Мелисса делает выпад, и я чисто машинально ловлю её коварным приемом, просто заглядевшись. Лишаю равновесия. Она падает мне на грудь, её прерывистое, горячее дыхание обжигает кожу даже через футболку. И прежде чем я успеваю подумать, прежде чем осознание догоняет меня… я целую её.

Сначала она замирает. Потом отвечает. Нежно и ласково, обвивая мою шею руками. Я ощущаю солоноватый от пота вкус её мягких, тёплых губ. Провожу рукой по позвоночнику, прижимая теснее. В этот момент для нас не существует Академии, не существует угроз, не существует политики. Только мы.

Это не жадный поцелуй, не порыв страсти. Это нежность, прорастающая внутри волной мягкого тепла. Это мое чистое кристаллизованное желание не «я хочу тебя» а «я хочу беречь тебя».

Мы отстраняемся одновременно.

Она смотрит на меня затуманенным взглядом, в котором читается удивление.

— Ты… — шепчет она, будто не знает, что сказать.

Я улыбаюсь.

— Я.

Но Мелисса вдруг сникает.

— Таррел. Теперь я должна тебе кое-что сказать, — вдруг произносит она тихо и очень отчетливо. Я сразу заглядываю в мысли и вижу то, чего там не должно было появиться! Нет!

Нет. Это не может быть правдой. Я ошибся. Она не могла…

Но её глаза, глядящие на меня с безумной решительностью, не оставляют места сомнениям, что смогла. И она сделает это.

— Ты. Не. Посмеешь! — выговариваю с расстановкой.

Она сразу догадывается, что я залез к ней в голову, и тут же успокаивается. Самое страшное, по её мнению, позади?!

— Завтра я пойду к Жукам с чипом Пэриса и повторю попытку, — чеканит она. — Это не обсуждается, Таррел. Я это сделаю. Пэрис согласен.

Я сжимаю кулаки, ощущая, как кровь вскипает от гнева и бессилия. Она непробиваема. Неделю гоняла мысли и вот пришла к самому идиотскому выводу, к какому только могла прийти. А я… упустил момент, когда это случилось.

— Я заставлю отца гордиться мной! Он считает меня позором? Я стану спасением для Вселенной, и он признает меня перед всеми. Я наконец добьюсь признания!

Её глаза горят лихорадочным, фанатичным блеском. Хватаю её за костюм, притягиваю к себе.

— Ты не понимаешь, что говоришь, Мелисса! — выговариваю ей в лицо.

— Отлично понимаю, Таррел, — с ледяным спокойствием произносит она и аккуратно снимает мои руки со своей одежды. — Завтра я найду супероружие. И в итоге положу конец войне. По моим стопам пойдут другие полукровки!

— Совсем с катушек двинулась! — выкрикиваю в запале.

— Это ты двинулся, если не хочешь попробовать самый простой и действенный способ! — в тон жестко кричит она. — Это не политические интриги, это моя собственная инициатива!

Я вздыхаю. Успокаиваю мысли. Собираю концентрацию. Она мне сейчас понадобится. Я все равно не дам Мелиссе вредить себе, хочет она того или нет.

— Тогда мне остается только одно, — выговариваю низким ледяным голосом. — И не обижайся.

Мелисса растерянно смотрит на меня.

А у меня ощущение, что я собираюсь завести ребенка в ловушку. Я только недавно добился её доверия. Она только начала открываться мне. И теперь я сам разрушаю это. После того, что я собираюсь сделать, она точно меня возненавидит. Но я не вижу другого способа оградить её от самоубийства.

— Я тебя арестую, — произношу я жестко.

Мне больно это делать, но иначе я рискую потерять её совсем. А мне надо и правда ещё совсем немного времени, чтобы подготовить почву по подрыву репутации и политическому уничтожению Велсатора.

— Что-о?! — глаза Мелиссы распахиваются, а рот вытягивается в овал.

— Ты слышала, курсант Мэлтис, — добавляю глухо.

Это неправильно, черт! Но иначе — никак.

— Я провожу тебя в изолятор, — слова Таррела звучат как ледяной приговор.

— Ты не можешь… — пытаюсь возразить, но не успеваю договорить.

Мир вокруг вдруг резко меняется. Или это моё восприятие?

Я не могу разжать губы. Руки прижимаются к телу, я не контролирую их. Ноги делают шаги к выходу из зала — и это не я даю им команду!

Я слышу собственное дыхание, но не могу его замедлить.

Я двигаюсь, но не могу сопротивляться!

Я заперта внутри собственного тела!

Боги… Это… Просто ужасно!

Таррел взял мое тело под контроль.

Вот, что чувствуют в таких случаях!

Паника вспыхивает внутри огромным костром. Я вижу, слышу, чувствую — но не управляю собой. Таррел ведёт мое тело к лифту, не глядя мне в лицо. Просто идет рядом.

В душе концентрированной кислотой разливается гнев. Ярость. Это бесчестно так со мной поступать! Мне хочется кричать:

— Остановись! Пусти меня! Чёрт возьми, это не ты должен решать, что мне делать!

Но тело продолжает двигаться. Идет. Плавно, ровно, без колебаний.

Я — пленница внутри самой себя.

Таррел заводит меня в лифт и нажимает кнопку А66. Лифт приходит в движение.

Я знаю, куда мы едем. Это на один уровень ниже допросных. Камеры заключения для провинившихся.

Я ненавижу Таррела всей душой. Он хладнокровно смотрит на меня, потом произносит охране — двум рослым ксорианцами в черной форме:

— Подготовьте камеру для курсанта Мэлтис.

Они сразу понимают, что я под контролем тела и даже не достают наручники.

Таррел заводит мое тело внутрь изоляционной каюты — пустая комната с койкой и встроенной в стену панелью питания. И дверь закрывается.

Он даже не стал прощаться. Не сказал ничего напоследок. Просто… бросил меня взаперти.

Тело возвращается ко мне сразу, как только захлопывается дверь.

Я падаю на кровать, захлёбываясь гневом. Как он мог? Как он посмел?!

Вскакиваю, стучу кулаком в дверь.

— Крейт! Скотина! Выпусти меня! — кричу я, но знаю, что это бесполезно.

Охранники не станут реагировать. За дверью гулкая тишина.

Сердце бешено колотится. Я злюсь на Таррела. Ненавижу его. Проклинаю! Он поступил со мной чересчур жестоко.

Основная часть меня считает, что он сделал подлость. Но есть небольшая, которая ставит это под сомнение.

Что, если он прав? Эта разлагающая мыслишка вспыхивает внутри и начинает разъедать мою решимость. Таррел всегда поступает логично. Редко совершает ошибки. Может, и сейчас он не ошибся? Может, он действительно нашел единственный способ защитить меня от самой себя?

Нет.

Нет!

Я права. Права я! Он неправ!

Я знаю, что делаю. Я нужна в этой войне. Если я боюсь, значит, нужно идти вперёд. Так говорил мой отец. Фальшивый отец! Плевать! Это стало моим девизом. Навстречу страху. Наперекор судьбе! Я сама создаю свою судьбу!

А Таррел… просто помеха.

Но, чёрт… Любимая помеха.

Я сжимаю голову руками. Меня разрывает от противоречивых эмоций. С одной стороны я его ненавижу, с другой — так же сильно люблю. Я хочу разбить что-то тяжелое о его голову с той же жадностью, с которой жажду поцеловать и прижаться к его телу.

Закрываю глаза. Надо успокоиться, но в голову лезут воспоминания. Как он смотрел на меня на тренировках, следы жара на моей коже от его прикосновений, последний поцелуй, который выбил воздух из лёгких, наполнив их небывалой легкостью.

Сладкая волна пробегает по телу.

Таррел. Его дыхание. Его тяжёлые руки на моей талии. Его голос — низкий, хриплый, горячий. Я провожу рукой по коже, вспоминая, мурашки, которые рассыпаются по телу от его касаний.

Проклятье… Я влюбилась в него по уши. Как девчонка. Сюжет под самую слезливую мелодраму, блин!

Время тянется медленно. В клетке так всегда, потому что нечем заняться. Я отсчитываю время по приемам пищи — это самый действенный способ. Вечером поступает первое питание — снова спецпит. Злит. Это все Таррел. Великодушно заботится обо мне, даже оставив взаперти.

Я успеваю ещё дважды получить питание до того, как происходит неслыханное.

Резкий вой сирены бьёт по ушам. Громкоговорители на уровне разрываются командными приказами:

— Прорыв на уровне А6!

— Курсанты первого, второго, третьего курсов — немедленная эвакуация!