— Ты что, блядь, делаешь, брат? — рявкает Виски, быстро отступая. Его спина упирается в стену, глаза расширяются от растерянности.

— Да ладно тебе, Виски, — мурлычет Валек, упирая ладонь в стену рядом с его головой. — Не нужно стесняться.

Я быстро моргаю, пытаясь переварить увиденное. Всё, что я думала знаю об альфах и омегах, рассыпается прямо на глазах.

Виски судорожно сглатывает, кадык дёргается.

— Валек, ну… это же не...

— Не что? — тянет Валек, наклоняясь ещё ближе, так что между их лицами остаётся всего пару сантиметров. Я улавливаю едва заметную дрожь, пробегающую по телу Виски. — Неестественно? — Он отстраняется, впиваясь в Виски хищной ухмылкой. — А ведь тебе это кажется естественным, правда? Хотеть и омег, и альф?

Зрачки Виски расширены, а по шее ползёт румянец, совсем не от смущения.

— Я… Валек, я не…

— Да? — мягко подталкивает Валек, его пальцы скользят под рубашку Виски, касаясь голой кожи. Бёдра Виски дёргаются вперёд сами собой, с губ срывается низкий стон, живот напрягается под прикосновением.

— Блядь, — выдыхает он.

Валек тихо смеётся — тёмно, насыщенно.

— Вот именно.

Щёки у меня горят, но я не могу отвести взгляд.

Я не хочу отводить взгляд.

Жар скапливается внизу живота, когда я вижу, как рука Валека опускается ниже, играя с поясом штанов Виски и его тактическим ремнём. Дыхание большого альфы сбивается, становится коротким и резким, грудь вздымается и опускается, но он не делает ни малейшей попытки остановить Валека.

— Валек, — хрипит Виски, когда костяшки пальцев задевают его живот. — Нам не стои...

Но его бёдра снова подаются вперёд, требуя большего. С губ срывается глухой стон — и этот звук ударяет по мне электрическим разрядом.

— Блядь…

Я прикусываю губу.

Валек смеётся снова — густо, темно.

— Видишь? Вот чему вас не учат. Альфы — не просто безмозглые машины для размножения. Мы не рабы биологии больше, чем ты. — Он отступает, отпуская Виски. Тот выдыхает разочарованно. Валек лишь усмехается. — Зато мы знаем, как устроить хорошее шоу.

И вот так — всё обрывается.

Виски моргает, выглядит ошарашенным и откровенно злым.

— Какого хрена, чувак?

Валек пожимает плечами без капли раскаяния.

— Просто дал нашей омеге немного сексуального образования.

Виски проводит рукой по влажным волосам, лицо всё ещё пылает.

— Ты конченый мудак, ты в курсе?

— Мне это уже говорили, — весело отвечает Валек. — Но я с радостью устрою для нашей омеги более… практическую демонстрацию, если ты настаиваешь. — Он прищуривается. — Или, конечно, ты можешь сам поставить шоу с Чумой.

Я судорожно сглатываю, надеясь, что по мне не видно, что мне немного хочется это увидеть.

Виски сверлит Валека взглядом, челюсть сжата.

— Я не знал, что тебя тянет к другим альфам. Или вообще к мужикам.

Губы Валека растягиваются в порочной улыбке.

— О нет. Вовсе нет. — Он склоняет голову. — Но если нашей маленькой омеге это нравится… и мне не придётся тебя трогать…

Он с характерным клац выщёлкивает нож из ножен на бедре — Виски дёргается. Но Валек лишь задумчиво разглядывает лезвие.

— Хотя… пожалуй, пистолет будет безопаснее.

— Держись, блядь, подальше от моей жопы, братан! — рявкает Виски, и голос у него предательски срывается.

Валек мурлычет:

— Такая хрупкая маскулинность.

— Чувак, ты только что угрожал засунуть мне оружие в задницу!

Валек убирает нож и лениво плюхается в кресло-реклайнер, его длинные конечности небрежно свешиваются через подлокотники.

— Я ни слова не говорил про твою жопу, братан. Это всё ты, чувак. Сын ебучий, ты вообще когда-нибудь говоришь про что-то другое?

— А куда ещё, блядь, их засовывать?! — возмущается Виски.

— В разные места, — лаконично отвечает Валек.

— Я скажу Чуме, чтоб он тебя кастрировал, когда будет проверять тебе мозги на повреждения, — бормочет Виски, направляясь к мини-холодильнику. Он открывает банку пива, почти всю залпом выпивает, а остатки выливает себе на голову, будто это должно его охладить.

Валек хрипло смеётся.

Я сползаю по стене, внезапно ощущая слабость в ногах. Что, чёрт возьми, только что произошло? Сердце колотится, кожа будто стала слишком тесной, а между бёдер ноет настойчивая тяжесть, которую я отчаянно пытаюсь игнорировать.

Я должна была разозлиться на эту демонстрацию доминирования альфы и агрессии. Но раздражение сейчас точно не входит в список странных, сбивающих с толку чувств, прокатывающихся по моему телу.

Это всё…Меня возбудило?

— Знаешь, а жаль, — драматично вздыхает Валек. — Видимо, тогда придётся заняться чем-то скучным. Например, посмотреть кино. — Он переводит взгляд на меня. — Ты вообще когда-нибудь смотрела фильмы, маленькая омега?

Его вопрос застаёт меня врасплох. Я снова моргаю, пытаясь переключиться. Голова всё ещё гудит от произошедшего.

— Нет, — отвечаю я хрипло. Откашливаюсь. — Ну… еще в детства. Мы с мамой… — я замолкаю, не уверенная, хочу ли делиться этим воспоминанием. Но что-то внутри толкает меня продолжить. — Мы однажды смотрели кино в лесу. Был какой-то мультфильм с говорящими животными.

Картинка вспыхивает в памяти: мы с мамой прячемся в кустах, я напрягаю слух, пытаясь разобрать писклявые реплики из старых динамиков. Огромный экран, мерцающий в темноте, больше жизни. Мы делили между собой банку сладкой кукурузы. Тогда это казалось настоящим чудом.

Лицо Виски озаряется.

— О, блин, это срочно надо исправить! Смотрим «Bros, Hoes, and Foes 3». Самый культурно значимый фильм всего грёбаного апокалипсиса.

Валек фыркает:

— Это не так.

— Так! — настаивает Виски с раздражением сильнее, чем следовало бы. — Это последний фильм, который сняли там, откуда я родом, до того как цивилизация рухнула и всё пошло по пизде. — Он ухмыляется. — И вообще, это феминистское кино, потому что лучший персонаж — баба. Бабы могут быть бро, а мужики — шлюхами.

Я приподнимаю бровь, сомневаясь. Но не успеваю ничего сказать — Виски уже копается в каком-то древнем чёрном ящике, подключённом к потрёпанному экрану.

— Я схожу за пледами и жрачкой. Устроим нормальный киновечер!

Когда он выходит, Валек поворачивается ко мне и кивает на кресло.

— Садись, маленькая омега. Оно удобнее пола. Особенно с учётом того, что дивана у нас больше нет… благодаря нашему недавнему разногласию.

Я сверлю его взглядом, стискивая челюсти.

— Я лучше сяду на битое стекло.

Брови Валека взлетают, на губах играет ухмылка.

— Ого. Всё ещё злишься из-за нашей маленькой стычки?

— Да. Злюсь. Ты был жесток с Призраком без причины.

Ухмылка медленно сползает с его лица. Он смотрит на меня слишком долго, и в этом взгляде что-то меняется. Злобная насмешка и холодное серебро в глазах смягчаются… почти до раскаяния.

— Прости.

Я моргаю.

— Что?

Лицо Валека искажается, будто он откусил что-то кислое. Слова явно даются ему с физической болью, когда он выталкивает их наружу.

— Я сказал — прости. Не заставляй меня повторять.

Я смотрю на него, ожидая подвоха. Насмешки. Удара ниже пояса.

— Почему? — спрашиваю я, и в голосе звучит недоверие.

Он вздыхает, проводя рукой по своим костяно-белым волосам.

— Просто… я не уверен, что ты понимаешь, во что ввязываешься.

— Эй, девчонке нравится то, что ей нравится, — доносится голос Виски из коридора. Я слышу, как он роется в шкафах, как медведь. — Может, она просто монстроёбка.

Я ощетиниваюсь.

— Он не монстр.

Глаза Валека сужаются, в глубине мелькает что-то тёмное.

— Он монстр, — бормочет он. — И чем раньше ты это примешь, тем лучше.

Я сверлю его взглядом, ярость снова вскипает.

— Ты нихуя о нём не знаешь.

— А ты знаешь? — бросает Валек, наклоняясь вперёд. — Скажи-ка мне, маленькая омега… что ты на самом деле знаешь о самом смертоносном Призраке нашей стаи?