Я услышал шепотки двух небожителей, сидящих на первом ряду.

— Кхарн точно покарает его за то, что он орал, помогая своему воину, а потом ещё и магию применил на стадионе, где это строжайше запрещено, — произнёс один, бросив на меня злорадный взгляд.

— Ну, кричать-то не запрещено, — фыркнул второй. — Мало ли кто что орёт: «налево», «направо», «иди в жопу». А магию он использовал уже по окончании схватки, спасая своего воина от довольно бесчестного удара каменного тролля.

— Но он же её применил, эту магию, — усмехнулся первый, — а не должен был. Да, его воина бы убили, но тогда Кхарн или хозяин тролля выплатили бы компенсацию. Или, может, этому Локки сразу бы в качестве извинений вручили доспехи Зикиэля. Кто знает? А теперь Кхарн его точно покарает. Зуб даю!

— На кой мне твой зуб? — хмыкнул второй. — Давай спорить на… к примеру, твой храм. Поставишь?

К сожалению, их голоса стихли, так что моё любопытство осталось неудовлетворённым. Я так и не расслышал, поставил тот гад свой храм на кон или нет.

Ложа Кхарна, конечно, выглядела на несколько уровней лучше, чем та, в которой обитал Хеймдалль. Она оказалась раз в пять больше, а то и в шесть. Всё кругом блестело от золота и серебра. Аж глазам больно было. Под ногами лежали ковры — да не обычные, которые бы уже триста раз промокли и испачкались, а с камушками-артефактами, позволяющими им оставаться чистыми, шелковистыми и пахнущими высокогорной чистотой.

Сам хозяин ложи восседал на чёрном троне из какого-то камня и хмуро взирал на меня тёмными глазами, обосновавшимися на по-мужски красивом лице. Над его волнистыми волосами шевелилась, словно туман, корона из мрака. И такой же тьмой сочились доспехи цвета запёкшейся крови. А вот плащ он снял. Тот висел на одной из стен рядом с тремя рядами кресел, заполненными молчащими прихвостнями Кхарна. Они, естественно, восседали позади своего господина, буравя нас с Мыхом тяжёлыми взглядами, словно присяжные подсудимых.

Мы со стариком стояли перед Кхарном, а подле нас возвышались два краснокожих здоровяка в кожаных штанах и куртках с меховыми отворотами. Их скуластые лица с пронзительными синими глазами покрывали десятки шрамов, а длинные чёрные волосы были собраны в дреды. Те спускались до широченных плеч, на которых мог бы вольготно улечься бык.

— Кхем, для начала стоит вас познакомить, — пророкотал Кхарн и кивнул на краснокожих. — Братья-полубоги Кук и Кан, чей отец бог Кукулькан. Каменный тролль — их боец. А это Локки Великолепный. Его боец — чёрт.

— У него раса такая, — на всякий случай уточнил я, а то вдруг кто-то подумает, что бог оскорбил моего воина.

— Мы знали Локки ещё тогда, когда он не был богом, — зло покосился на меня то ли Кук, то ли Кан. — Он участвовал в кровавом, бесчестном сражении против моего отца. Локки умудрился оскорбить не только его, но и нашего старшего брата, а также мать.

— Помню, помню тот чудесный день. Я внёс его в список праздничных. Такая удача… Стольких удалось оскорбить, — улыбнулся я и ностальгически закатил глаза.

Свита Кхарна испустила несколько хохотков, благосклонно глядя на меня. Хаоситам нравились смелые и дерзкие.

Правда, сам Кхарн даже бровью не повёл. Он продолжал смотреть на нас четверых холодно и изучающе, как на каких-то насекомых, помешавших его празднику.

— Вы всё видели и знаете, что произошло, — проговорил он, обращаясь к нашему квартету. — Теперь мне придётся разобраться в том, кого следует наказать.

— А чего тут разбираться? — подал голос один из краснокожих братьев, громко фыркнув. — Локки вмешался в ход боя. Он криком подсказал своему бойцу, куда ему следует отступить, а потом ещё и магию использовал, что вы же, всемогущий Кхарн, и запретили делать на стадионе.

Часть свиты Кхарна покивала, соглашаясь со словами сына Кукулькана.

А я уловил тень недовольства, пробежавшую по лицу бога Хаоса. Ему явно не понравилось, что краснокожий заговорил без позволения, да ещё и решает, кто прав, а кто виноват. Посему я решил пока держать язык на привязи. Здесь нужно действовать тонко и осторожно, проявить все свои дипломатические качества.

— Мой брат всё сказал правильно! — прогрохотал второй небожитель и бросил на меня уничижительный взгляд. — Локки следует наказать! А его воина — исключить из турнира. Он бы пал от удара нашего тролля!

Несколько идиотов из прихвостней Кхарна снова одобрительно закивали, стискивая резные позолоченные подлокотники кресел.

А я продолжал молчать, чувствуя, как Мых подле меня дышит через раз, будто боится своим смрадным дыханием оскорбить Кхарна.

Тот, в свою очередь, несколько мгновений рассматривал меня, после чего прогрохотал, сдвинув брови над переносицей:

— Локки, что скажешь в свою защиту?

— Конечно, мне есть что сказать. Но сперва хочу поблагодарить, что дали мне слово. И сразу ответственно заявлю, что я, в отличие от этих краснокожих ребят, не могу позволить себе указывать вам, могучий Кхарн, что делать: кого наказывать, кого исключать. Подобным поведением я выкажу вам неуважение. Это же сродни тому, как если бы я пришёл в ваш дом и взялся указывать, что делать. Неслыханная дерзость.

Мои слова заставили нахмуриться свиту бога Хаоса. Да и сам Кхарн слегка кивнул, будто и у него в голове носились такие же мысли.

А Лелик и Болик, то бишь Кук и Кан напряглись, поняв, что позволили себе лишнего в разговоре с богом.

— Я хочу сказать… — поспешно начал один из сыновей Кукулькана, явно желая то ли извиниться, то ли как-то иначе смягчить свою грубость.

— Молчи! — прикрикнул на него Кхарн, сузив глаза. — У вас с братом было слово, Кан. Теперь оно у Локки.

Краснокожий со стуком захлопнул рот, украдкой гневно посмотрев на меня.

Я улыбнулся ему и продолжил, тяжело вздохнул:

— Да, я признаю, что применил магию, нарушив правила. Но что послужило тому причиной? Не моё озорство или глупость, а лишь желание защитить своего бойца от бесчестного подлого удара, нанесённого воином братьев Кука и Кана. Ежели бы не мой поступок, я лишился бы своего бойца.

— Пфф, ерунда! — презрительно фыркнул другой краснокожий, то бишь Кук. У него, кажется, шрамов было побольше, чем у брата. — Мы бы выплатили тебе компенсацию не моргнув глазом. Дали бы столько золота, сколько весил при жизни твой чёрт.

— А на кой шут мне золото? Твоё золото сражалось бы в финале турнира вместо моего погибшего бойца? — сощурил я глаза, продолжая коситься на Кхарна, считывая его эмоции. Тот вроде бы пока не знал, как ему поступить.

Свита бога тоже разделилась чуть ли не поровну. И только Мых точно был на моей стороне. Ну, ему по должности положено поддерживать меня всегда и везде, даже когда я неправ.

— Финал⁈ — выдохнул Кук и возмущённо вскинул подбородок, потревожив россыпь дредов, закачавшихся как рассерженные змеи. — Он бы не прошёл в финал! Мой боец был сильнее! Ещё несколько секунд — и он бы зарубил чёрта как свинью!

— Но этих секунд у него не было. Бой закончился. И мой боец явно нанёс твоему больше урона, искромсал его каменную кожу так, что она блестела от крови, — произнёс я спокойно, чем выгодно отличался от краснокожего, брызжущего слюной.

Тот раздувал крылья носа и порывался сказать что-то ещё, но решительный жест Кхарна заставил его поперхнуться готовыми сорваться с языка словами.

— Я услышал достаточно! — громыхнул бог Хаоса и следом посмотрел на меня и краснокожих. — Мне нужно время подумать. Можете вернуться на свои места.

Я с чувством собственного достоинства кивнул и вышел вон вместе со стариком.

А эти двое задержались, успев поклониться и льстиво проговорить:

— Мы уверены, что ваше правосудие будет честным и беспристрастным.

— Оно всегда такое, — пророкотал бог Хаоса.

— Жополизы, — прошептал я и двинулся вдоль арены, не обращая внимания ни на любопытные взгляды публики, ни на шепотки. — Мых, знаешь в чём разница между жополизами и хитрыми дипломатами вроде меня?