десяток метров от них и отправил в насмерть перепуганную компанию парализующее проклятие. Порядок, застыли. Хотелось бы знать, в чём они провинились. Мальчику ведь больше десяти на вид нет, если и натворил бед, то по глупости, неосторожности, потому, что мамаша недоглядела. Она у него какая-то сомнительная. Ну не внушает доверия! У неё с сыном разница в возрасте, по-моему, лет семнадцать.

Хм, думаю обо всём этом, а заклинания сами изо рта рвутся, рука сама посохом орудует. Мне не верилось, что я так могу. Всюду белые и серебристые вспышки ощутимо тёплого света — моя работа!

— Элли! Опомнись, пожалуйста!

Проклятье. Стоило удариться в размышления — субъект с неестественным цветом волос и, как выяснилось при более близком рассмотрении, глаз, с которого кто-то исхитрился снять чары, повалил меня на землю.

— Элли! — парень выкрикивал моё имя, тряся меня за мантию. — Элли, ты должна сражаться против них!!

Ишь, умный какой! С какой стати-то? Стоп. Тогда почему я защищаю командира, Дорфеана и второго мага, подчиняющего себе стихию Воды?

Быть может, потому, что командир сейчас, обездвижив нахала во второй раз, скинул его с меня и сказал:

— Молодец, Винсент. Ты далеко не так плоха, как о тебе отзывалась госпожа. Наоборот, ты идеальный маг для наших боёв.

Не исключено, что у него в мой адрес имелись ещё какие-нибудь добрые приятные слова, но хранители закона не собирались давать ему время на общение со мной. Я спряталась за колонну храма, колдуя из-за неё.

Что бы ни говорили о невыдающихся умах молодцов в зелёных мантиях, один из стражей порядка сообразил: меня как источник некоторого преимущества противника стоит убрать, желательно — в царство мёртвых. Пока я была увлечена наложением чар магической неуязвимости на Дорфеана, хранитель закона направил атаку на колонну, служившую мне прикрытием.

Парень сил не пожалел. Ещё три луча его товарищей — и колонну расчертили трещины.

Только благодаря собственному колдовству я отделалась сотрясением мозга и переломом руки — о, ужас, правой! Именно ею я совершаю жесты, необходимые при сотворении заклинаний, я же правша.

Ну да магия меня не вызволит из камеры, где я очнулась.

Подгоняемая рвотными позывами, я проковыляла в угол. Там стояло зачем-то ведро, над которым я и провела мучительных полминуты на ногах, упираясь лбом в холодную стену. После завершения пренеприятного процесса я сползла на пол и удосужилась посмотреть на сокамерников.

Верните Арвеллу, Джайде и Хельдеару! Я вообще в другой камере, не там, где мы вместе провели энное количество суток. Это местечко явно хуже. Там, по крайней мере, скамьи были, достаточно широкие, имелся стол и ящики вместо стульев. А тут функцию мебели выполняет солома на полу. Демон с ней, с соломой — запах такой, словно тошнило в камере не только меня.

Делить камеру обонятельных пыток мне предлагалось с заранее надоевшим молодым человеком, предлагавшим мне грохнуть командира и двух боевых товарищей, и треклятыми выходцами из низших слоёв общества, связанными кровными узами.

— Господин уверяет, что леди должна что-то вспомнить, когда придёт в себя! — воскликнул мальчик с интонациями, намекающими на необычайную его заинтересованность в моём прошлом.

— Эльгар! — рассердилась мать любопытного ребёнка.

— Ну что? — надулся он. — Господин ведь не одержимый, с ним можно разговаривать.

— Из-за господина ты задержался на площади и оказался схвачен зелёными мантиями! — рявкнула мамаша свирепо; мне даже стало жаль мальчика. — И потом, господин нормальный, а девчонка-то нет! Одержимости не заметно, но с головой ей проблем явно создали.