— Как они, леди Минарви? — один из фанатиков, парень лет двадцати пяти, Лоргиас, встал со стула и подошёл.

— Хуже, чем могли быть. Но отказываться не стоит: при должном устрашении, вероятно, всё сделают. Тебе ведь просто бойцы-чародеи необходимы, неважно, добровольно ли они подчиняются или вынужденно.

— Мне нужны белый маг и два стихийных, — озвучил запрос Лоргиас, удаляясь к зеркалу поправлять обязательную для сторонников безумную причёску.

Джарома с удовольствием бы запустила в самодовольного фанатика колбой с ближайшего стола. Все сторонники, занимающиеся вербовкой и поставкой в Шекоган материала, считают, что алхимики у них в услужении, хотя всё наоборот. Выругавшись мысленно, женщина возвратилась в камеру.

Все пленники безмолвно успокаивали Винсент, зажимающую разбитый нос рукой, из-под которой лился магический свет. Не было заметно, что девица плакала, но Джарома и не ставила перед собой цель довести её до слёз. Четверо сочувствующих и сама Элли уничтожающе посмотрели на Джарому и перевели взгляды обратно, друг на друга.

— Винсент! — потребовала внимания ведьма.

Девчонка с неохотой уставилась на неё. Женщина поманила её к себе, успев спохватиться, что хочет, чтобы пленница осталась на месте: тогда появится повод продолжить рукоприкладство. Однако Элли подчинилась.

— Лицо весёлое сделай, — вызверилась Джарома. — Тиорин! — позвала она по фамилии Дорфеана, мага водной стихии.

Ему приказывать не пришлось — приблизился сразу. Остальные, девушка и двое юношей, резко погрустнели.

Наглец и хам Лоргиас уже начал нервничать. Когда появилась Джарома с подопытными бойцами, парень накинулся на неё с претензиями:

— Ты их что, уговаривала? Знаешь ли, у меня не будет времени убеждать этих милых созданий! И я троих просил.

— Вайраска, — женщина, закипая, поймала за рукав коллегу. — Приведи Лоргиасу того юношу, сына хозяина Центральной библиотеки.

Та оказалась расторопнее Джаромы, явившись через полминуты со смазливым рыжеволосым парнишкой. Лоргиас, ни словом никого не поблагодарив, исчез с тремя новоприобретёнными слугами.

В пять часов с поезда, прибывшего в Зальван из Эльмаса, города в западной части Кинефы, сошёл Терфес Альтегрия. На поездах он никогда не ездил из принципа, путешествуя пешком или на лошади, но после того, красный как рисунок на груди, свидетельствующий о происхождении Терфеса, стал источником малоприятных ощущений и знакомая провидица объяснила гомункулу, что это значит, он единственный раз в жизни решил сэкономить время.

За всю жизнь (впрочем, она ещё не такая долгая) он бывал в столице лишь дважды, и оба раза — давно. Терфес готовился к лицезрению значительных изменений, но их, как ни странно, почти не заметил. Такие же стаи хранителей закона расхаживают по платформам, такие же мрачные лица возле поезда, отбывающего через несколько минут в Денаувер (опять его угораздило стать свидетелем этого печального события!), такая же суета.

На улицах же картина узнавалась, да не совсем. Беззаботными и жизнерадостными жители столицы никогда не были, однако столько тревоги в каждом взгляде для парня было чем-то новым. Ускорилась спешка. Гомункул сообразил, что даже хранители закона не кажутся уравновешенными.

Если Терфес сталкивался с подобным, он просто спрашивал у первого попавшегося жителя, что тут такое стряслось. Горожан Зальвана нынешних дней странник заподозрил в остром нежелании идти на контакт с незнакомцами.

Он выбрел на площадь и спохватился, что не знает, как добраться до замка Шекоган. Необходимость обращения к кому-нибудь возросла до ошеломляющих размеров: ночевать на улице в крупных городах небезопасно. Две беды, которые могут посетить не обзаведшимся кровом на тёмное время суток: хранители закона и разбойники. Меньшим злом считаются последние, так как в камере держат, сколько захотят, а выпускают нередко в Денаувер или какое другое место аналогичного назначения. Лично для Терфеса обычный грабёж был бы хуже ареста, заключения и ссылки. У него имеется бесценная вещь — пояс, украшенный красивым бирюзовым камнем, подарок Веолаймера. Старик-создатель запретил расставаться с ним. Каждый его гомункул получил от алхимика что-то, что обязался всегда носить с собой.

Терфес не ведал, зачем ему этот пояс. Оберег? Талисман? Предмет, по которому парня должны где-то узнать? Теперь он думал так: вещь просто нужна, чтобы в какой-то момент понадобиться.

Гомункул попробовал получить помощь от пересекающей площадь женщины:

— Извините, леди, вы не подскажете…

Особа только ускорила шаг.

— Молодой человек! — Терфес предпринял вторую попытку добиться чьего-нибудь расположения.

Результат тот же.

— Мистер, не можете ли вы…

И мужчина поспешил скрыться из виду.

— Девушка, вы не знаете, как…

Юная прелестница вообще ойкнула и убежала.

— Господин попал на площадь с вокзала? — кто-то дёрнул гомункула за плащ.

Странник глянул вбок и вниз, увидев очаровательного мальчика-оборванца. На чумазом личике блестели чистые голубые глазищи, светлая чёлка, пару недель назад превратившаяся в несколько тонких сосулек, касалась густых чёрных ресниц. Одежда на ребёнке была бы впору юноше гораздо старше его: шляпа неизвестным образом не спадала с головы и не съезжала к бровям, полы плаща волоклись за ним полуметровым шлейфом, пестревшим отпечатками подошв и просто пятнами, рукава и штанины подкатаны, рубашка свисает до колен. Зато ботинки маловаты: подошва наполовину отклеилась, и пальцы вылезают полностью.

— Да, я приехал полчаса назад, — Терфес улыбнулся, на всякий случай прижав сумку к груди.

— Господин хочет добраться куда-то, но не представляет, какими путями? — протянул мальчик, не опуская задранной головы.

— Лаборатория Шекоган, — ответил парень с опаской. Всё-таки замок, где работали когда-то замечательные алхимики, частично превратился в убойный цех, Терфес оказался осведомлён.

— С сегодняшнего дня он принадлежит ужасной особе, повелительнице духов, — нараспев говорил милый ребёнок. — Если господин решил стать её слугой — пусть откажется от идеи! Дядя Клауд говорит, будто она сторонников не ценит, отправляет их десятками на смерть, а когда пребывает не в духе, собственной магией их убивает, для разрядки.

— Провидица сказала мне отправиться туда. Там я должен одного хорошего человека встретить, — постарался заверить ребёнка Терфес.

— Господин не боится туда идти? — мальчик возжелал убедиться лучше. — Провидица предупредила его, как в Шекогане опасно? Там ещё вчера властвовал Дориан Ласкаро, сущий монстр. Он родную дочь отдал замуж за принца, а господин ведь знает, какая принц скотина? — тараторил маленький нищий, не давая гомункулу отвечать. — А повелительница духов — это хуже, чем Дориан Ласкаро. Провидица могла и не подозревать, что Шекоганом Дориан Ласкаро больше не распоряжается.

— На то она и провидица, чтобы предсказывать будущее, — рассмеялся Терфес. — Я готов к встрече с любым хозяином лаборатории. Просветишь, как туда попасть?

— Господину долго придётся идти, — предостерёг серьёзным тоном ребёнок. — Господину лучше записывать. Есть у него в сумке перо, чернила и бумага или пергамент?

— Всё имеется, — парень присел перед собеседником, нравившимся ему всё сильнее, чтобы мальчик не смотрел на него снизу вверх. — Нам бы в сторону переместиться, где поспокойнее.

Нищий понимающе кивнул и, впихнув липкую ладошку в его руку, устремился к храму. Перед этим зданием, облицованным блестящим гладким серым камнем, который отражал всё, подобно зеркалам, и простиралась площадь. Увенчивали его три позолоченных шпиля, крайние были короче среднего. На ступени широкого крыльца, предварительно повертевшись, судя по всему, в целях выяснения отсутствия кого-то, мальчик и устроился. Гомункул тоже опустился. Ребёнок внимательно следил за процессом поиска в дорожной сумке всего, что страннику понадобилось для записи. Шаря там, Терфес задел мешочек с монетами, вызывающе звякнувший. Нищий беззастенчиво ахнул.