Пэрис выдает мне специальную одежду и отправляет переодеваться. И пока я облачаюсь в полностью обтягивающий скользящий а-ля спортивный комбинезон, он без эмоций объясняет цель эксперимента:

— Сейчас ты испытаешь условия пониженной гравитации. Мы протестируем, как твоя ментальная сеть справляется с координацией в таких условиях.

— А что, если я не справлюсь? — спрашиваю я, выходя из-за загородки.

— Ты просто упадёшь. Вниз. Очень медленно, — усмехается он.

Таррел стоит в стороне, скрестив руки на груди с непроницаемым лицом, но я чувствую его незримую поддержку. По крайней мере, мне кажется, он за меня болеет.

Я вхожу за стекло, и дверь с шипением закрывается.

— Начинаем, — говорит Пэрис и нажимает кнопку.

Камера гудит, и я сразу ощущаю в теле непривычную легкость.

На уровне 0.8G я двигаюсь без особых проблем. Это похоже на прыжки на батуте — легко и весело. Однако с каждым следующим понижением гравитации контроль над движениями становится сложнее. Поднимается легкая тошнота, будто внутренности не на месте.

Когда Пэрис заявляет, что гравитация 0.5G, я с трудом удерживаюсь на ногах.

— Прыгай, — командует Пэрис.

Я отталкиваюсь от пола и взмываю выше, чем ожидала. Хватаюсь за поручень, чтобы не улететь к потолку, и замечаю через стекло, что Таррел качает головой. Он не согласен? Ему не нравится? Но он продолжает наблюдать.

На 0.2G каждое движение становится испытанием. Тело словно перестаёт подчиняться. Грузы, на которые указывает Пэрис, переносить жутко неудобно, несмотря на их лёгкость. Пот заливает лицо, и сердце колотится в пищеводе.

— Понижаю гравитацию до 0.1G, — произносит Пэрис.

Я тяжело сглатываю, готовая к тому, что начну парить. Это только снаружи красиво выглядит, а ощущения на самом деле гадкие.

— Стоп, — командует Таррел, — вы увидели достаточно, доктор Пэрис.

Гравитация возвращается к норме, и тело вдруг становится невероятно тяжелым. Я неожиданно теряю равновесие и падаю на пол. Он резиновый, не больно, и я сразу, конечно встаю, чтобы не показывать слабости. Ощущение собственного веса непривычно сдавливает ноги и позвоночник, даже выпрямиться непросто, но вскоре тело вспоминает нормальный уровень гравитации, и ощущения быстро приходят в норму.

Мы покидаем эту лабораторию и заходим в соседнюю. Она просторнее. И камера за стеклом значительно больше. Внутри не грузы, а спортивные тренажеры — беговая дорожка, нечто для плечевого пояса, штанга, гири.

Пэрис напутственно объясняет, что теперь будет проверять мои способности в условиях повышенной гравитации.

Я так же, как и в прошлый раз захожу за стекло, дверь запирается, Таррел подходит вплотную к перегородке, будто волнуется. С чего ему волноваться? Скорее всего, ему исключительно интересно, какие результаты я покажу.

— Начинаем, — объявляет Пэрис. — Готова?

— Всегда готова, — отвечаю с ложной уверенностью.

Я встречаюсь взглядом с Таррелом, он неотрывно смотрит на меня. В глазах мелькает то ли тревога, то ли сожаление, и мне становится не по себе. Снова возникает ощущение загнанной в угол лабораторной мыши. Но сейчас на кону моя пригодность быть в армаде Ксора. Надо показать, на что я способна!

— Для начала 1.5G.— по ушам ездит привычно насмешливый голос Пэриса. Иногда мне кажется, что он вообще не умеет говорить иначе. — Встань на беговую дорожку и запусти режим легкого бега.

Лицо Таррела по-прежнему выражает озабоченность, а в чокнутом ученом чувствуется азарт и любопытство. Ему вообще не страшно, что со мной может что-то случиться.

Камера снова гудит, но на этот раз моё тело становится тяжелее. Я запускаю дорожку, и она начинает двигаться. Каждый шаг требует усилий, но пока небольших. Я справляюсь, хотя пот снова льется в три ручья. И дыхание затрудняется, будто на грудь давит груз.

На уровне 1.8G ноги начинают ныть, но я бегу как ни в чем не бывало.

— Всё в порядке? — ушей касается голос Таррела. — Мэлтис, как ты себя чувствуешь?

— Полный порядок, — выдыхаю, хотя ступни горят.

А в мозгу ярко-красным пульсирует мысль, что я должна справиться с этой нагрузкой. Пэрис сейчас сравнивает меня и чистокровных — я не хуже! Я точно не хуже! Нельзя показать слабость!

— Ещё немного, — говорит Пэрис.

На уровне 2.2G дышать становится совсем сложно, ноги едва поднимаются. Сердце стучит в ушах.

— Пэрис, это уже слишком, — обеспокоенно произносит Таррел.

— Она справляется, — отвечает тот. — Сами посмотрите, командор, показатели с вживленного модуля соответствуют нормальной физической нагрузке!

На 2.5G я хватаюсь руками за поручни беговой дорожки, потому что удерживать вес собственного тела становится непосильной задачей. Мозг кричит: «Сдайся! Отдохни!» Но я исступленно переставляю ноги, потому что должна быть такой показать, что не хуже чистокровных.

Кости ломит, крутит суставы, лицо, кажется, само кривится в страдальческой гримасе. И бесит, что я не могу это скрыть!

Тяжесть сковывает тело, точно смирительная рубашка, и я теряю контроль. Не успеваю сделать следующий шаг, и полотно беговой дорожки уносит меня с неё. Скорость низкая, но я все равно падаю, не успеваю сгруппироваться, трескаюсь о тренажер подбородком.

Во рту становится солёно, хорошо хоть зубы целы. Меня сбрасывает с дорожки, как мешок с мусором, и я уже не могу подняться. Гравитация расплющивает так, что даже пошевелиться никак. Ощущение, что меня стискивает огромный каменный кулак. А в мозгу светится трагичная мысль: «Слабачка! Это провал!»

— Прекратить! — голос Таррела прорезает воздух.

— Ещё рано, — возражает Пэрис. — Её предел ещё не достигнут. Гравитация всего 3G.

— Я сказал, достаточно! — рычит ректор.

За стеклом происходит какое-то движение, которого я не вижу, только слышу через динамики, а потом гудение камеры резко стихает. Все заканчивается. Гравитация приходит в норму. Я устало распластываюсь на полу. Боль в теле постепенно стихает, но от этого все равно не легче. Сил встать нет.

Дверь камеры распахивается, внутрь врывается Таррел, поспешно подходит ко мне и поднимает на руки. Чувствую себя безвольным пряничным человечком, даже обнять его не могу.

Таррел бережно держит меня и выносит из камеры.

— Всё хорошо, — произносит он, в голосе звучит металл и гнев, но я чувствую, что это не на меня.

Он аккуратно усаживает на подобие банкетки у стены и опускается передо мной на корточки. Ласково заправляет прядь волос за ухо, смотрит в глаза с искренним беспокойством.

— Ты как, Мэлтис? — он пытается говорить ровнее, но я слышу в голосе тревогу.

Отчетливо чувствую, что ему не все равно, и это греет душу. Он все-таки не даст меня в обиду. Но в глубине души скребется ощущение, что я не справилась с тестом и не дотягиваю до чистокровных. От этой мысли на фоне общего нервного перенапряжения наворачиваются слезы.

— Тебе совсем плохо? Что болит, Мелисса? — ещё более обеспокоенно спрашивает Таррел.

— Я не справилась, — выдыхаю и отвожу взгляд.

Таррел резко поднимается на ноги и подходит к Пэрису.

— Доктор Пэрис! Я хочу, чтобы ваши исследования не причиняли боль курсанту Мэлтис, — гремит он гневно. — Либо разрабатывайте тесты, которые будут для неё относительно безболезненными, либо проводите их под наркозом.

— Разве это боль? — посмеивается доктор. — Да и Мэлтис неплохо справилась. Чистокровные ксорианцы начинают «плохо» себя чувствовать уже на двух Же, а нашей полукровке поплохело только на двух с половиной! И то не до конца.

У меня кожа на позвоночнике покрывается острыми мурашками. Я не только справилась, я выдержала больше чистокровных! Но Пэрис все равно продолжал меня плющить гравитацией, чтобы, похоже, увидеть, когда мой организм даст системный сбой?!

А дальше вдруг происходит то, чего я не ожидала.

Командор Крэйт кладет тяжелую руку Пэрису на плечо и разворачивает его к себе на крутящемся стуле. Воздух вокруг них накаляется от ментального воздействия, я кожей это чувствую. Пэрис сжимается и смотрит на собеседника затравленно.