Во мне поднимается волна ярости. Всё, что я держала в себе бесконечные часы в одиночестве, выходит наружу, и я уже не могу сдерживаться.

— Вы исчезли, — начинаю я резко, голос дрожит от напряжения. — Сколько прошло времени? Три дня? Четыре? Я даже не уверена.

Его взгляд становится холодным и оценивающим. Встаю и, грубо встряхнув больничную хламиду, напяливаю на голое тело.

— Никакого объяснения, никакого предупреждения! — продолжаю я, повышая голос. — Меня просто заперли в этой комнате, как лабораторную крысу!

Он мрачнеет, но по-прежнему молчит, словно выжидает чего-то. Это выводит меня из себя ещё больше.

— Я понятия не имею, что происходит! — выговариваю ещё тверже, не в силах остановиться. — Здесь нет ни окон, ни часов, ни звуков! Только белые стены, койка и эта маленькая дверца, через которую мне подают еду, как в тюрьме!

Таррел делает шаг ко мне, но я отступаю, не позволяя ему приблизиться.

— Я — курсант Академии, а не подопытная мышь, — выплёвываю, чувствуя, как слёзы начинают жечь глаза. — Я хочу учиться. Я хочу быть пилотом! Почему вы решили, что со мной можно так обращаться?

— Мэлтис… — наконец начинает он, но я обрываю его.

— Нет, не перебивайте, дайте договорить! — выкрикиваю я, слезы все-таки скатываются по щекам. — Вы думаете, что это нормально? Просто оставить меня здесь. Без чипа, без объяснений, без намека на поддержку?

Он замирает, явно пытаясь справиться с собой, и сейчас я отчетливо вижу в его глазах гнев.

— Я не знала, сколько времени прошло, — продолжаю я, срываясь на шёпот. — Не знала, придёте ли вы вообще. И знаете, что я подумала? Что вы решили: раз я теперь подопытная крыса, то и внимания больше не заслуживаю!

Он делает ещё один шаг ко мне, и я уже не отступаю, только буравлю его взглядом.

— Вам хоть раз приходило в голову, каково это? — спрашиваю я, мой голос всё ещё дрожит. — Каково это — быть полностью изолированной, без малейшего понятия, что будет дальше?

— Мэлтис, — произносит он тихо, но я не даю ему возможности продолжить.

— Мне было страшно, — говорю я, голос дрожит. — Я понятия не имела, что со мной сделают дальше. Может, за пределами этой камеры все давно захвачены Жуками, а меня пока кормит автоматика! А вы… вы просто не приходили! Почему вы не навещали меня?

На мгновение в комнате становится тихо. Я смотрю на него, не в силах скрыть боль, которая поселилась у меня внутри.

— Ты закончила? — тихо, но твердо спрашивает Таррел.

— Нет! — выкрикиваю я, злость вспыхивает с новой силой. — Почему я в этой карантинной палате? Почему меня держали здесь несколько дней в полной изоляции? Что ещё вы скрываете?

— Держали здесь? — Таррел удивленно поднимает брови. — В изоляции?!

Судорожно киваю и складываю руки на груди.

— Так, я понял, — тихо произносит он будто самому себе. — Пэрис не говорил, что изолировал тебя. И палата не карантинная. Здесь все такие.

— Вы понимаете, что все выглядело так, будто вы сдали меня на опыты и забыли обо мне?!

Он выдыхает и поджимает губы, словно борясь с самим собой, а затем подходит и нежно заправляет выбившиеся волосы мне за ухо. Этот жест внезапной заботы так обескураживает, что я даже не протестую.

— Ты права, некрасиво вышло, — говорит он, и голос его звучит тише, чем обычно, но от этого не менее уверенно. — Я поручил Пэрису заботу о тебе, и он не справился с задачей должным образом. Я с ним разберусь.

Я чувствую, как что-то внутри меня слегка смягчается, но не готова просто так отпустить всё.

— Это было жестоко, — выговариваю я, стараясь сохранить твёрдость.

— Да, — соглашается он, и в его глазах мелькает нечто болезненное. — И мне жаль, что ты прошла через это. Это недопустимо.

Он ненадолго замолкает, будто подбирает слова, а затем добавляет:

— Но, Мэлтис, я никогда не воспринимал тебя как подопытную мышь. Ты важнее, чем ты думаешь.

Его слова звучат так уверенно, что я невольно начинаю верить.

— Ты не подопытная крыса, Мэлтис, — повторяет он, глядя мне прямо в глаза. — Ты — ключ к будущему.

Я забываю вдохнуть, не зная, как реагировать на эти слова.

— Ключ? — переспрашиваю я, не веря своим ушам. — Вы серьёзно?

— Да, — отвечает он твёрдо. — Всё, что ты проходишь, — это не просто ради науки. Ты — уникальная.

Я смотрю на него, пытаясь понять, шутит он или нет.

— Вы так говорите, будто я какая-то… волшебная палочка, — фыркаю я, хотя его слова начинают проникать в моё сознание.

— Я знаю, что это правда, — его голос становится чуть мягче, но не теряет уверенности. — Ты не понимаешь, насколько ты важна. Ты человек. Ты курсант. Ты наша надежда. И я не дам тебя в обиду, Мэлтис. Ни Пэрису, ни кому бы то ни было.

Я отвожу взгляд, пытаясь переварить его слова. Они заживляющим бальзамом ложатся на израненное сердце. В них хочется верить, осознавать свою исключительность, ценность для ксорианцев, для армады. Сейчас, когда нет перфорирующего мысли возбуждения, я могу мыслить здраво. То, что сказал ректор Крейт невообразимо тепло отзывается у меня в душе.

Он подходит, почти невесомо берет меня выше локтя и заглядывает в глаза, в которых уже почти высохли слезы.

— Иди сюда, Мэлтис, — он обнимает и прижимает меня к себе. — Я больше такого не допущу.

В этом жесте нет секса, только забота и согревающая поддержка. Мне её невыразимо не хватало.

Спустя несколько вязких мгновений он все-таки отстраняется.

— Если ты готова, — произносит осторожно, будто не хочет огорчить или испугать. — Пэрис приготовил для тебя новое исследование.

Его уверенность и твёрдость, с которыми он говорит, постепенно успокаивают меня. Я — ключ к будущему. Это гордо сознавать. Но хочется ещё кое-что прояснить.

— Когда мы меня изучим, я смогу вернуться к занятиям?

— Ты вернешься к занятиям ещё раньше, — отвечает Таррел. — Буквально после сегодняшнего теста. Те несколько дней, пока ты была освобождена от занятий, истекли.

— Правда? — вырывается у меня радостно, и я невольно бросаюсь к нему на шею. Его слова меня буквально окрыляют и вселяют ощущение, что я все-таки не крыска для опытов.

— Я готова к новому исследованию, командор Крейт, — добавляю твердо.

Я иду за командором Крейтем по широкому коридору уровня А6, купаясь в ощущении его непререкаемой уверенности. Его альфа-волны меня не беспокоят, и это радует. Сначала было в диковинку возбуждаться от одного его появления, но быстро утомило. Сейчас я благодарна, что могу находиться рядом и не испытывать дикого желания.

— Что за исследование на этот раз? — спрашиваю, едва поспевая за его широкими шагами.

— Пэрис объяснит, — отвечает он не оглядываясь. Говорит отрывисто, будто сам не в восторге от того, что мне предстоит.

Когда мы входим в лабораторию, доктор Пэрис уже ждёт нас. Он оборачивается, окидывает меня своим привычным насмешливым взглядом и кивает Крейту.

— Командор Крейт, курсант Мэлтис, — произносит он, чуть растягивая слова, будто наслаждается моментом. — У меня всё готово. Можно начинать.

— Кратко объясни, что сегодня за исследование, — Таррел смотрит на него так, что тот, кажется, теряет долю своей самоуверенности.

— Конечно, — отвечает Пэрис, складывая руки за спиной. — Сегодня мы будем проверять реакцию и выносливость курсанта Мэлтис в условиях изменённой гравитации. Пониженной и повышенной. Это необходимо для оценки её физиологических и ментальных возможностей.

— Почему именно это? — уточняет Крейт.

— Гравитационные нагрузки — ключевой фактор в боевых действиях на кораблях и в сражениях с Жуками, — поясняет Пэрис. — Нам нужно понять, как гибридная природа нашей полукровки позволяет справляться с перегрузками.

— Начинайте. Я останусь, чтобы понаблюдать, — заявляет командор Крейт, складывая руки на груди и устремляя на Пэриса испытующий взгляд.

Мы снова идем по коридору, пока не добираемся до нужной комнаты. Толстая герметичная стеклянная перегородка делит её на две части. В ближайшей находится, похоже, пульт управления, угол отгорожен загородками на манер примерочной, за стеклом — большая камера с поручнями, тросами и различными грузами. Рядом со стеклом есть такая же герметичная дверь.