— Согласна, — отвечаю и смотрю на Пэриса. — Я отказываюсь.

— Как скажете, командор, курсант, — с невинной улыбкой отвечает Пэрис. Но прежде чем он уходит, его взгляд возвращается ко мне. — Не забывай, полукровка. Так или иначе ты должна повторить попытку контакта с Жуками.

Я выдерживаю его взгляд.

— Попробую, когда восстановлюсь.

Пэрис смотрит на Таррела, будто ждет, что тот вмешается. Но командор ничего не говорит.

— Ладно, договорились, — нехотя соглашается Пэрис и уходит.

Таррел поворачивается ко мне, складывает руки на груди.

— Мне жаль, но ты остаешься тут, на А6.

Я моргаю.

— Что?

— Ты ещё слишком ослаблена, чтобы вернуться к занятиям. Плюс Пэрис должен наблюдать за твоим восстановлением, — произносит он, и я слышу в его голосе настоящее сочувствие. — Не волнуйся, я позаботился о том, чтобы преподаватели подтянули твои знания на персональных занятиях. В любом случае отчисление тебе не грозит. Ни по какой причине.

Я сжимаю губы. Конечно, мне хочется вернуться в нормальный режим, но я и сама чувствую — пока я не готова.

— Хорошо. Договорились. Ты ведь не передумал по поводу тренировок?

Таррел усмехается.

— Конечно, нет, — он подносит руку и гладит меня по щеке подушечками пальцев. — Почту за честь тренировать такую отважную курсантку.

Последнее договаривает с нежностью, от которой я внутри таю.

На этом он уходит — дела не ждут.

Остаток дня я провожу в палате, где уже когда-то лежала, с белыми стенами и окошечком для пищи. Слабость не отпускает, и я почти все время сплю. Просыпаюсь, только чтобы поесть спецпитание. С каждой новой баночкой кажется, сил прибавляется.

Утром дверь открывается без знакомого бипа — значит, не была заперта, — и входит Таррел с небольшой стопкой вещей. На нем спортивная одежда — черная майка, облепляющая торс, и мягкие свободные матерчатые брюки. Залипаю на нем в этом обличьи и не могу отвести взгляд. Бомбический вид.

— Я принес тебе форму. Переоденься и приходи в зал, — бархатисто произносит он и кладет одежду на мою койку в ногах.

— Э… это куда? — спрашиваю я и спрыгиваю на пол.

Таррел прослеживает мое движение и облизывается, видя на мгновение задравшуюся больничную робу. Потом переводит взгляд мне в глаза и усмехается.

— В этом крыле. иди прямо до конца коридора.

Киваю. Он выходит, и я переодеваюсь. Он принес мне спортивный костюм из эргономичной ткани. Лучше, чем те, которые всем выдает Академи. Белье и мягкие кеды прилагаются.

С удовольствием одеваюсь и выхожу из палаты. Иду в направлении зала и вскоре нахожу. Он действительно есть. За поворотом в самом конце.

Это не зал, а произведение искусства. Совершенство технологий. Здесь есть всё — от свободных весов до интерактивных тренажёров, способных подстраиваться под пользователя.

Я замечаю Таррела в центре зала. Он осыпает тяжелыми ударами электронный боксерский мешок, на котором отображается сила удара. Цифры впечатляющие. Замираю, рассматривая игру мышц у него под кожей. У него идеальное тело, тело хищника, созданного побеждать.

На Таррела можно смотреть вечно.

Но я отвожу взгляд и заставляю себя кашлянуть.

— Ты оцениваешь меня или планируешь начать разминку? — усмехается он, не оборачиваясь и наносит по груше ещё один удар. Из тысячи возможных единиц выбивает девятьсот семьдесят семь.

— Разминку, — произношу я, делая вид, что ничего такого не было.

Таррел поворачивается с улыбкой.

— Тогда давай начнем.

Звучит немного зловеще, но я думаю, что это только в моем мозгу.

Таррел отдает команды, я выполняю, все просто.

Сначала — разминка.

Бег на месте с изменением темпа, упражнения на гибкость, растяжка.

Проходит минут пятнадцать, а тело уже ноет.

— Дыши ровнее, не держи воздух в груди. — ровно и мягко произносит Таррел, отсчитывая разы повторений наклонов в разные стороны.

Я следую указаниям, сосредотачиваюсь на дыхании. И невольно залезаю к нему в голову. Вижу только эмоции, конечно, но этого достаточно. Он опасается переборщить и чутко контролирует, что делает. Это приносит облегчение. Приятно, что я по-прежнему могу ему доверять.

После разминки — группа силовых упражнений.

Приседания даются легко, ноги у меня всегда были в порядке.

Следом за ними отжимания. Первые семь выполняю без проблем, до двенадцатого раза со скрежетом, к пятнадцатому руки дрожат. Таррел назвал цифру двадцать, но после следующего раза он останавливает меня.

— Переходи к прессу, достаточно отжиманий, — в голосе скорее волнение, чем досада, которая сейчас наполняет меня по самую макушку. Не справилась. Снова. Бесполезная!

Руки не держат, и я ложусь на прорезиненный пол.

— Не кори себя, — Таррел присаживается рядом и гладит меня по лопатке. — Завтра сможешь больше. Не все сразу. Слышишь, Мелисса?

Я подавляю стон сквозь зубы и выпрямляю руки, чтобы сделать ещё одно отжимание.

— Упертая ты, тебе говорили? — усмехается Таррел. — Давай пресс, и перейдем к кардио.

Пресс я качаю на наклонной скамье, Таррел отсчитывает все тридцать повторений, и я улавливаю его восхищение в воздухе. Он уважает меня, это неоспоримо и безумно приятно. Это поднимает меня на его уровень.

После пресса все тело дрожит целиком, но я не говорю об этом. Не хочу поблажек, да и в моих интересах выложиться по полной. Мы переходим к бегу на беговой дорожке.

— Ты устала? — спрашивает Таррел, выставляя на табло пять минут бега со скоростью восемь километров в час.

— Нет. — лгу я, энергично переставляя ноги.

Он подходит ближе, тенью зависая сбоку. Чувствую на лице прожигающий взгляд.

— Мелисса, — в голосе Таррела звучит предупреждение.

— Хорошо, — вздыхаю. — Я устала. Но не остановлюсь. Ты говорил, что не жалеешь курсантов.

— Я не солгал, — мурлычет Таррел, — ты больше, чем курсант, Мелисса.

От неожиданности сбиваюсь с ритма, поворачиваю голову, и движущееся полотно уходит из-под ног.

Я лечу вбок, но Таррел ловко ловит меня и нежно прижимает к себе. Хотя я чувствую, что он прилагает силы, чтобы сдержать порыв и не стиснуть меня со всей силы. Он соскучился.

— Ты не представляешь, как я скучал по твоему запаху и хрупкости тела, Мелисса, — хрипит он мне на ухо, подтверждая мои собственные мысли. — Пока ты была в коме, я места себе не находил. Весь мой мир, стройный, четкий, правильный, подчиненный рациональности, вмиг раскололся и растекся кашей осколков. Ты впиталась мне в кровь, вошла в обмен веществ. Я не смогу без тебя. Слышишь?

Цепенею, не зная, что сказать. Точнее, знаю, но это прозвучит банально и слезливо. Не время и не место для таких признаний.

— Я думаю, тренировка на сегодня окончена, — произносит Таррел, не дожидаясь моего ответа, но не отпускает меня.

Его нежность сменяется напряжением. Я чувствую тяжелые удары его сердца, они вибрациями отдаются в моем теле.

— Мне… надо кое-что тебе сказать, — произносит он, глядя мне в глаза.

В его взгляде я читаю одновременно сожаление и тревогу, но он медлит.

— Это касается твоего… отца, — наконец договаривает он.

Вздрагиваю всем телом от этих слов и выжидательно смотрю на Таррела.

— Ну? — нетерпеливо поторапливаю.

— Не здесь, — сосредоточенно говорит он. — Идем.

Таррел провожает меня к лифту. Мы заходим внутрь, он обнимает меня за плечи, но я ощущаю его напряжение. В воздухе витает что-то тревожное, вязкое, невысказанное.

Когда лифт останавливается, я осматриваюсь. Второй уровень. Это вычислительный центр Академии. Здесь нет суеты, нет курсантов, нет чужих глаз. Только приглушенный свет огромных серверных и процессорных машин и панорамное окно, выходящее в бескрайний космос.

Таррел ведет меня к полукруглой палубе, где под ногами прозрачный стеклянный пол, будто стоишь в пустоте. Под ним переливаются голубыми бликами кабели и индикация подсветки. Таррел остановится у самого стекла, скрестив руки на груди, и молча смотрит в темноту космоса. Я сканирую взглядом его профиль. Напряженный. Жесткий.