Я внимательно изучил схемы. Это была ценная информация.

— Хорошая работа. Немедленно передайте эти данные командирам артполков и штурмовых батальонов. Каждый командир должен знать не только свою основную цель, но и расположение этих новых огневых точек. Организуйте для командиров совещание, где все эти сведения будут изучены в деталях. Пусть они своими глазами увидят то, что им предстоит атаковать.

— Есть! — подполковник собрал снимки. — Разрешите организовать еще один ночной поиск? Хотим взять «языка» из состава финского гарнизона.

— Поиск разрешаю, — кивнул я. — А вот брать языка пока рано. Нам нельзя насторожить противника раньше времени.

Оставив Гореленко и начальник разведки уточнять данные, я вышел из блиндажа. Нужно было проверить, как идет выдача обмундирования. Вдали, у складов суетились красноармейцы. Подойдя ближе, я увидел, что бойцы из роты обеспечения как раз загружали в грузовик тюки с полушубками. Работа кипела. Интендант 3-ранга, заметив меня, бросился докладывать, но я жестом остановил его — пусть лучше работает.

Возвращаясь к машине, я видел, как по дороге к передовой двигалась колонна бойцов с лыжами, в новом камуфляже, с разгрузочными жилетами поверх маскхалатов. Это были те, кого я видел на полигоне два часа назад. В их движениях уже появилась собранность, исчезла доля той неуверенности, что сквозила во время показных учений.

Уже четвертый час я был на ногах. Первые, самые неотложные распоряжения были отданы. Система, скрипя и сопротивляясь, начинала поворачиваться в нужном направлении. Самое сложное — ломка шаблонов в головах командиров — было еще впереди. Теперь предстояло убедить в правильности этого курса штаб армии, откуда уже поступали первые тревожные сигналы.

«ГАЗ-64» вырулил на заснеженную поляну, где было расположено хозяйство саперной роты 90-й стрелковой дивизии 50-го стрелкового корпуса. Командир саперного взвода старший лейтенант, увидев машину, кинулся к ней.

— Товарищ комкор, саперная рота готовится к выполнению боевой задачи! — доложил он, когда я вышел из машины. — Старший лейтенант Ефименко.

Я вышел и прошел к инженерному имуществу, сложенному под брезентом. Поднял край брезента. Под ним лежали стандартный шанцевый и другой инструмент, колючка, колья. Ничего из того, что было необходимо для штурма вражеских укреплений.

— Покажите мне подрывные заряды для амбразур, старший лейтенант, — велел я. — Укомплектована ли рота дымовыми шашками, специальными штурмовыми мостками для преодоления рвов?

Командир саперной роты смотрел на меня с отчаянием. Я понимал, что его вины в недостатке снаряжения, необходимого для штурма долговременных огневых точек, нет и распекать его не собирался, но старлей-то этого не знал.

— Товарищ комкор, — принялся докладывать он, — спецзаряды выдаются только по разнарядке командования. У нас стандартный набор…

— Стандартный набор для рытья окопов, а не для штурма, — прервал я его, но без упрека, констатируя факт. — Товарищ старший лейтенант, ваши саперы — ключ к успеху. Без них пехота будет безуспешно атаковать ДОТы в лоб. Я свяжусь с вашим начальством и потребую выделить вам все необходимое. А ваша задача — сформировать из лучших бойцов штурмовые саперные группы. И отработать с ними штурмовые действия. Они должны будут действовать в теснейшем контакте с пехотой.

Старший лейтенант вытянулся по стойке смирно. Без всякого сомнения, он не хуже меня осознавал проблему, но не имел ресурсов для ее решения.

— Будет сделано, товарищ комкор! — откликнулся он. — Но без специального снаряжения эффективность будет низкой.

— Снаряжение будет, — твердо сказал я. — Готовьте людей.

Следующей точкой стал импровизированный лагерь связистов. Под навесами стояли катушки с намотанными на них километрами кабеля, красноармейцы выгружали ящики с полевыми телефонами и рациями. Все этим руководил командир с петлицами майора.

— Товарищ майор! — окликнул я его.

Обернувшись, он бросился ко мне со всех ног.

— Товарищ комкор, осуществляю развертывание батальона связи! Майор Сиропин.

— И как будет организована связь с передовыми наблюдательными пунктами артиллерии и командирами штурмовых групп?

— У меня приказ наладить проводную связь до переднего края, товарищ комкор! — отрапортовал тот.

— А что будет во время атаки, когда ваши провода перебьют в первые пять минут? — спросил я.

Майор не растерялся.

— Как и положено, будем восстанавливать.

— Постарайтесь обеспечить каждый штурмовой батальон, каждый пункт артнаблюдения не только телефоном, но и радистом с рацией. Выделите все имеющиеся радиостанции, включая те, что на складе. Организуйте сеть. Отработайте позывные и порядок передачи данных. Связь — это нерв атаки. Если он будет прерван, мы ослепнем. Задача понятна?

Лицо майора не выглядело особенно радостным.

— Вас понял, товарищ комкор! Сделаю все возможное. В зоне своей ответственности.

Алексей Иванович Воронов, техник-интендант 2-го ранга, сидел за столом в тесной землянке, отведенной под отдел обозно-вещевого снабжения штаба 90-й стрелковой дивизии 50-го стрелкового корпуса.

Перед ним лежали кипы ведомостей и требований на обмундирование. Его пальцы, привыкшие к перьевым ручкам и счетам, слегка подрагивали. А вместо параграфов ведомости, перед его глазами стояло лицо лейтенанта Егорова.

У «Жаворонка» сложилось впечатление, что требование следить за комкором Жуковым было лишь ширмой для чего-то другого. Вот только — чего именно, если он, Алексей Воронов, мог предоставить лишь сводки по выданным валенкам и полушубкам.

Понятно, что даже эти сведения представляли немалый интерес. Ведь по ним можно было оценить численность войск, развертываемых на советской-финской границе, но — для вражеской разведки. А зачем они госбезопасности?

В землянку вошел Сизарев — интендант 2-го ранга, начальник отдела обозно-вещевого снабжения. Алексей Иванович вскочил.

— Воронов, срочно подготовь сводку по наличию утепленного обмундирования по корпусу. Комкор Жуков поднял всех на уши, требует отчет к четырнадцати ноль ноль.

Сердце Воронова екнуло. Комкор Жуков. Кажется, он теперь до конца дней своих будет слышать эту фамилию. Причем — с самых неожиданных сторон. Причем — конец этот похоже не за горами.

— Сейчас подготовлю, — сипло пробормотал он. — А… товарищ интендант 2-го ранга, не знаете, какие именно части комкор проверял?

Интендант 2-го ранга, уже повернувшись было к выходу, бросил через плечо:

— Да все, кажется, объехал. И артиллеристов, и саперов, и связистов проверил. Склад наш — тоже. Спасибо, кстати, тебе — успел-таки валенки к его приезду на передовую отгрузить, а то бы нам влетело…

Это было хоть что-то. Жуков лично объезжал части. Интересовался, артиллерией, утепленным обмундированием и связью. Воронов судорожно начал составлять сводку, параллельно мысленно отмечая для себя:

«Жуков. Личная рекогносцировка. Контролирует поставку утепленного обмундирования, связь и артиллерийские позиции. Особенно интересуется штурмовыми батальонами». Информация вроде бы ни о чем, но это пока все, что он имеет.

«Жаворонок» вышел из землянки, чтобы отнести утвержденные ведомости дежурному. У проходной он столкнулся с молодым лейтенантом в форме НКВД, смолящего папиросу. Их взгляды встретились на секунду. Лейтенант, не меняя выражения лица, чуть заметно кивнул и отошел в сторону. Это был Егоров.

Воронов почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он прошел мимо, не останавливаясь, повторяя на все лады свое первое донесение. Теперь нужно было найти способ сообщить о ней этому самому лейтенанту, не привлекая постороннего внимания.

Возвращаясь, «Жаворонок» увидел, как к штабной землянке подъехал знакомый «ГАЗ-64». Из него вышел Жуков. Быстро прошел внутрь, его лицо было сосредоточенным. Мимо Воронова пробежал делегат связи с папкой, на ходу бросив дежурному: