— Авиация флота и КБФ начнут обработку островов завтра же, — продолжал я. — Нам нужно обеспечить их разведданными. Выделите лучших наблюдателей с оптикой и к утру доставьте их на самый крайний фланг, к берегу. Их задача — засекать вспышки выстрелов с финских батарей на материке и передавать координаты по радио на флот.

Работа закипела с новой силой. Теперь каждый понимал, что участвует не в локальном прорыве, а в части огромной, комбинированной операции. Что ж, таков и должен быть настрой командиров — осознание масштаба происходящего на линии фронта.

Поздно вечером, когда все приказы были отданы, а связисты налаживали новую, секретную линию связи с флотом, я вышел из блиндажа. Подышать свежим воздухом. Ночь была темной, беззвездной.

Где-то далеко, на западе, над Финским заливом, иногда вспыхивало зарево — то ли от авианалета, то ли от работы корабельных орудий, уже начавших пробные удары по разведанным целям.

С моря дул колючий, соленый ветер. Он приносил с собой не холод, а ощущение простора и той страшной силы, которую я только что призвал в союзники. Ведь военно-морской флот с Петровских времен был грозным орудием войны.

Финны, которые сейчас мерзли в своих бетонных коробках на перешейке, готовые к смерти в лесной глуши, еще не знали, что земля под ними скоро содрогнется и не от взрывов снарядов полевой артиллерии, к которой они уже привыкли.

Нет, теперь им дадут прикурить пушки главного калибра линкоров, бьющих с той стороны, где, казалось, могла быть лишь ледяная пустошь. А это поддержка повесомее сухопутной артиллерии.

Фронт действительно приходил оттуда, откуда его не ждали. И это было только начало. В эту ночь над Финским заливом разразилась настоящая буря из металла и огня, не имевшая ничего общего со снежными метелями Карельского перешейка.

Пока штурмовые группы занимали исходные позиции для броска, дальнобойные орудия линкоров «Октябрьская революция» и «Марат», пользуясь данными воздушной разведки и расчетами баллистиков, начали работать.

Они били не по передовой, а по узловым точкам в тылу. Первые 305-мм снаряды, пролетев более двадцати километров, обрушились на железнодорожную станцию Тали. Для финнов, привыкших к разрывам гаубичных снарядов, это было явление иного порядка.

Грохот был таким, что его слышали в моем штабе, за тридцать километров. По донесениям разведки, в Тали были уничтожены два эшелона с боеприпасами, разрушены пути и депо. Дорога, снабжающая всю выборгскую группировку, была парализована.

Огонь перенесли на шоссейный мост через Вуоксу у деревни Кивиниеми. Третий залп накрыл цель. Мост рухнул в ледяную воду, отрезав путь для резервов, которые финское командование спешно перебрасывало с северного участка на угрожаемый южный фланг.

Эти удары с моря стали лучшей артподготовкой в ходе этой войны. Они посеяли хаос и панику в глубине финской обороны задолго до того, как наши первые красноармейцы покинули траншеи.

Ровно в шесть, под прикрытием еще не стихшего огня с моря и короткого, но яростного огневого налета всей нашей корпусной и приданной артиллерии по переднему краю второй полосы, началось наступление, но не то, которого ждали финны.

Основные силы двух дивизий демонстративно атаковали лобовые укрепления, сковав гарнизоны ДОТов. А в это время, через просеку, которую финны считали непроходимой из-за болота и завалов, двинулись десять «Т-38».

Их, улучшенные по сравнению с прежними, гусеницы, позволяли не так глубоко вязнуть в снегу, танки, похожие на плоских стальных жуков, ползли почти бесшумно, с выключенными фарами.

Впереди танков двигались саперы, перекусывая ножницами колючки, позади — автоматчики из штурмовых батальонов — отборные ребята в белых маскхалатах, с ППД, гранатами и ранцевыми огнеметами. Это была не атака. Это был хирургическое вскрытие.

Финны обнаружили прорыв лишь тогда, когда с тыла по их траншеям и амбразурам ДЗОТов ударили автоматные очереди и липкие струи огня. Паника передалась на соседние узлы обороны. В эфире пошли отчаянные крики:

— Они у нас в тылу! Нас обошли!

Вторая полоса обороны на участке прорыва перестала существовать как единое целое. Отдельные ДОТы, окруженные, еще отстреливались, но путь был открыт. И тут вступила в дело главная ударная сила — свежий полк «Т-28», только что прибывший ночным маршем.

Тяжелые, трехбашенные монстры, неподходящие для леса, но идеальные для выхода на оперативный простор, вырвались вперед по расчищенным саперами дорогам, давя отступающие разрозненные группы финнов.

Я перенес свой КП вперед, на только что захваченный финский командный пункт. Отсюда уже был виден плоский, заснеженный ландшафт, ведущий к сереющей полосе залива. До Койвисто — меньше пятнадцати километров.

И тут пришло донесение, которое изменило все планы, сделав их еще более дерзкими. Связист, бледный от напряжения, протянул мне листок:

— Срочное из Кронштадта, товарищ комкор! Лично вам!

«Тчк 09:45 авиаразведка обнаружила крупную колонну противника тчк До батальона пехоты с артиллерией и обозами тчк Движется по прибрежному шоссе от Ваммельсуу в направлении Койвисто тчк Вероятно резервы для контрудара тчк Координаты прилагаются тчк Ждем целеуказания тчк Святов».

Это была не просто колонна. Это был подарок судьбы. Финны, оглушенные ударом с суши и с моря, пытались заткнуть дыру, бросая в бой последние оперативные резервы. И они шли по открытой дороге вдоль берега, прекрасной цели для корабельной артиллерии.

Я схватил карандаш, быстро сверил координаты с картой.

— Связь с флотом! Немедленно! — приказал я. — Передайте: «Капитану 1 ранга Святову. Цель — колонна на шоссе. Координаты квадрат 78−41. Уничтожить. Повторяю, уничтожить. Жуков».

Прошло двадцать минут томительного ожидания. Потом мы услышали его. Сначала — далекий, низкий гул, похожий на протяжный вздох гиганта. Затем — свист, перерастающий в вой, проносящийся где-то высоко, слева.

И, наконец, на горизонте, у самой кромки залива, встали гигантские столбы огня, дыма и снежной пыли. Земля донесла до нас глухой, многотонный удар. Еще один залп. И еще. По радиосвязи от передового отряда поступило донесение:

— Колонна противника уничтожена. Производим зачистку.

Морской фронт работал. Он не просто поддерживал — он решал задачи, которые были не под силу наземным войскам. Он превращал подходы к полю боя в смертельную ловушку для врага. Я отдал новый приказ:

— Всем частям! Максимальное давление! Противник деморализован, его резервы перемалываются огнем с моря! Цель — Койвисто. Надо взять до наступления темноты! Передовому отряду на «БТ» — обходить очаги сопротивления, не ввязываться в бой, задача — скорость!

Теперь это было не просто наступление. Это было преследование. Финны, зажатые между молотом наших дивизий и наковальней флота, откатывались, и этот отход грозил превратиться в паническое бегство.

К полудню первые дозоры моторизованного передового отряда доложили, что видят окраины Койвисто. Город, вернее, поселок при целлюлозном заводе и порте, почти не оборонялся. Основные силы финнов были сосредоточены на подступах к Выборгу.

В 14:30 поступило историческое, лаконичное донесение:

— Койвисто в оперативном окружении, но гарнизон огрызается.

Я выдохнул. Первая часть плана выполнена. Мы вышли к морю. Теперь мы могли двигаться к Выборгу вдоль побережья, которое прикрывали корабли КБФ. Это заметно облегчало задачу сухопутным силам.

Однако праздновать пока рано. Я взял трубку полевого телефона, вызвал штаб флота:

— Передайте своему командованию. Задача выполнена. Койвисто — под нашим огневым контролем. Начинайте операцию «Острова». И приготовьте корабли поддержки. Завтра мы поставим новую задачу для ваших орудий.

С моря, словно в ответ, донесся еще один отдаленный, мощный гул главного калибра. Линкоры переносили огонь на новые цели. В следующем акте драмы, главной сценой становился уже не лес, а залив, усеянный островами, которые должны были стать нашими.