— Думаешь, это так сложно? — Таррел изгибает бровь.

— Посмотрим, — бросаю я. — Но если завтра ты снова будешь рычать на меня в кабинете, я припомню тебе этот вечер.

— Припоминай, — его улыбка становится чуть шире, а взгляд мягче. — Каждый раз. Может, тогда у меня будет больше поводов приглашать тебя на свидания.

Разговор ненадолго заглохает, а потом Таррел неожиданно задаёт вопрос, который сбивает весь романтический настрой, моментально приводя меня в боевую готовность:

— Что ты знаешь о строении колоний Жуков?

В его глазах я замечаю искринку, которую расцениваю однозначно, и оживляюсь.

— Не так много, — признаюсь я. — Только то, что они все связаны. Главная матка, защитники, рабочие. И ещё, кажется, колонии могут делиться, если появляются новые матки.

Таррел кивает, в глазах мелькает одобрение.

— Умница. Это базовая информация, — его голос становится чуть ниже. — У них главная особенность — связь с центральным разумом. То, что ты продемонстрировала у бокса с сорок шестым, феноменально. Тебе предстоит узнать много интересного, и я собираюсь тебе помочь.

Я смотрю на него, слегка ошарашенная.

— Ты… хочешь меня учить?

— Да, — отвечает он серьёзно. — Если ты будешь работать с Жуками, ты должна знать всё о них. Ты мне дорога, и поэтому я буду контролировать все от и до.

От его слов мне хочется прыгать до потолка. Кажется, впервые за всё время я чувствую, что он действительно готов заботиться обо мне.

— Только не говори, что ты сам не заинтересован в этом? — подтруниваю, пытаясь вывести Таррела на откровенность.

Но он серьезнеет, даже мрачнеет, подобно грозовому фронту.

— Я тебе уже сказал свое мнение по поводу твоих экспериментов с Жуками. Это опасно. Я этого не хочу, — он многозначительно вздыхает и упирает в меня тяжелый взгляд. — Но ты убедила меня, что тебе это необходимо, только поэтому я иду тебе навстречу.

Меня переполняет благодарность. Даже после той боли, которую я испытала, мне не страшно снова взяться за это дело. Я уверена, что я нащупаю что-то важное. Мне не объяснить это логически. Я просто знаю.

Таррел улыбается уголками губ, видя мою радость. Кажется, главное соглашение достигнуто, разговор становится легче и делается похожим на непринужденный треп ни о чем. Таррел травит байки из прошлого Академии, я делюсь положительными воспоминаниями из детства. Правда их у меня гораздо меньше, чем у него баек.

Наше свидание заканчивается на теплой ноте. Таррел показывается мне с другой стороны — теперь я вижу, что он может быть веселым, легким в общении, обаятельным и юморным собеседником. Он будто до этого намеренно держал дистанцию, а теперь просто стер ее. Пустил в близкий круг, перед кем можно снять броню.

— А ничего, что техники сейчас не следят за угрозами? — спрашиваю в конце, когда тарелки опустели, а вино осталось лишь в бокалах.

— За угрозами следит автоматика, — парирует Таррел бархатным голосом. — Техники приглядывают за ней, но никто вручную не анализирует космофон.

Киваю. Умно. В этой обсерватории могут и курсанты практику проходить, кто на соответствующую специальность учится.

— Через неделю, Мелисса, — произносит Таррел, когда мы идем к лифту. — Все будет готово, чтобы ты могла попрактиковаться. До того ты учишься в обычном режиме.

Эти дни тянутся невероятно долго. Учёба, тренировки, даже дополнительные занятия по астронавигации, которые я обожаю, перестали приносить радость. Всё меркнет перед мыслью, что я снова увижу Жуков — теперь в сопровождении Таррела. Его присутствие обнадеживает меня и прибавляет уверенности, что все будет хорошо.

Утром того самого дня я просыпаюсь уже в состоянии легкого мандража в теле, который усиливается едва ли не с каждой секундой. В столовой в обед меня встречает Шайла:

— Ты сегодня сама не своя, Мята! — она усаживается ко мне за стол, ставит поднос с парой контейнеров. — Что у тебя происходит? Мы почти перестали общаться.

Мне хочется ответить, что мы никогда особо и не общались, но Шайла, наверное, единственная, с кем я хоть как-то поддерживаю общение.

— Да что-то тревожно, — отвечаю уклончиво.

— С чего? — она открывает контейнер с салатом и принимается есть.

— Откуда мне знать? — Надо как-то съехать с этих расспросов.

— Мне вот тревожно, потому что поговаривают, в нашу систему движется колония Жуков. Флот, конечно, защитит нас, но… война у нас на пороге — это очень парит.

У меня на мгновение перехватывает дыхание, а потом внутри разливается тоска. Я бы хотела оказаться там. Но меня никто не пустит воевать, даже если я смогу управлять истребителем, даже если я подпишу все бумаги о том, что добровольно иду туда.

— Мне на занятие пора, — я уже доела и складываю все свои контейнеры друг в друга. — Уверена, армада выстоит. Не парься.

Мне остается ещё две пары, и настанет вечер. Я поднимусь на А7, где меня встретит Таррел и проведет на А6. А там…

После пар ноги сами несут меня к лифту. Едва ли не дрожащими от предвкушения пальцами жму кнопку седьмого уровня и вскоре выхожу на стерильно-белом лабораторном этаже. Таррел уже ждет меня там.

— Привет, Мелисса, — произносит он с тяжелой интонацией. — Готова?

— Совершенно готова, командор Крейт, — выпаливаю я.

— У меня есть возможность тебя отговорить? — вдруг спрашивает он.

— Нет! — отвечаю сразу, потом спохватываюсь: — Нет, командор Крейт, пожалуйста, не отговаривайте меня.

Он только вздыхает. Уверена, он мог бы приказать мне отказаться от этой идеи или просто физически больше не позволить мне войти на уровень А6, но тогда бы я его ни в жизни не простила за такое вероломство. Стоять между мной и моей целью и не позволить мне её достичь? Я благодарна тому, что он идет мне навстречу, хотя сам не считает это правильным.

На уровне А6 нас встречает Пэрис. Его глаза сверкают энтузиазмом, словно он уже продумал тысячу экспериментов и теперь только ждет нашего одобрения.

Мы втроем направляемся к гермодвери, и Пэрис набирает код открытия на сенсорной панели.

— Вы вовремя, — он приподнимает уголки губ, пока тяжелые створки медленно расходятся в стороны. — Всё готово. Думаю, мы начнем с тридцать восьмого. Учитывая его ксорианскую природу, контакт должен быть… впечатляющим. Если получится, полукровка дотянется до синарха!

Я настораживаюсь.

— Синарха? — переспрашиваю. — Это ещё что такое?

— Думаю, Мелиссе сначала надо кое-что узнать, — останавливает его Таррел и обращается ко мне: — Что ты успела узнать про матку колонии Жуков?

— Приношу извинения, командор Крейт, мои познания малы, — щеки начинают пылать. — Мы ещё не изучали Жуков по биологии рас.

— Тогда я тебя просвещу, — отвечает Таррел. — Матка Жуков называется синарх. Это их главный мозг. Централизующая сила, без которой колония становится бесполезной. Если убить синарха, связь между всеми Жуками разрывается. Они больше не могут координироваться, теряют способность «думать», соответственно, не размножаются. Фактически, без синарха это просто ходячие сгустки нервных клеток.

— То есть без синарха они… умирают? — уточняю я.

— Не сразу. — Он кивает. — Они доживают свою жизнь, правда в полном бездействии. Но найти синарха непросто. Чем он сильнее, тем дальше может распространять свою связь. Главная задача любого сражения с Жуками — локализовать и уничтожить синарха. Это гарантированная победа.

— И всё это связано с их ментальной сетью? — спрашиваю, чувствуя, как в груди нарастает напряжение.

— Именно, — отвечает он. — Сеть пронизывает каждую особь. Это делает их централизованными, эффективными и невероятно опасными.

— А вот здесь, — вступает в разговор Пэрис, — начинается самое интересное. Мелисса, твой мозг… уникален.

Я резко останавливаюсь. Таррел тоже оборачивается, но Пэрис продолжает, игнорируя мой удивлённый взгляд.