— Выпей обе, — произносит ректор мягко. — Это снимет последствия твоего контакта с этими тварями.

— Нужен верный порядок, — вмешивается Пэрис с лёгкой усмешкой. — Курсант Мэлтис, рекомендую начать с «ПлазмаВитала». Он укрепляет сосуды и предотвращает микроразрывы.

Ректор бросает на него злой взгляд, явно намекая, чтобы тот вышел. Пэрис скрывается в коридоре и закрывает за собой дверь.

Я раздраженно смотрю на Таррела. Он ждет. Что же, значит, выпью спецпитание прямо сейчас. Открываю «ПлазмаВитал» и в несколько больших глотков приканчиваю. Вкус странный, кисло-соленый, но терпимый. Открываю и пью следом вторую баночку «МенталРекор», у этой вкус приторно-сладкий. По телу разливается тепло, а мутность в голове постепенно отступает.

— Мелисса, я запрещаю тебе приближаться к Жукам! — наседает Таррел, упирая руки в бока.

Мы снова возвращаемся к этому разговору, и, похоже, настало время удивительных историй. Мне очень надо его убедить!

— Таррел, — произношу максимально доверительно. — Ты не знаешь. Я уклонилась от ответа, когда ты спрашивал, а ты, похоже, не искал ничего подобного в моей голове. Так вот. Я здесь, в Академии, на уровне А6, рядом с боксами, где сидят Жуки — потому что… Это дело чести. Понимаешь?

Он настораживается, подходит ближе, я прямо чувствую, как он залезает мне в голову. Посмотри-посмотри.

— Мой отец погиб, защищая мир от Жуков, — от воспоминаний в глазах появляются слезы.

Это поразительно. Я никогда не видела отца. Только на групповых фото. И то, там его лица было не разобрать. Но я так живо ощущаю его утрату, что даже просто вспоминать о том, что он когда-то погиб на войне, мне невыразимо больно.

— Я себе поклялась, что отомщу. Мне это нужно! Мне это очень нужно! — голос дрожит к концу фразы. Слезы скатываются по щекам. — Ты не можешь запретить мне работать с Жуками, когда они есть тут. Прямо в доступе!

Я снова считываю его эмоции. Он сомневается. Его колбасит между желанием выполнить мою просьбу… и страхом за мое здоровье?!

И почему я раньше этого не делала?

— Мелисса, ты забываешься, — предупреждающим полушепотом произносит он. — Думаешь, я не чувствую твоего присутствия?

Мгновенно прекращаю читать его эмоции. Если он знает, может подтасовать результаты. Обмануть меня. Ему-то раз плюнуть.

— Ты не оставил мне выбора, — произношу тихо и отворачиваюсь.

— Нет, ты сама выбрала нарушить субординацию и полезть… — начинает он.

— Нет, ты первый нарушил субординацию, — возражаю в тон гневно, — и начал спать с курсанткой…

Таррел не дает мне договорить, захватывая меня в горячий поцелуй. Обнимает обеими руками, чуть отрывая от кресла. Цепенею и невольно отвечаю. Я точно знаю, что чип на мне, но подчиняющий натиск этого ксорианца заставляет меня плавиться.

— Я не смог… иначе, Мелисса, — произносит он севшим голосом, разорвав поцелуй. Упирается лбом в мой лоб, держит за плечи. — В тот вечер, в допросной, ты во мне что-то перевернула. И дело даже не в альфа-волнах, новый чип все блокирует, но…

— Ты запросто его снимаешь и издеваешься надо мной! — перебиваю его злобным шипением.

Таррел выпрямляется и прямо смотрит мне в глаза. Я вдруг ощущаю решимость, смешанную с чувством вины. И только в этот момент я понимаю, что это не мои эмоции, а значит, я снова сделала недопустимое, но неосознанно.

— Это было недопустимо и больше не повторится, — выговаривает Таррел

— Ты уже говорил это, я запомнила с первого раза! — огрызаюсь язвительно, хотя по эмоциям вижу, что он искренне сожалеет. А мне не стыдно его упрекать. Я в своем праве.

Он смотрит на меня, придавливая меня к креслу тяжелым, как гиря, взглядом.

— Ты снова это делаешь, Мелисса. Проверяешь границы?

Я не успеваю ответить, как раздается сигнал тревоги. Лицо ректора каменеет.

— Сиди здесь и никуда не выходи, — приказывает он и поспешно выходит из отсека. Дверь не пикает, значит, не заперта.

Конечно, ректор Крейт, я вас… не послушаю.

Я выбираюсь из медицинского отсека и направляюсь к гермодвери, надеясь поучаствовать в чем бы то ни было. Сигнал тревоги постепенно затихает, и пугающий красный свет на панелях сменяется привычным белым.

Выйдя в общий зал, замечаю Таррела, заслоняющего собой проем между створок гермодвери. Он метает в меня недобрый взгляд. А я вздыхаю. Не судят только победителей, а я пока даже не успела присоединиться к сражению.

— Кажется, я велел тебе сидеть в палате! — гремит ректор.

— Я не смогла сидеть сложа руки, — парирую невозмутимо и подхожу к нему. Пытаюсь заглянуть за широкие плечи — ничего не видно. — Что это было-то хоть?

— Ложная тревога, — отвечает он невозмутимо. — Технический сбой. Ничего важного.

— Вот как? — язвительно замечаю я. — А я уже понадеялась, что на нас напали Жуки, и я им сейчас наваляю.

Таррел резко подходит ко мне. Выглядит напряженно и даже сердито, но в глазах я вижу глубокую, неприкрытую тревогу.

— Ты… Ты вздорная упертая девчонка, которую давно никто хорошенько не порол! — выпаливает он вполголоса, а потом выдыхает и добавляет: — Оставь настоящую войну тем, кто это умеет.

От слов про порку во мне что-то предательски теплеет, но я гашу это ощущение. Злости на его очевидное сравнение меня с вздорным капризным ребенком многократно больше.

— Ты же сам говорил, что я ключ! — возвращаю ему его же слова. — Почему ты не даешь мне проверить все замки?!

Таррел вздыхает и опускает голову, будто устал от моей непробиваемости. Да-да, мной можно стены ломать, я противоударная.

— Вернемся к тому разговору, Мелисса, — говорит он более тихо и серьезно. — Ты хочешь продолжать эксперименты с Жуками. Я тебя услышал и готов пойти на этот риск. Но я не могу оставить тебя на откуп Пэрису. Ты будешь делать это только под моим личным контролем.

Я замираю, переводя дух после его слов, радость от разрешения мгновенно омрачается раздражением:

— Таррел, ты ведешь себя как параноик! Не обязательно контролировать каждый мой шаг! — повышаю голос. — Я и сама могу справиться.

— Нет, не можешь, — отрезает он с нажимом, сталь в звучании мешается с беспокойством. — Ты могла получить физические травмы. Ещё один контакт без подготовки, и… Ты можешь по-настоящему пострадать! Я не допущу этого.

— Почему ты так уверен, что это тебя касается?! — выпаливаю, внутри закипает злость. — Я курсант Академии, а не твоя личная игрушка!

— Потому что я не могу тебя потерять…

Он замолкает, последние слова повисают в воздухе облаком свинцового тумана. Таррел переводит взгляд на монитор у меня за спиной, будто пытается казаться безучастным, но я-то знаю, что это не так.

— Мы закончили? — спрашиваю я.

— Нет, — он качает головой, будто мои слова вырвали его из мыслей. — Раз ты нормально себя чувствуешь, я провожу тебя до общежития, чтобы ты новых фокусов не выкинула.

Больше мы не говорим. Вместе выходим через фальшьстену, доходим до лифта, Таррел довозит меня до уровня тридцать пять и не выходя на уровень желает мне спокойной ночи. Створки закрываются, и лифт уносит его от меня. А я остаюсь стоять на уровне, даже не пытаясь анализировать, что между нами с ним происходит.

На следующий день я с утра снова на занятиях. Я берусь за учебники с удвоенным усердием, нагоняя пропущенный материал.

Уволенного капитана Хоррокса заменяет новый преподаватель — капитан Эрн Локкар. Он рассказывает материал так увлечённо, что даже самые скучные темы захватывают внимание. Его подход к практике делает астронавигацию моей дважды самой любимой дисциплиной. Я ловлю себя на мысли, что впервые чувствую настоящее удовольствие от лекций по этому предмету.

За ближайшие несколько дней я планомерно закрываю все свои хвосты один за другим. На смену тревоге и ощущению постоянной гонки приходит долгожданное облегчение. Командоры и капитаны больше не вызывают меня для бесед, оценки стабильно растут, и даже коллеги-курсанты начинают смотреть на меня с уважением.