— Прости, перестаралась, — девушка помогла проигравшей сесть на скамью, отряхнула её. — Ты поняла что-нибудь?

— Надо учить восстанавливающие чары, — простонала Дашка.

— У меня тоже с ними проблемы, как и у всего факультета чёрной магии. Мы по инициативе преподавателей овладеваем только контрзаклятиями, чтобы снимать с себя проклятия в бою.

— Но ты же…

— Эликсир, Дарья, эликсир. Три глотка — и любое заклинание стоит лишь правильно произнести. Неважно, пробовал ты когда-нибудь его или нет. Подбираешь нужные слова, и всё само по себе происходит.

— Все дуэлянты так поступят, зелий наглотаются?

— Все старшекурсники. Когда определятся победители поединков между магами одного класса, начинаются смешанные дуэли сильнейших. Против тебя может оказаться студент любого факультета стихийной магии.

— И что, мне уподобляться им?

— Если желаешь быть растоптанной — не нужно. Я учусь в Академии четвёртый год, и насмотрелась, как издеваются над теми, кто однажды проявил слабость. В этом заведении хранятся ценнейшие знания, но зачастую они преподносятся никчёмными преподавателями никчёмным учащимся, — изрекла Тецарра.

— Завтра ты баловаться изобретением папы не будешь? — Дашка спросила в шутку, но ответ изумил серьёзностью:

— Четверокурсники с шестикурсниками не соперничают, а ты наравне с ними. Иначе пришлось бы идти на подлость вместе со всеми, не уступать же!

— Чудная ты, — проворчала Дашка. — Пристала ко мне едва ли не с первого моего дня в Академии. Почему? Я из Великой Троицы и угодила на твой факультет, поэтому, да? Потому, что я под опекой Миротворцев?

— Ты права отчасти. Ты известный человек, мы с одного факультета. Люди, попавшие в историю, для меня любопытные явления. Я бы Алексом или Элли так же интересовалась, но тебя чаще вижу. И, знаешь ли, нравится.

— Что? — смутилась Дашка. — Кто? Я?

— Общаясь с тобой, не скажешь, что ты успела остановить злодея Мортиса и повоевать против королевы Эвиланы, — усмехнулась староста. — Не упиваешься собственным величием и не думаешь, что оно вообще у тебя есть. Верно, ещё нет. Многие полагают, ты с этим не согласна. Ты по натуре замкнутая — молва это превратила в гордыню. Покинете вы Академию через шесть лет, и заговорят профессора: каких героев мы выпустили. Забудут, как презирали вас за то, чего у вас нет. Люблю замкнутых, — закончила она неожиданно.

— Я ухожу в замок, — оповестила её Дашка, не придумав, что сказать на странное заявление. — Заглядывай в гости, заодно пообщаешься с Алексом, Элли, компанией повстанцев и, если повезёт, Скентией Ринхафтом.

— У вас бывает весело?

— Сейчас — редко, — призналась ведьма. — Очевидно, хорошего настроения в нашем пристанище не появится, пока не вызволим Даниэлу. Ответственность на плечах двоих, но голова забита у всего замка.

— Будьте хранимы всеми духами, — пожелала девушка. — Я стану за вас молиться.

Тецарра вернулась в общежитие, Дашка, ходившая туда к Лорианте — в незримое убежище. Из тумбочки она достала пробирку с эликсиром. Жидкость за несколько дней приобрела более приятный оттенок, чем имевшийся первоначально. Осадка на дне не покоилось, запаха не возникло. Выглядело содержимое сосуда безобидно. Вытащив пробку и приставив его к губам, ведьма запрокинула голову. В горло потекло холодное зелье без вкуса. Опустевшую пробирку Дашка закинула под кровать. Ведьмой овладело волнение: вдруг у эликсира есть побочные действия, или Нелла ошиблась в расчётах при изготовлении? Час колдунья металась по спальне, берясь периодически за задания к завтрашнему учебному дню, но ничего не ладилась. Как только стрелки часов завершили оборот, она с удовольствием отметила, что самочувствие не испортилось, и пошла в библиотеку.

Компания, как правило, растаскивала книги по комнатам, о чём свидетельствовали пустоты в рядах фолиантов, черневшие на каждой полке в каждом шкафу. «Тёмный след некромантов», вытащенный Дашкой, но даже не пролистанный, никто не поставил назад — книга красовалась на столике. Молодая женщина, в отличие от остального населения замка, читала прямо здесь, благо в библиотеке стояло несколько диванов и кресел.

За «Тёмным следом» она задремала.

«Дарья, очнись! Ночь не время для сна», — разбудил её потусторонний мужской голос.

— А для чего тогда? — пробормотала Дашка, протирая глаза.

«Мы решаем, что тебе делать, ничтожество, — нахамил другой зловещий голос, женский. — Мы пошлём тебя за тёмным священником Аорной Бларисом Марантеллой».

— Всё-таки побочный эффект, — ведьма отвернулась к спинке дивана — было лень идти к себе, можно доспать и здесь.

«Пока ты в контакте с нами, паршивка, будешь выполнять все наши приказы, иначе…» — пригрозила ей та же женщина-дух, Дашка схватилась за сердце, в котором закололо так, что она бы закричала, да рот не открывался, только слёзы катились.

«Живо к порталу, — погнал её какой-то старик. — Перемещайся в Бесталон».

«Фикстер, девчонка боли не боится, — упрекнула его женщина. — Припугни Дарью расправой над кем-нибудь из её семьи. Подойдёт малолетняя ученица некромантши».

Не ведающая о новом увлечении Шаки, Дашка уткнулась в диванную подушку. Накатило видение: младшая из названых сестёр в приступе болезни, от которой её исцелили сравнительно недавно. От вопля ведьма, подскочив, зажала уши. Звук исчез, но образ перед глазами продолжал извиваться. «Убей меня… — прохрипела Шаки. — Магией или клинком, неважно…Сверни мне шею… Отрави… Как угодно… останови муку…».

— Перестаньте! — взвыла Дашка.

«К порталу, — повторил старик. — Бесталон, Аллея дриад».

— Врёте, — упёрлась колдунья.

«Сейчас убедишься», — грохнул женский хохот.

Слуховые галлюцинации пропали, забрав, казалось, часть реальных звуков — тишина стала явственней. Ведьма помчалась прочь из помещения. Ворвавшись в спальню, Дашка спряталась под одеяло, накрывшись с головой. Оно не уберегло от стона, охватившего все восемь этажей: Шаки настигло старое проклятие. С резвостью, ошеломившей её саму, одержимая понеслась к портальной двери. Никто из компании — а из постелей крик выдернул всех — не воспринимал ничего, кроме этого воя, и Дашку, устремившуюся к магическому выходу из замка, не остановили, не окликнули.

По обе стороны Аллеи дриад тянулись стены вековых деревьев. Чёрные узоры из листвы и веток были хорошо различимы, за ними синело небо с отчётливыми точками звёзд. Звенели источники, поднимающиеся от них огоньки проделывали путь вверх, то скрываясь за темнотой листьев, то появляясь на пятнах цвета индиго между ними. Вдалеке что-то белело.

Ступала Дашка медленно, вслушиваясь в стук своих каблучков о дорожку. Духи от неё отстали, но возвращаться ведьма боялась. Она-то уже в порядке, а что с Шаки? Исчезли духи — исчезли её страдания?

Белое нечто впереди приняло очертания статуи женщины. Спустя десяток шагов выяснилось, что это длинноволосый мужчина, держит руки на груди, сжимая жезл. На постаменте было выбито: «Кемарис Лебарте Виориман (1634–1729), распространитель искусства шаманизма в Альдане». Шаманизм… В животе повеяло холодком нехорошего предчувствия.

В месте, где пребывал мраморный маг, аллея образовывала прямой угол. Дашка повернула, сразу увидев храм на расстоянии. Вот туда идти хотелось меньше, чем в замок. Соваться в святилище по требованию потусторонних — небезопасное предприятие. Отступать колдунья стала гораздо быстрее, чем приближалась к статуе, но преодолела всего пару метров и упёрлась спиной в кого-то.

Человек примерно сорока лет, выше Дашки головы на полторы, со светлыми прядями до плеч, в запахнутой тёмной мантии с высоким воротником, прилегающим к шее; надменное лицо, костлявые пальцы с когтями сантиметра в два.

— Разрешите пройти? — протянула Дашка.

— Разрешаю. Туда, — он указал ей на храм.

От ужаса ведьма оцепенела. У незнакомца были хладнокровное выражение, спокойный голос, красивый, текучий. Что можно ожидать от такого человека? Неизвестно, оттого страшнее. Она даже не стала отбиваться, когда незнакомец потащил её к храму.