А я посмотрел на Инварра, которого уже начала бить мелкая дрожь.

— Запустить бы в него камеру и посмотреть, что внутри творится. Может, там уже органы отказывают? — вслух произнёс я.

— Камеру? — удивлённо поднял бровь Рубака, явно не знакомый с современными технологиями.

— Ага. Камеру. Устройство такое. Как если бы мы запустили внутрь Инварра крошечного художника, который быстро-быстро зарисовал бы все его внутренности. И мы бы поняли, что там у него барахлит.

— О-о-о, — впечатлился Рубака.

Я вздохнул и скомандовал:

— Ладно, давайте ещё раз накинем на Инварра все имеющиеся артефакты регенерации, пока ждем Хеймдалля.

Солнце подбиралось к полудню, глядя на арену. А там снег снова стал красным от крови, смешавшись с подтаявшей землёй. Она влажно чавкнула под ногой Крушителя, вставшего напротив своего противника по полуфиналу. Тот оказался непропорционально широким здоровяком со светло-голубой кожей. Под ней перекатывались такие мышцы, которым бы Тор позавидовал.

У здоровяка даже трапеции оказались настолько вздутыми, что подпирали голову — маленькую, лысую, с щелями глаз, коротким хоботом вместо носа и зеленоватой бородой, похожей на ростки какого-то растения.

Вокруг его широких бёдер была повязана пятнистая шкура леопарда, а навершие молота оказалось выполнено в форме кулака, хорошо хоть не с отставленным средним пальцем.

— Серьёзный противник, — слабым голосом выдал Инварр, глядя из ложи на противника Крушителя.

— А других в полуфинале и нет, — мудро заметил я, потирая подбородок двумя пальцами.

Меня уже начала снедать тревога. Где этого Хеймдалля носит⁈ Ежели он задержится — всему придёт конец.

Ох как я понимаю тех небожителей, которые все пытаются сделать сами. Так гораздо надёжнее. Но всё-таки порой приходится делегировать полномочия. Вот как в моём случае.

— Надеюсь, Крушитель победит, не помрёт, — проговорил Рубака, облизав толстые губы.

— Да, ему нельзя помирать, а то мы нигде такой здоровый гроб не найдём, — невесело сострил я и сам досадливо дёрнул щекой.

Нет, не то у меня настроение, чтобы шутки шутить.

— А какой приз за победу? — просипел Мых, чихнул в ладонь и нахмурился, силясь вспомнить.

— Шлём какого-то бога, — ответил Рубака и впился взглядом в сатира, переступившего копытами на арене.

Он посмотрел на две пары бойцов, замерших под куполами, мягко светящимися жёлтым светом, а потом махнул рукой.

Публика тотчас взорвалась воплями, подбадривая воинов. А те с яростным рёвом бросились друг на друга. Особенно шустрыми оказались Крушитель и его синекожий оппонент. Они разом взмахнули молотами, а затем по стадиону пролетел потрясённый вздох.

Я выпучил глаза и просипел, не веря в то, что увидел:

— Это что сейчас такое произошло? Магия какая-то? Или наркомагия? Мых, ты мне ничего не подмешивал в питье?

— Не-е-ет, — протянул тот, хлопая ресницами. — Кажется, я видел то же самое, что и ты.

— И я… — выдохнул Рубака.

Инварр же нашёл в себе силы, чтобы встать с кресла и подойти к бортику. Он чуть не лёг на него грудью, дабы лучше рассмотреть Крушителя. А тот гордо улыбался, поставив ногу на грудь поверженному противнику с развороченной головой. Великан первым же ударом убил его, заставив публику потрясённо раскрыть рты. Никто не ожидал такого поворота от полуфинала. Даже я, хотя и повидал на своём веку многое, даже девку с тремя грудями.

— Молодец, — пробормотал я и начал хлопать в ладоши.

Все, кто был в ложе, присоединились, а потом и стадион поаплодировал великану.

Отлично! Крушитель вышел в финал. Впрочем, как и победитель второй схватки. Им оказался каменный тролль. Очередной. Понятное дело, не тот, который чуть не грохнул Инварра. Скоро я возненавижу эту расу.

— А вот и Хеймдалль идёт! — указал рукой Рубака на спешащего к ложе бога в сопровождении охраны.

— А жизнь-то, кажется, налаживается, — улыбнулся я, но всё же сварливо бросил асгардцу: — А я уже в бюро ритуальных услуг позвонил. Думал, тебя убили, уже плакальщиц подыскивал.

— Локки, у меня плохая новость, — нахмурился тот, поднимаясь по ступеням.

— Какая? — сглотнул я, сразу подумав о том, что он по какой-то причине не купил один из ингредиентов.

— У тебя плохое чувство юмора, — оскалился этот гад, показав золотые зубы.

Мых хохотнул над шуткой бога, но тут же поперхнулся смехом, обрезавшись об мой острый взгляд.

— Хорошая шутка, Хем. Теперь второй такой придётся ждать лет сто, — бросил я вошедшему в ложу богу, после чего вырвал из его рук чёрный мешочек. — Всё внутри? Ничего не забыл?

— Да, внутри.

— Мых, проверь, — передал я мешочек старику.

Тот глянул, что в нём, и удовлетворённо кивнул.

— Сейчас примусь за дело вот тут в уголке, чтобы никто не видел, — сказал он, снимая тяжёлую шубу, дабы не мешала.

— Локки, — взял меня под локоть Хеймдалль и тихо добавил: — Мне встретился по пути сын Ареса, он попросил меня передать, что хочет переговорить с тобой. Очень хочет. Ему есть что тебе сказать. Ну, это он мне так шепнул.

Я хмыкнул и задумался.

Ловушка? Весьма вероятно. Или что-то другое? Попробует посулить мне нечто ценное за отказ от финала? Тоже вариант.

Зараза, даже любопытно узнать, что же он хочет. Да и вообще, следует всё же переговорить с ним с глазу на глаз. Хочется понять — не он ли стоит за всеми бедами, случившимися с Инварром?

— Пригляди за моими смертными. Я буквально на пять минут. Где меня ждёт сын Ареса?

— Возле северной трибуны, — ответил бог, не став меня отговаривать.

Я кивнул ему и вышел из ложи, едва не столкнувшись с улыбающимся Крушителем.

— Молодец, но не зазнавайся, а то будешь лежать пластом, как Инварр, — бросил я ему и прошёл мимо, хрустя изморозью под ногами.

Великан угукнул мне в спину, а я спустился по обледенелым ступеням и двинулся к северной трибуне, обходя небожителей, топчущихся на проходе между первым рядом кресел и бревенчатым бортиком, отделяющим арену от публики.

Все уже были в предвкушении финалов. А те скоро начнутся. Но пока полуголые девицы снова разносили горячительные напитки. Я проигнорировал оные и наткнулся взглядом на сына Ареса, в одиночестве стоящего возле трибуны.

Он, конечно, не изменился с нашей последней встречи. Всё такой же загорелый, черноволосый, с колючими глазами, шрамами и в белоснежном хитоне на мускулистом теле со вздувшимися венами. Его одеяние не стало выглядеть менее дико на фоне зимы, шуб и пара изо рта.

— Что-то ты долго, — без особой вражды произнёс полубог.

— Гроб для твоего Гектора готовил. Красивый такой вышел, резной, — ухмыльнулся я.

Что-то у меня сегодня какие-то похоронные остроты. Наверное, сказываются все те смерти, что произошли на арене.

— Зря ты так, Локки, — вдруг раздвинул в улыбке губы небожитель, тяжело вздохнув. — Нам ведь особо-то и нечего делить.

— Как это нечего? А победу в финале? Ты что, неграмотный? Не знаешь, что её не поделить поровну? Доспехи достанутся мне, а ты будешь грустно взирать на это. Хотя… если тебя такой поворот устраивает, тогда да — делить нам нечего.

— Ты ошибаешься, Локки. Я же прекрасно знаю, что твой воин совсем не в форме. Гектор уничтожит его.

— Ага, как же, уничтожит! Именно поэтому ты решил поговорить со мной, да? Нет, дружочек. Ты боишься, что твой ручной воин проиграет.

По лицу полубога пробежала гримаса недовольства. Но уже через миг оно разгладилось и снова засияло показной теплотой.

— Зачем тебе эти доспехи? Для чего? — вкрадчиво начал сын Ареса. — Мне они нужнее. Я преподнесу их в подарок своему отцу и выделюсь среди его прочих отпрысков. Понимаешь, что это значит? Я стану его наследником. Правой рукой. У меня будут храмы, деньги, власть, свои собственные верующие. Представляешь, как я смогу отплатить тебе всего лишь за эту крохотную услугу? Пусть твой боец проиграет моему. Что значит этот поединок в масштабах наших бессмертных жизней? Я буду весьма благодарен тебе.