Велсатор натужно дышит, но не может даже шелохнуться.

— Да, Мелисса пробралась в Академию незаконно, но это только потому что законы неправильны! — говорит Таррел, во мне расползается волна расслабления. — Мы, ксорианское общество, изгнало, выдворило, вытеснило в гетто целую группу людей, которые заслуживают права на нормальную полноценную жизнь!

Таррел делает паузу, снимает с трибуны микрофон и делает шаг к краю возвышения.

— Пираты научились делать устройства, позволяющие людям со смешенной кровью находиться среди ксорианцев, — выговаривает он и вздыхает. — И что делаем мы? Блокируем? Препятствуем? Распинаем искреннюю патриотку, которая была готова отдать собственную жизнь, чтобы спасти ксорианцев, которые её не принимают? Ксорианцы! Опомнитесь! Оглянитесь! Посмотрите, куда мы идем!

В зале по-прежнему висит гробовая тишина. Думаю, это только потому что Таррел поддерживает её силой внушения. Но факт — он сможет донести до Совета важность озвученной проблемы.

— Теперь позвольте представить вашему вниманию одну любопытную запись, — Таррел смотрит прямо на Велсатора. — Она подтверждает, что в нашем демократическом обществе витают расистские настроения и есть личности, готовые наделять разной ценностью жизни разных членов общества. А это, как вы понимаете, недопустимо и кощунственно!

Таррел возвращается к своей трибуне, что-то кликает на сенсорной панели и медленным картинным движением опускает палец на центр. Перед нашими трибунами возникает голограмма, на которой крупным планом лицо Велсатора.

У меня на голове шевелятся волосы от того, что говорит этот ксорианец. Таррел передал мне суть той беседы, но я не видела глаз Велсатора воочию. Он абсолютно аморален и циничен. И да, для него полукровки — расходный материал. А цель — величие ксорианской расы.

Коронатор Велсатор моргает, как будто внезапно потерял способность дышать, сжимает кулаки. В глазах вспыхивает паника. Он понимает, что не может говорить.

Таррел не просто контролирует зал – он забрал у Велсатора саму возможность защищаться.

Видео заканчивается, но зал молчит. И я однозначно понимаю, что Таррел держит их всех под своим ментальным контролем. В голове не укладывается, как такое возможно, но факт — они его выслушают и проникнутся. А если не проникнутся, у него есть возможность их заставить.

— Как вы понимаете, незаконные эксперименты, в которых Коронатор Глубин обвинил курсанта Мэлтис, — его же собственное детище. Весь шестой уровень Академии, отведенный под опыты над Жуками — его секретный проект. Я закрывал глаза, пока это не вышло за рамки, не начало нарушать демократические постулаты нашего общества.

Голограмма исчезает, перед нами лишь молчаливый зал. Таррел заканчивает речь:

— Я не позволю судить Мелиссу Мэлтис. Она сделала подвиг, подвергла свою жизнь опасности, чтобы спасти Академию, она действовала по ситуации в соответствии со своими возможностями, — его голос проникает, кажется, в сердце каждому, кто сидит в зале. — Коронатор Глубин с его карманным исследователем Лоренсом Пэрисом дали ей эти возможности, и она использовала их во благо. Мелисса доказала лояльность и верность Ксору. И знаете, что примечательно?

Я напрягаюсь. Думала, это конец.

— Мелисса делала это, чтобы почтить честь отца-героя, который погиб на войне с Жуками. Она не знала, что является внебрачной дочерью Коронатора Бурь, она действовала из чувства патриота и любви к Родине, хотя эта Родина её предала.

Звучит, как мне кажется, слишком патетично, но я не вмешиваюсь в партию Таррела. Он дал Коронаторам провести свой фарс, а теперь вкладывает им в головы правильную точку зрения, чтобы все смогли взвесить.

— Вы все услышали, что Каэл Драксар — её биологический отец. Даже после того, как я раскрыл Мелиссе эту информацию, она не отступилась от своей цели служить Ксору. Разве опасный субъект стал бы действовать из таких мотивов? Разве это не доказывает, что Мелисса сделает все ради Ксора? Пожертвует всем?

Вопросы повисают в воздухе, как пух в невесомости. Зал не шелохнется.

— У меня все, Коронаторы, — произносит он. — Я готов слушать возражения. Но если Совет продолжит пытаться осудить Мелиссу, значит, Ксор признаёт расизм официальной политикой.

Он отпускает их.

В ту же секунду в зале раздаётся звук десятков резких вдохов – как если бы люди судорожно вдыхали, опасаясь, что никогда больше этого не сделают. Нет, они могли дышать, но не могли двигаться и не владели своими телами. Это окажет паническое воздействие на кого угодно.

Женщина с короткой стрижкой дрожит, словно её внезапно выдернули из оцепенения.

Велсатор резко откидывается на спинку кресла, будто его ударили в грудь. Принимается сжимать и разжимать кулаки, проверяя подвижность пальцев.

Зал на несколько секунд наполняется звуками, пока слушатели и Коронаторы отмирают, но потом в нем снова повисает полнейшее молчание. Все присутствуюище как один боятся не так вздохнуть.

В полной тишине скрипит кресло главы Совета, Каэла Драксара.

Он поднимается медленно, словно раздумывая над этим движением. Велсатор мгновенно замирает, не смея перевести дыхание.

В зале раздаётся едва слышный звук ткани, будто кто-то нервно сжимает край мантии.

И все Коронаторы поворачивают голову к моему отцу.

Мгновение тишины. Напряжение висит в плотном, будто тихо звенящем воздухе, ощущение как перед грозой. Сердце все ещё стучит. Речь Таррела перевернула что-то внутри меня. Всколыхнула. Взбаламутила. Вроде ничего нового сказано не было, но чувство, что он подвел итог моей жизни и до небес поднял его ценность в глазах Совета.

Каэл Драксар оглядывает нас с Таррелом серьезным взглядом, потом переводит его на Коронатора Велсатора, и тишину разрывает его низкий тяжелый голос:

— Арестовать Коронатора Глубин. — Звучит чётко, твёрдо, не оставляя места сомнениям.

Зал замирает. Велсатор резко оборачивается к нему, лицо его искажает недоверие, а затем гнев.

— Что?! — рявкает он, вставая. — Ты не можешь…

— Могу и делаю, — жестко отрезает мой отец. — Ты проводил незаконные аморальные исследования, манипулировал фактами и использовал Совет в своих целях. Кроме того, твои расистские идеалы идут вразрез с основными постулатами нашего общества, не говоря уже о Пути Ксора. — Коронатор Драксар не двигается, но точно забивает каждое слово в душу Велсатору. — А теперь, когда тебя разоблачили, хочешь откреститься?

— Я действовал ради величия Ксора и нашей расы! — Велсатор вцепляется в подлокотник белыми пальцами. — Вы все ослеплены этим спектаклем, но…

— Коронатор Рейнар. — Мой отец смотрит на мужчину в капюшоне.

Тот безэмоционально поднимает руку и делает знак охране.

— Забрать.

Несколько фигур в чёрных мундирах приближаются к Велсатору, он вскакивает, пятится, тяжело дышит, как крыса, зажатая в углу.

— Вы совершаете ошибку! — шипит он, но охранники уже хватают его за плечи.

— Ошибка была в том, что тебе дали власть, — чеканит Каэл Драксар. — Теперь ты ответишь за всё.

Охрана выводит Велсатора из зала.

Я не могу поверить глазам. Всё произошло слишком быстро. Перевожу взгляд на своего отца. Он стоит прямо передо мной. Ловлю взгляд его зеленоватых глаз с перламутровым отливом. Под ним мне не хочется съежиться, а наоборот, расправить плечи.

— Я горжусь тобой, дитя, — произносит он с гордостью. Мощная грудь часто вздымается, выдавая волнение. — Ты моя дочь, Мелисса. Я всегда знал о тебе, помогал деньгами, но не признавал. Мне сейчас стыдно и горько, что я не сделал этого раньше.

Зал проваливается в загробную тишину. Похоже, это заявление — беспрецедентно.

— Политика, — он добавляет трагически. — После распада Конгресса я встал во главе Совета, и на мне оказалась огромная ответственность. Ответственность за всю цивилизацию Ксора. За ксорианскую империю. И я без колебаний отмел порочащий репутацию фактор — внебрачного ребенка. В то время речь шла о сохранении целостности самого Ксора и всех колоний.