Дорога до отеля прошла как в тумане. Я молча смотрел в окно на пролетающие мимо огни и пытался понять, что, чёрт возьми, произошло. Яровой сломал мой щит. Я это чувствовал. Но… почему я всё ещё здесь? Почему я не стою перед ним на коленях, вымаливая прощение? Почему я всё ещё оставался собой? Я был уверен, что как только защита рухнет, его воля просто раздавит меня, как таракана. Но этого не случилось. Я чувствовал себя опустошённым, усталым, но я был собой.

Вернувшись в номер, я первым делом рухнул в кресло и достал смартфон. Пальцы едва слушались, но я всё же набрал её номер.

— Игорь!

Лицо Насти на маленьком экране сияло. Её огромные серые глаза были полны восторга.

— Мы смотрели! Мы все смотрели! — затараторила она, и я видел, что она едва сдерживается, чтобы не запрыгать от радости. — Ты бы видел, что тут творилось! Мы так болели, так кричали, когда тот усатый судья глаза закрыл! А Даша… Даша вообще расплакалась от счастья! Ты такой молодец, Игорь! Ты просто невероятный!

Она говорила без умолку, а я просто слушал и улыбался, как дурак. И чувствовал, как холод, поселившийся в душе после встречи с графом, медленно отступает. Её голос, сияющие глаза и неподдельная радость — это было моим настоящим щитом.

Мы проболтали ещё минут десять о всяких пустяках: о том, что у Вовчика наконец-то сошёл фингал, а Даша придумала какой-то новый десерт. И каждая эта мелочь, каждое слово о доме наполняло меня силой.

— Я люблю тебя, сестрёнка, — сказал я, прежде чем закончить звонок.

— И я тебя люблю, — серьёзно ответила она. — Возвращайся скорее. И побеждай.

Экран погас. В номере стало тихо, но это была уже другая, тёплая тишина.

— М-да. Трогательно до слёз, — раздался из-под кровати знакомый ехидный писк. На ковёр вылез Рат и, деловито отряхиваясь, запрыгнул мне на колени. — Я тут, пока ты телячьи нежности разводил, новости принёс. Не очень хорошие.

— Давай, выкладывай, — вздохнул я, почёсывая его за ухом.

— Этот твой нервный, Викентий, с потными ладошками, — начал Рат, и его усы нервно дёрнулись. — Я за ним проследил до туалета. Он там шептался по телефону, так тихо, что я еле расслышал. Но я слышал. Ему какой-то злой голос сказал дословно: «Ты видел, что он сделал? Завтра. Ты должен сделать это завтра. Не облажайся, как сегодня, или денег не увидишь. И не только денег».

Я похолодел. Значит, саботаж планировался уже на сегодня. И теперь они попытаются снова. Завтра.

— Готовься, шеф, — мрачно закончил Рат. — Завтра в вашем цирке будет очень весело.

Я аккуратно ссадил крыса с колен и снова взял телефон. Что-то не сходилось. Рука сама нашла в списке контактов нужный номер.

— Слушаю, — женский голос в трубке звучал сонно.

— Ника, это Игорь. Прости, что поздно.

— Игорь? — в её голосе послышались нотки флирта, но она тут же собралась. — Неожиданно. Что-то стряслось?

Я коротко рассказал ей про медальон. Про то, как он раскололся, и про то, что я ожидал самого худшего, но ничего не произошло. На том конце провода надолго замолчали.

— Это очень, очень странно, — наконец задумчиво произнесла Зефирова. — Такие амулеты работают как… предохранители. Когда атака слишком сильна, они просто перегорают, принимая удар на себя. Но после этого человек остаётся беззащитен. Если ты ничего не почувствовал… есть одно предположение. Совсем дикое, но всё же. Возможно, у тебя есть собственный, врождённый щит. Очень редкий дар. Амулет просто… активировал его, разбудил.

— Ого, даже так? — усмехнулся я. — Получается, что я тоже какой-то там маг?

— Не смешно, Белославов, — серьёзно произнесла Ника (да, Ника, а как мне по-вашему, называть женщину, с которой мы…тесно сотрудничаем и общаемся?). — Это всё странно, и требует подробных исследований. Я не могу ничего с уверенностью сказать, когда между нами сотни километров.

— Хорошо, как только вернусь, первым делом к тебе. Правильно? — с улыбкой уточнил я.

— Правильно, — её голос потеплел. — А сейчас, прости, но я бы хотела выспаться. Доброй ночи, Белославов, и удачи на конкурсе.

Я поблагодарил её и повесил трубку. Врождённый дар? У меня? Бред какой-то.

В голове крутились тысячи мыслей. Завтрашняя подстава, улыбка графа, слова Насти… Всё смешалось в один тугой клубок.

И когда я уже начал проваливаться в дрёму, я услышал мягкий голос. Прямо в моей голове.

«Не бойся, дитя огня…»

Травка.

«Мой дар не был твоим щитом. Он был лишь ключом, что отпер твою собственную дверь. Твоя сила проснулась. Она ещё слаба, как молодой росток, но она твоя. Она в твоей крови. И она будет тебя защищать…»

Голос затих так же внезапно, как и появился.

В твоей крови…

Я лежал, глядя в тёмный потолок. И впервые за долгое время я задумался не о рецептах. Магия в моей крови. Откуда? От отца, который, как я думал, был простым поваром? Или от матери, о которой я почти ничего не знал? А может… от них обоих?

Мой утренний ритуал. Он всегда начинался с тишины. На кухне я двигался без суеты. Каждое движение выверено и отточено.

Достал из маленького холодильника два яйца. Два коротких удара о край миски. Ярко-оранжевые желтки лениво шлёпнулись вниз. Добавил щепотку крупной соли и самую малость сушёной травки из своих запасов — подарок Травки.

Вилкой я сделал ровно двенадцать оборотов. Не до однородной жижи, как любят дилетанты, а чтобы белок и желток только лениво обнялись, сохраняя структуру. На раскалённую сковородку полетел крошечный кусочек сливочного масла. Он тут же зашипел, наполняя комнату тёплым ореховым ароматом.

В прошлой жизни, в жизни Арсения, завтрак был просто топливом. Чашка горького кофе на бегу, сигарета, сухой бутерброд. Заглушить голод и мчаться дальше. Теперь всё было по-другому.

В тот момент, когда я выключил огонь, давая яичнице дойти до кремовой нежности, в дверь тихо постучали.

Я не удивился. Её появление было предсказуемым.

На пороге стояла Светлана. Уже при полном параде: строгий брючный костюм, идеальная укладка, папка в руках. Только тёмные круги под глазами выдавали, что она, похоже, снова не спала, готовясь к сегодняшнему дню.

— Доброе утро. Не разбудила? — её голос звучал бодро, но как-то натужно. — Хотела обсудить тактику по пути в студию.

Тут она замолчала и принюхалась. Тот самый сливочный аромат долетел до неё. Она заглянула мне за плечо, и в её глазах мелькнуло что-то очень человеческое. Голодное.

Я усмехнулся и отошёл в сторону.

— Проходи. Я как раз закончил. Уверен, ты тоже не завтракала.

Светлана на секунду замялась, будто её внутренний карьерист боролся с обычным желанием поесть. Борьба была недолгой. Она кивнула и шагнула внутрь.

Через пару минут на маленьком столике стояли две тарелки. На каждой золотистая яичница-болтунья. Рядом хрустящие тосты и две чашки чёрного кофе.

Светлана с осторожностью взяла вилку. Подцепила маленький кусочек, отправила в рот. Медленно прожевала, проглотила и только потом посмотрела на меня.

— Это же просто яичница, — тихо произнесла она. — Игорь, как? У тебя же тут нет ни магических плит, ни особых продуктов. Как ты это делаешь?

— Никакого секрета, — я отхлебнул кофе. — Хорошие яйца, правильная температура и немного внимания. Вот и вся магия.

Мы завтракали в удивительно комфортной тишине. Слышно было только, как вилки касаются тарелок. А когда они опустели, Светлана откинулась на спинку стула и посмотрела на меня с новой, тёплой улыбкой.

— Знаешь, я вот смотрю на тебя… — начала она с лёгкой, игривой ноткой. — Умный, талантливый, да и, чего уж там, привлекательный мужчина. Готовишь так, что душу продать можно. И при этом совсем один. Странно, да?

Классический журналистский приём. Зайти с личного, чтобы понять мотивы. Но в её голосе не было фальши.

Я посмотрел ей прямо в глаза.

— Потому что сейчас всё моё внимание принадлежит вот этому, — я обвёл рукой комнату, но имел в виду «Очаг», Настю, свою команду, войну с Алиевыми. — Чтобы построить что-то настоящее, нужно вкладываться целиком. Я просто не умею работать на два фронта.