Во главе стола сидел мужчина лет шестидесяти с густыми седыми волосами и властным, немного усталым взглядом. От него веяло спокойной силой человека, привыкшего командовать. Справа от него — женщина, чей возраст было трудно угадать. Может, пятьдесят, а может, и больше. Идеальная осанка, дорогая, но строгая одежда и лёгкая улыбка.

Дальше сидел мужчина с военной выправкой. Короткая стрижка, жёсткий, колючий взгляд, которым он буквально сканировал меня с головы до ног. Рядом с ним расположился полноватый, гладко выбритый господин в дорогом деловом костюме. Его пальцы с перстнями лежали на столешнице. Вид у него был сытый и довольный, как у кота, объевшегося сметаны.

Последней была молодая женщина. Очень красивая, но какая-то потерянная. Она сидела прямо, но её пальцы нервно теребили жемчужное ожерелье, а в глазах застыла тревога. Она казалась здесь чужой, просто красивой куклой.

Седоволосый мужчина нарушил тишину. Голос у него был спокойный, глубокий, не терпящий возражений.

— Прошу, господин Белославов, присаживайтесь. Не будем тратить время на формальности. Мы те, кто вас пригласил.

Ого, спасибо, капитан очевидность. А то я не догадался.

Сперва я мысленно усмехнулся, но тут же собрал себя в руки. Не время и не место для столь глупых шуток.

Он указал на свободный стул напротив себя.

— Меня зовут барон Константин Воронков. Это, — он кивнул на элегантную даму, — баронесса Изабелла Оври. Граф Пётр Долгоруков, — военный коротко кивнул. — Господин Степан Рузовский, — купец (тот, что в дорогом костюме, сразу было видно, что он торгаш, при этом весьма успешный) лениво улыбнулся. — И моя супруга, Анастасия.

Я подошёл к столу и сел, держа спину прямо. Никакой нервозности. Сейчас я был не повар. Я был игрок, которого позвали в партию, не объяснив правил. Они смотрят. Оценивают. Ждут моей реакции.

Я спокойно встретился взглядом с бароном и слегка кивнул.

— Благодарю за приглашение, господа. Понимаю, что представляться не имеет смысла, и всё же. Игорь Белославов. Я здесь, и я готов слушать.

Напряжение в залитой светом комнате нарастало. Игра началась.

Барон Воронков лениво махнул рукой, и слуга тут же поставил передо мной чашку с чаем. Пахло бергамотом. Настоящим, а не этой порошковой дрянью. Шикуют, ребята, даже в мелочах.

— Давайте без обиняков, господин Белославов, — начал барон, положив руки на стол. Голос у него был тихий, но чувствовалось, что таким и приказы отдают. — Вы сделали то, о чём мы только болтаем уже много лет. Вы показали, что народ устал от этого вранья.

Он замолчал и уставился на меня.

— Мы, — он обвёл рукой сидящих за столом, — называем себя «Гильдией Истинного Вкуса». И мы, как и вы, считаем, что граф Яровой со своим «Магическим Альянсом» ведёт Империю в пропасть. Кулинарную, культурную, да и вообще.

Красиво говорит. «Гильдия Истинного Вкуса». Прямо как рыцарский орден какой-то. Только вместо мечей у них кошельки, а вместо подвигов — борьба за бабки.

— Давным-давно, во времена, о которых мы никогда не узнаем правды, — Воронков заговорил, как лектор в университете, — несколько великих магов, или алхимиков, если так удобнее, научились создавать небольшие магические кристаллы, из которых потом делали порошки. Конечно, сейчас мы знаем, что это просто химия и физика, но тогда люди называли это истинной магией. Да, Белославов, это были те самые прототипы магических усилителей вкуса, которые сейчас используются повсеместно.

Он посмотрел на своих дружков. Долгоруков, сидел с таким каменным лицом, будто слушал боевой приказ. А купец Рузовский самодовольно кивал, поглаживая перстень на пухлом пальце.

— И, как это часто бывает, за идею ухватились алчные люди, — барон чуть нахмурился. — Потомки тех героев, включая предков графа Ярового, превратили чудо в дешёвый бизнес. Вместо великой магии, — а я уверен, что это открытие могло многое изменить, — теперь конвейер с порошками, которые просто пахнут, как еда, и обманывают всех. А настоящие специи, травы, всё, чем гордилась наша земля, они просто… вычеркнули.

— Уничтожили? — переспросил я.

— Наврали всем, что они вредные, — встряла баронесса Оври мягким, вкрадчивым голосом. — Подкупили учёных, газетчиков. Объявили, что нормальная еда — опасна. Еда для бедняков. Всё для того, чтобы расчистить рынок для своей химии.

Ну да, ну да. Рассказывайте. Сказка про белого бычка. Были, значит, герои-спасители, потом пришли злодеи-капиталисты, а вы, конечно, последние, кто хранит свет истины. Только что-то мне подсказывает, что вы просто завидуете. Яровой отжал у ваших предков денежный станок, а вас к нему не пускает. Вот вы и беситесь.

Я сделал умное лицо. Даже бровь нахмурил, типа, проникаюсь масштабом трагедии.

— Я… не знал всей этой истории, — сказал я, растягивая слова. — Получается, что в какой-то момент люди перестали пользоваться обычными приправами? — я обвел всех присутствующих вопросительным взглядом. — Но так ведь не бывает. Просто в один миг взять и всё забыть? — я щёлкнул пальцами. — Люди ведь должны были помнить, чем пользовались до появления этих ваших алхимиков.

— Я полностью с тобой согласна, Белославов, — с хитрой улыбкой кивнула баронесса Оври. — Но ты должен понимать, что сильные мира сего прививали эту идею сотни лет. И Яровому удаётся делать это и сейчас. Как ты успел заметить, никто не желает расставаться с таким бизнесом добровольно. Яровой и его союзники по всему миру, — ты же не думаешь, что именно он всем заправляет? — активно продвигают идеи о вреде «сорняков». И это привело к тому, что мы сейчас видим. Они не создают полноценную еду, но смогли убедить народ, что их «специи» истинно верные. А люди… они во многое готовы поверить. Думаю, вы и сами это понимаете.

Она ещё стрельнула в меня глазками и сделала небольшой глоток из позолоченной чашки.

Я же только хмыкнул. Попал в мир, где существует реальная магия. А здесь типичные корпоративные войны. С другой стороны, может, надо сперва понять, каким образом Яровому удалось создать эти порошки? В прошлый раз мой опыт не дал особых результатов. Усилители вкуса, да, но! Там было нечто, что для меня так и осталось неведомым. А вдруг это та самая магия, о которой все говорят?

— Я не помню, чтобы где-то было об этом написано.

— В книгах, газетах и интернете пишут то, за что платит граф Яровой и те, кто стоит над ним, — рявкнул вояка Долгоруков.

Я оглядел их компанию. Барон — мозг операции, главный заводила. Военный — мускулы для мордобоя. Купец — кошелёк. Элегантная баронесса, видимо, отвечает за связи с нужными людьми. А молодая жена барона… она просто сидела, красивая, как дорогая ваза.

Конечно, хотелось встать, поблагодарить за чай и послать их всех к чёрту с их разборками. Но это было бы глупо. Я уже вляпался в эту историю по самые уши. А эти ребята — единственные, кто мог хоть что-то сделать против Ярового. Так что, похоже, пока нам по пути.

— И какая роль в этом всём отводится мне? — спросил я прямо, без затей.

По губам барона Воронкова скользнула едва заметная улыбка. Понял, что я не люблю пустую болтовню.

— Вы — наше знамя, господин Белославов. Тот, кого услышал народ. И тот, кто знает, как вернуть людям настоящую еду. Мы предлагаем вам союз, — его голос стал твёрже. — Деньги, нужные люди, защита. Всё, чтобы ваше дело не заглохло в Зареченске, а пошло дальше. К нам в Стрежнев, а потом и в столицу. От вас — готовка и умение говорить.

Пока он распинался, я поймал на себе другой взгляд. Липкий, как патока. Баронесса Изабелла. Она не смотрела — она будто пробовала меня на вкус. Её губы изогнулись в ленивой, хищной усмешке. Так кошка смотрит на канарейку, прикидывая, стоит ли игра свеч. Взрослая, опытная, знающая себе цену. В прошлой жизни я с такими сталкивался. Они опаснее любого громилы, потому что бьют не по кошельку, а прямиком в мозг.

И тут по телу пошла какая-то дрянь.

Душный, липкий жар, будто меня с головой сунули в чан с тёплым киселём. Сердце заскакало, как бешеное, сбиваясь с такта. В голове всё поплыло. Только что я всё чётко соображал, а теперь мысли стали вязкими, как каша. Лица за столом смазались, и я видел только её — баронессу и её улыбку. И вдруг так дико, до дрожи в руках, захотелось ей понравиться. Немедленно. Ляпнуть что-то остроумное, рассмешить, сделать так, чтобы она улыбнулась ещё шире.