Мои слуги расслабленно наблюдали за их работой. Даже Мых. Тот уже снова натянул на себя шубу, поблёскивая влажным лицом. Кажется, он оттёр его с помощью снега.

— Мых, ты просто красавчик! — улыбнулся я ему и забрался в сани. — Напомни мне потом, чтобы я никогда с тобой не дрался. Ха-ха!

— И со мной не дерись, — усмехнулся Инварр и посмотрел на Крушителя: — А тебя записали участником в боях на боевых молотах.

— О как! — радостно выдохнул тот и заулыбался покрытыми шрамами губами. — Локки, я признателен тебе. Благодарю!

— Всё, хватит, — махнул я рукой. — Садитесь в сани и поехали. Нужно поесть и отдохнуть перед жеребьёвкой, а потом начнутся бои.

Вся моя банда забралась в сани. Рубака взялся за вожжи и направил оленей к центру города.

— Думаю, там уже все таверны и гостиницы забиты. Так что поищем что-нибудь на окраине, но недалеко от стадиона, — проговорил я, хлопнув Рубаку по плечу.

— Понял, хозяин, — прогудел тот.

Ласковое солнце взирало с голубого неба на идеально круглую поляну, окружённую стройными берёзами, будто сошедшими с киноэкрана.

Между слегка поскрипывающими ветвями порхали птицы, радостно щебетали и пели. А ковёр изумрудно-зелёной травы, словно подстриженный дизайнером, подступал к тронам из переплетённых корней деревьев. Три из них пустовали: хозяйки двух сгинули, а третий принадлежал Семарглу. Он сейчас стоял перед богами, а те внимательно слушали его, сидя на тронах.

— Итак, подводя итог, хочу сказать, что Локки потребовал половину Пустоши, — произнёс Семаргл, привычно тронув двумя пальцами золотую серьгу в ухе.

— Потребовал⁈ — грозно вскинул брови Перун и ударил кулаком по подлокотнику трона. — Он ничего не смеет требовать в нашем мире!

— Ну, это я, наверное, не слишком удачно выразился, — смутился Семаргл. — Он скорее пожелал получить половину Пустоши.

— И желать он ничего не может в нашем мире! — вторил Перуну Чернобог, тряся чёрной бородой.

— Пусть так: ни желать, ни требовать Локки не может. Наш мир — наши правила и законы, — холодно произнесла Марена с идеально прямой спиной, восседая на своём троне. — Однако же Локки вправе заявить свои претензии на Пустошь, учитывая то, что он сделал.

— Да все его россказни о будущем — враки, — продребезжал Дажьбог, хмуря густые брови, почти сросшиеся над переносицей.

— Может, и так, — подал голос Сварог, расправив домотканую рубаху с вышитым на груди солнцем. — Но всё же у него есть явные заслуги в победе над Хаосом. Да и Тир Ткач реальности действительно пропал. Наши слуги обыскали практически все уголки мира — его нигде нет. Может, Локки и вправду запер его в той Башне, где он и помер?

— Сильно в этом сомневаюсь. Локки известен своим хорошо подвешенным языком. Он старается везде урвать своё. Возможно, и нет его заслуги в том, что Тир пропал! — снова прогремел Перун, сверкнув небесно-голубыми глазами.

— Верно, — поддакнул Чернобог, отмахнувшись от непочтительного шмеля, с гудением пролетевшего рядом с его крючковатым носом.

— Возможно, вы в чём-то и правы, — спокойно произнесла Марена. — Однако я считаю, что Локки всё же имеет право на часть Пустоши. Пусть даже не на половину, но хотя бы на треть.

— Треть⁈ — вскипел Перун, привстав с трона. — Он подавится третью! Максимум четверть!

— Четверть его не устроит, — заметил Семаргл, заложив руки за спину. — А если его что-то не устраивает, он начинает действовать. Локки может начать строить нам козни. А вы его знаете, с ним лучше не связываться. Он уничтожает всех своих врагов рано или поздно, хитростью или силой.

— Пфф! — фыркнул Перун. — Не пугай ежа голой жопой.

Марена взглянула на него живым глазом и предложила:

— Давайте проголосуем, иначе разговор затянется, а нам пора выполнять божественные обязанности. Кто за то, чтобы дать Локки половину Пустоши?

— Нет-нет-нет! — перебил богиню Сварог. — Давайте лучше пригласим Локки на нашу поляну и пусть сам объяснит, почему мы должны отдать ему половину Пустоши.

— Что ж, справедливо, — поддержал его Семаргл.

— Да, брат, в твоих словах есть толика правды, — согласилась и Марена, нисколько не обидевшись.

Все взгляды обратились к Перуну.

Тот пожевал губы и буркнул:

— Ладно, пущай Рарог пригласит его на наш совет.

— Я, конечно, всякое повидал в жизни, но такое впервые. Яблоку негде упасть, пожри меня Хель! Все таверны и постоялые дома забиты под завязку. Будто мы оказались в чёрную пятницу в самом дешёвом торговом центре города, — недовольно пробурчал я, когда Рубака в очередной раз вернулся ни с чем с постоялого двора.

Он стоял возле саней, виновато опустив голову, и понуро мял шапку пальцами.

— Ладно, ты чего пригорюнился? — бросил я ему. — Ты-то не виноват. Наверное… Поехали дальше, но в следующий раз я сам пойду. Может, и договорюсь с хозяином.

Рубака забрался в сани и погнал оленей к другому постоялому двору — чуть ли не последнему на нашем пути. Мы объехали уже почти все гостиницы и таверны. Нет, в самых поганых места-то имелись, но там и пиво разбавлено ослиной мочой, и подают не мясо, а подошвы, о которые зубы сломает даже Инварр. Про качество постельного белья и говорить не стоит — клопы там за пару часов сожрут даже богов.

— Приехали! — выдохнул Рубака, остановив оленей перед раскрытыми воротами.

— Удачи, Локки, — пожелал мне Мых, кутаясь в шубу. — Она тебе понадобится.

— Сам справлюсь, — отмахнулся я и вылез из саней, чувствуя спиной скептические взгляды своих подчинённых.

Ох не верят они в меня, ох не верят. Прям напасть какая-то с ними.

— Гадство, — выругался я, чуть не наступив в кучку исходящих паром конских каштанов, а затем вошёл во двор трёхэтажного постоялого дома, сложенного из брёвен.

Все окна были ярко освещены, а из кирпичных труб в ночное небо поднимались сизые клубы печного дыма.

Взбежав на крыльцо, я распахнул дверь и вошёл в общий зал, пропахший жареным мясом и бражкой. Тёплый воздух содрогался от грубого смеха, звона кружек, треска поленьев в громадном камине и от голосов всевозможных существ: от носатых карликов до троллей, чьи руки были толщиной с мои бёдра.

Все столы оказались заняты, а служки едва не роняли подносы, лавируя между посетителями.

— Народу-то, народу, — подивился я и с трудом протолкался к стойке. За ней потный краснолицый мужичок быстро-быстро наполнял кружки пенным напитком. — Эй, дружище! Есть свободный номер?

— Да вы чего, господин⁈ — изумлённо выдал он, нервно дёрнув левым глазом. — У нас даже подвал забит.

— Нет, в подвале не надо. Мне нужна хорошая комната — без вони, без клопов, с мягкой периной и просторная. На семь персон.

— Ого! На семь? Да где ж такие хоромы взять⁈

— А где хозяин?

— Так я он и есть, — кивнул мужичок, оглядев шумный зал. — Даже вот пришлось самому взяться за старое.

— До утра, наверное, за стойкой простоишь? — произнёс я, поймав за хвост любопытную мысль.

— Да уж, придётся, — вздохнул он, шмыгнув мясистым носом с красными прожилками. — Ноги уже гудят, стар я стал. Но куда деваться?

Краснолицый поставил на поднос десяток кружек и передал дородной служанке. Та пошла по залу, покачивая мощными бёдрами. Если такой зад кого заденет, может и кости переломать.

— Сочувствую тебе, дружище. Но раз уж тебе всё равно не спать, давай-ка я займу твои комнаты. Ты же где-то ночуешь.

— Мою? — вскинул он брови.

— Ну да. Я же вижу по твоему изумлению, что ты не догадался её сдать.

Мужичонка сразу закусил губу от досады, намекая, что я попал в точку. Он даже с лёгкой злостью глянул на меня, будто я уличил его в преступлении. Но конечно, он злился на себя за то, что не догадался. Замотался, бедолага, вот и дал маху.

— А что, может, и сдам, — пробормотал он, окинув меня задумчивым взглядом. — Народ-то с вами прибыл приличный? Всё же разговор о моих личных покоях, а не каком-то простом номере.