Небольшой смех вырвался из уст Мэддокса, и я прикрыла улыбку.

— Это правда.

— Так вот, я застала его врасплох. Не то чтобы я видела его, он ещё не расстегнул молнию. Но очевидно, у него там проблемы, потому что он с ума сошел, что я была там.

— Он на тебя руку поднял? — прошипел Мэддокс.

— Нет, нет, ничего такого. Но он кричал, что никто не даёт ему хоть секунды для себя. Знаешь что, гений? Ты КОЗЕЛ ОТПУЩЕНИЯ в НФЛ. У тебя нет ни секунды на себя. Вот в чем дело.

— Ты это ему сказала? — спросила я, потому что Бринкли была как собака с костью, когда чего-то хотела.

— Да, сказала. И потом я просто спросила, решил ли он, где будет играть. Он — самый горячий свободный агент на рынке. Это история, которую все хотят раскрыть. И мой ублюдочный начальник хочет эту историю любой ценой. Это его точные слова.

— И он ответил?

— Не ответил. Он ткнул пальцем мне в лицо и сказал что-то вроде «как тебе не стыдно». Я выкрикнула то же самое в ответ, когда он в ярости вышел из туалета. А потом он добился того, чтобы меня выгнали с конференции. Охрана буквально вывела меня из здания.

— Нет! — я вскрикнула. — Это ужасно.

— Это ещё не худшая часть.

— Что произошло? — спросил Мэддокс, его тон стал твёрдым, но я слышала в нём беспокойство.

И вот тогда это случилось. Бринкли начала плакать. Я могла вспомнить всего три случая в своей жизни, когда видела, как моя сестра плачет. Один был, когда наша мама постирала её любимый белый кашемировый свитер с красными носками Хью. Другой — когда мы узнали, что наша тётя Бет умерла от рака. И последний — когда мы узнали, что наш отец тоже болен раком, но сейчас он в ремиссии.

— Бринк, — сказала я, моё сердце разрывалось от боли за неё.

— Он публично назвал меня на пресс-конференции и сказал, что я перешла границу. Он реально сказал моё имя на национальном телевидении. А мой начальник только что позвонил и сказал, что мне нужно взять неоплачиваемый отпуск. Это то же самое, что и увольнение, но он оставляет дверь открытой на случай, если я оправлюсь, потому что он знает, что я хороша в своей работе.

— Эй, ты ведь говорила, что устала работать на него и хотела бы стать фрилансером. Ты потрясающий журналист, Бринкли. Это твой шанс сделать этот шаг.

На другом конце было тихо, лишь слышались несколько всхлипов, а затем она прочистила горло.

— Это правда. У меня есть достаточно денег, и я не буду платить этот бешеный арендный платёж в городе. Я могу арендовать место дома на пару месяцев, пока всё не устрою, — сказала она, и её голос стал бодрым, как будто у неё был план, и всё будет в порядке.

— Да. Это отличный план. Ты сможешь развить свой фриланс-бизнес, — сказал Мэддокс, поглаживая мои волосы.

— Мне нравится, как это звучит. Но я не собираюсь жить в пристройке у Хью и Лайлы, и, чёрт возьми, я точно не буду прятаться и жить у мамы с папой. Мне нужно своё место. Я найду милый дом, и смогу работать из дома, — сказала она, теперь её голос звучал уверенно, как будто она точно знала, что делать.

— Эй, мы только что сделали новый ремонт в том доме для аренды, где жила Джорджия. Я планировал сделать ещё несколько работ, но если хочешь, он твой на сколько угодно, — сказал Мэддокс, поглаживая меня по волосам. — И он уже меблирован.

Я усмехнулась, потому что недавно узнала, что вся эта мебель не была его. Он купил её для меня, чтобы я не ждала.

— Правда? Ты не сдал его?

— Не собирался. Я думал, мы предложим его семье, когда кто-то приедет, — сказал он.

— Ну, я настаиваю на том, чтобы платить аренду. Это единственное условие, при котором я соглашусь переехать. Мне не нужны подачки, даже если меня только что публично унизили, — сказала она.

— Чёрт, эти Рейнольдсы со своей гордостью за подачки — это утомительно. Ладно. Аренда — один доллар в месяц. Только не задерживай платежи. Мы выгоним тебя на улицу, — сказал Мэддокс, стараясь держать голос спокойным, но я слышала в нём смех.

— Сделка. И я буду готовить вам ужин, когда захотите, — сказала она.

— Ты не готовишь, — напомнила я.

— Ну, теперь, когда я безработный спортивный журналист, у меня будет больше времени. Может, начну варить варенье в банках. Или выращивать свои овощи. Да, вот что я сделаю. А потом пойду на следующий матч Линкольна Хендрикса и буду кидать в него большие дыни с трибун, — сказала она с яростью.

— Такой гнев — это не здорово, — напомнила я ей. — Отпусти его. Оставь его в зеркале заднего вида и двигайся вперёд. Когда одна дверь закрывается, другая открывается.

Она стонала.

— Ты как ходячая мантра. Он закрыл эту дверь мне перед лицом, и месть — это сучка. Я пройду через эту новую дверь, но я найду способ отомстить этому парню. С этого момента мы все будем проклинать землю, по которой он ходит. Ты поняла?

Мэддокс поморщился. Линкольн Хендрикс был его любимым игроком. Он был огромным фанатом и с нетерпением ждал, когда тот объявит, куда будет играть в следующем году.

— Сделано! — крикнула я. — Линкольн Хендрикс — враг номер один.

Мэддокс закатил глаза, а потом повернулся к телефону.

— Тебе нужна помощь, чтобы собраться?

— Нет. Моя квартира маленькая, и я могу выехать оттуда за несколько дней. Я вас люблю, ребята. Увидимся скоро.

Она положила трубку, и я оперлась на Мэддокса.

— Спасибо, что предложил ей дом. Это было очень мило с твоей стороны.

— Дорогая, — прошептал он. — Как ты думаешь, как она серьезно относится к тому, что мы все теперь ненавидим Линкольна Хендрикса?

Я повернулась в его объятиях, чтобы взглянуть на него.

— Она любит держать обиды. Мы до сих пор не можем говорить о Тимми Уилсоне, потому что он перевернул её велосипед в парке, когда она была в третьем классе.

— Чёрт. Разве Линкольн не игрок, которого любят все трое твоих братьев? — его голос был настолько обеспокоенным, что было трудно не рассмеяться.

— Да. Они большие фанаты.

— И мы все теперь его ненавидим?

Я пожала плечами.

— Это как мы делаем. Я не выдам тебя, если ты будешь молчать о своей тайной любви к мужчине.

Он двинулся так быстро, что я не успела понять, что происходит. Он оказался на мне, перевернув меня на спину, и теперь висел над мной.

— У меня только одна тайная любовь, и это моя будущая жена.

— Ну вот снова. Не угрожай мне хорошим временем. Покажи, что можешь, Босс, — сказала я, усмехаясь.

Его рот прижался к моему в ответ, и мои губы приоткрылись в приглашении. Потому что я не могла насытиться этим мужчиной. И никогда не смогу.

Конец.