— Вы разбираетесь? — спросил он.

— Приходилось, — уклончиво ответил я. — По работе.

Мы разговорились. Я задавал вопросы про масло уда, про разницу между сортами сандала, про то, как отличить настоящий мускус от подделки. Я не притворялся — два десятка лет на кухне научили меня понимать запахи не хуже любого парфюмера.

Старик, которого, как выяснилось, звали барон фон Адлер, сначала отвечал коротко, но потом увлёкся. В его глазах вспыхнул огонёк. Похоже, он нашёл родственную душу. Того, кто тоже видит разницу между настоящим и «дешёвой поделкой».

— Они же убили всё искусство! — с неожиданной горечью воскликнул он, взмахнув тонкой аристократической рукой. — Раньше парфюмерия была историей, а теперь что? Просто химия из пробирки! Погоня за выгодой уничтожила всё настоящее. Мой отец создавал живые ароматы! А сейчас? Резкая вонь, которая бьёт в нос и пропадает через час!

Я слушал его и мысленно кивал каждой фразе. Он говорил о духах, а я слышал про еду. Про «магические добавки», про «Поцелуй Солнца» и прочую дрянь. Мы говорили об одном и том же.

— Вы абсолютно правы, — сказал я. — Проблема в том, что люди забыли, каким должен быть настоящий вкус. Или запах. Их просто приучили к подделкам.

Барон замолчал и пристально на меня посмотрел.

— «Вкус»? Вы повар?

— Что-то в этом роде, — усмехнулся я.

Он хмыкнул, и в уголках его губ появилась тень улыбки.

— Любопытно. Весьма любопытно.

Я пробыл в лавке ещё немного и вежливо попрощался, сославшись на дела. Ничего не купил. Ни о чём не просил.

— Был рад знакомству, барон, — сказал я на прощание.

— Взаимно, молодой человек, — ответил он. — Заходите, если найдётся время. С человеком, который ценит подлинное, всегда приятно поговорить.

Когда я вышел на улицу, солнце уже клонилось к закату. Я бросил короткий взгляд на блестящую витрину «Ароматов Времени» через дорогу. Ну вот. Один союзник в этом квартале у меня уже есть. Он, конечно, об этом ещё не догадывается, но это дело поправимое.

Кабинет у градоначальника Белостоцкого был обставлен богато, но как-то неуклюже. Стены из тёмного дерева, громадный стол, на котором можно было разложить целую карту, и портрет Императора во всю стену. Всё это должно было производить впечатление, но сам хозяин кабинета был суетливым, и от этого вся солидность пропадала.

Настя чувствовала себя тут не в своей тарелке. В своём простом платье она была как ромашка, случайно попавшая в букет из дорогих роз. Она так крепко сжимала в руках шариковую ручку, словно это был её единственный спасательный круг в этом официальном и чужом месте.

А вот Наталья Ташенко, наоборот, чувствовала себя как рыба в воде. В строгом тёмно-синем костюме она смотрела на градоначальника с полным спокойствием, будто это она тут главная.

Картину дополнял большой экран на стене, с которого на всех смотрел Максимилиан Дода со своей довольной улыбкой. Связь из столицы немного шипела, но его самодовольное выражение лица было видно отлично.

— Итак, дамы и господа! — торжественно начал Белостоцкий, поправляя галстук, который, казалось, вот-вот его задушит. — Сегодня мы, так сказать, закладываем первый камень в будущее нашего города! «Культурно-гастрономический альянс» — это не пустые слова! Это процветание, инвестиции… новая эра!

Он говорил долго и напыщенно, было ясно, что он репетировал эту речь. Наталья слушала с вежливой улыбкой, Дода на экране кивал, а Настя просто смотрела на блестящую поверхность стола.

Наконец, речи кончились, и помощник разложил перед всеми папки с документами.

— Прошу, — сказал Белостоцкий, делая широкий жест.

Наталья, как будущий партнёр, подписала бумаги быстро и уверенно. Градоначальник вывел свою подпись так старательно, будто не писал, а рисовал.

Когда очередь дошла до Насти, её рука с ручкой дрогнула. Она посмотрела на строчки договора. «Очаг», её дом, теперь становился частью чего-то большого и государственного. На секунду ей показалось, что она предаёт что-то важное. Но потом она вспомнила испуганные глаза фермеров, сожжённый сарай, избитого Вовчика… и её рука перестала дрожать. Она твёрдо поставила свою подпись.

Наталья в этот момент смотрела не на Настю, а на градоначальника. Она заметила, как он с облегчением выдохнул, когда получил бумагу с подписью девушки. На его лысине блестел пот. И тут Наталья всё поняла. Он просто боялся. Боялся старой ведьмы Фатимы не меньше, чем они. Этот альянс был его личным щитом, и он был рад спрятаться за широкими спинами столичного чиновника и городской элиты.

— Прекрасно! Просто прекрасно! — донеслось из динамиков. — Мудрое решение, господин градоначальник! Наше сотрудничество принесёт городу только пользу.

— Да-да, конечно! — обрадовался Белостоцкий похвале из столицы.

Он с важным видом поставил на всех документах печать.

— Ну вот и всё! Альянс создан! Осталась только подпись господина Белославова, но это уже формальность. Настенька, вы ведь передали ему наше решение?

— Да, — тихо ответила Настя, глядя на свой экземпляр договора. — Он согласен.

Бумага в её руках казалась невероятно тяжёлой. Это была их защита. Но платой за эту защиту был кусочек души их дома.

В «Очаге» стояла тишина. Настя сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела в окно. Там за стеклом лениво светили фонари, и иногда завывал ветер. Всё вроде как обычно, но внутри что-то давило — словно тяжёлый булыжник положили прямо на сердце. Слова Натальи Ташенко крутились в голове: «охранная грамота», «войти в долю». Для Насти это звучало не как защита, а как будто она сама предала дом, отца, брата.

Она не выдержала. Полистала телефон, нашла номер Игоря. Руки дрожали, когда нажимала видеозвонок.

Экран мигнул, и брат появился почти сразу — волосы растрёпаны, футболка помята, видно, что тоже не спал. Но взгляд — собранный.

— Настён, что случилось? — спросил он тихо.

Настя опустила глаза и сжала одеяло.

— Я… всё подписала, — выдавила она. — Продала наш дом, Игорь…

Голос дрожал, в глазах стояла паника. Она ждала, что брат сейчас взорвётся, накричит, скажет, что всё пропало.

Но Игорь только чуть усмехнулся — как будто устал, но всё равно спокоен.

— Настя, глянь на меня, — сказал он, не повышая голоса. — Ты ничего не продала, слышишь? «Очаг» — наш и будет нашим.

— Но в бумагах теперь всё по-другому, там эти доли, альянсы… — она сбилась, в груди всё сжалось. — Я не хотела…

— Это просто бумажки, — перебил он. — Для виду. Чтобы к нам лишний раз не лезли ни Фатима, ни другие. По документам мы с тобой всё равно владельцы. А остальные — просто «почётные партнёры». Так спокойнее. Ты молодец, что не побоялась. Всё правильно сделала.

Он смотрел внимательно, не моргая, и в его голосе не было ни злости, ни упрёка. Только спокойствие. Настя вздохнула и вытерла глаза. Стало легче — не страшно, а даже чуть тепло.

— Спасибо… — сказала она.

— Держись, сестрёнка. Я тут всё закончу и вернусь, — пообещал он.

Экран погас, в комнате опять было тихо. Только внутри Насти стало чуть светлее.

Я уставился на потухший экран — в комнате стало совсем тихо. В груди всё ещё бурлило раздражение: мир этот со своей магией, Фатима, их дурацкие интриги… А главное — Настя опять плакала из-за них, а я только делал вид, что не злюсь.

В углу послышалось шорох. Рат вылез из-под кровати, усы ходуном.

— Ну что, шеф, — пискнул он. — По твоему лицу вижу: не спать нам сегодня?

Я криво усмехнулся:

— Хватит валяться. Собирайся, поездка будет.

Рат фыркнул, юркнул в рюкзак, как будто там его дом.

— Только сыр не забудь. От твоих приключений у меня аппетит зверский.

Я только махнул рукой, накинул куртку и тихо прикрыл за собой дверь. Впереди — долгая ночь и очередная загадка. Ну что ж, к такому я уже привык.