Он уже слышал обвинения от самого Дмитрия в отсутствии разведки. И как объяснить человеку, что он сам дал приказ не посылать французских рейтар выполнять это обыденное на марше действо, когда Якоб предлагал?

— О, наш северный друг. — Дмитрий улыбнулся ему, хотя в голосе слышались нотки сарказма.

Якоб поклонился, как того требовал этикет.

Вроде все начиналось спокойно, но он ждал подвоха, поглядывал по сторонам.

Воевода полулежал, полусидел у своего импровизированного трона, который был поднят, чтобы хоть как-то компенсировать разницу в высоте. Подле Шуйского возился тот самый врач, который перевязывал его несколько часов назад у кареты. Лицом Дмитрий был бледен. Все же крови он потерял прилично. Рядом размещались кушанья и питье.

Возле него стояла пара молодых бояр из близкого окружения. Кто они, Делагарди не очень помнил. Дмитрий затмевал всех остальных, и общаться приходилось только с ним лично. Сейчас, видимо, ситуация поменяется и эти двое, или один из них будут выполнять то, что ввиду ранения не может делать сам воевода.

Умно. Провалы скинуть на молодёжь — хороший дипломатический ход.

— Все в сборе, начнем. — Голос звучал грозно.

Швед отметил, что на удивление собрались все быстро. Обычно такие военные советы требовали очень большого ожидания, поэтому он и не торопился в этот раз. Но разгром и потери, видимо, что-то изменили в логике поведения этих людей. Неужели они начнут действовать более разумно, быстро и толково?

Дмитрий махнул рукой, и ему начали докладывать о потерях.

В целом, все оказалось не так плохо, как предполагал Делагарди. Либо… Эти люди откровенно лгали.

Потери понес преимущественно авангард. Тысяча поместной конницы, что переправилась на правый берег реки Лопасни. Их попросту смели. Чуть больше двухсот погибло и только около сотни не пострадали. Те, кто первыми ломанулся назад через брод. Остальные в той или иной мере — раненые. Покалеченные, пострелянные, посеченные саблями.

В конях тоже были значительные, примерно сопоставимые потери.

И это, казалось, вызвало у Шуйского гораздо больше раздражения и негодования, чем сведения о гибели бойцов.

Дальше докладывал стрелецкий полковник. У них потерь было мало. Двое погибших и то, по словам, в давке, а не от стрельбы. Около пятидесяти раненых. Делагарди прислушался к этому человеку. Из всех он выглядел наиболее толковым и, казалось, как и швед был здесь нелюбим и ощущал себя не в своей тарелке. Он руководил стрельцами и в политических дрязгах замешан был меньше всего. Хотя, конечно же, проживание его в Москве накладывало свои моменты.

Потом пошли доклады от посошной рати, от обоза, от еще каких-то людей, отвечающих за снабжение, за лошадей, за фураж и припас.

Якоб слушал, и как-то так выходило, что удар был нанесен по авангарду, а потери понес обоз. Паника уничтожила приличное число имущества, хотя… Он чем дальше слушал, тем больше понимал — что это какой-то бред и попытка списать какие-то хищения на боевые потери.

Судя по лицу Дмитрия, он тоже частично понимал, что происходит, но не до конца.

Кивал. Наконец-то перевел взгляд на Якоба.

— Как наши…– Он подчеркнул это слово. — Доблестные французы?

Делагарди не очень понимал, что происходит. Вроде бы казалось, что сейчас должны полететь головы с плеч, но по факту весь совет сейчас сводился к обозначению ущерба. А что делать-то…

— Луи де Роуэн доложился, что потерял убитыми сорок семь человек и еще двести тринадцать получили ранения.

Он не упомянул тех, кто может продолжать сражаться после минимальной помощи. Таких было еще человек двести. Слетевших с коней, помятых, получивших легкие ранения стрелами на излете.

— Славно. — произнес Дмитрий. — Славно.

Что? Хотел выкрикнуть Якоб, но сдержался. Воевода тем временем продолжал.

— Мы храбро отразили эту колдовскую вылазку проклятого упыря. — Он обвел взглядом всех собравшихся. Продолжил. — Наше христолюбивое воинство крепко, как никогда. А отряды нашего противника в ужасе бежали. Не так ли?

Толпа загалдела поддакивая.

Делагарди покраснел от напряжения, посмотрел по сторонам, понял, что только он, стрелецкий полковник и еще человека три, может четыре, не разделяют общего показушного настроения.

— Я поговорил со своими приближенными людьми. Утром мы начнем преследование и добьем беглецов под Серпуховым. Там наша крепость, взять ее они не могли. А значит, мы зажмем врага в клещи. — Глаза воеводы уперлись в Якоба. — И на поле боя покажем ему всю силу христолюбивого воинства и наших отважных союзников, не так ли?

— Да, Ваше Высочество. — Проскрипел, с трудом давя душащий его гнев швед.

— А еще я обдумал и решил, что в авангард следует послать наши самые непострадавшие полки. Рязанские сотни.

Ясно. Думаешь, что раз они тебе не очень-то верны, то повторный удар научит их покорности? Или что? В чем логика, Шуйский? Послать вперед тех, кого ты сам подозреваешь в измене?

Делагарди вздохнул. Дальше весь совет он слушал вполуха.

Поддакивать тому, что говорилось о колдовстве, дьявольщине и прочем раздуваемом этими людьми событии никакого смысла не было. Да, все они хотят выдать факт потерь и неудач в своих же глазах за победу. Ведь враг отступил, убоялся их. А они… Дьявол. Они же действительно считают, что храбро сражались. Эти люди что, никогда не бывали в деле? Вроде все они воевали, бились с войсками самозванцев.

Как такое может быть?

По завершении совета Якоб вышел на воздух. Безумие? Дева Мария, это какое-то безумие. Но, если так задуматься, может оно и к лучшему. Все эти льстецы и подхалимы, что окружают брата царя, не решатся на открытый мятеж. А это как-никак сплотит армию. Если бы сейчас полетели головы, то войско треснуло бы по швам, начало разваливаться.

Делагарди вздохнул.

Ему нужно одолеть этого чертового русского, проклятого Игоря! И тогда они повернутся и двинут бить заклятых врагов его короля — ляхов. А для этого, нужна победа и, пресвятая дева, он добудет ее!

Вырвет из рук повстанцев. У него есть на это силы!

📖 Роман, с которого началась эпоха «обратных попаданцев».

📖 Непредсказуемый сюжет, живые герои, узнаваемая реальность и сильный литературный слог.

📖 Серия продолжает расти — уже вышел десятый том, а на первый действует большая скидка:

https://author.today/reader/450849/4185576

Солнце закатывалось за горизонт.

Серпухов и военный лагерь ждали нас, а подле него горели костры моего пешего воинства. Там, где строилась полоса фортификаций для грядущей битвы.

Проезжая мимо перерытого на подходах к городу поля, я видел отдыхающих бойцов. Караулы были выставлены. Нас встречали с радостными, но встревоженными лицами. Все ли хорошо, прошла ли операция успешно. Бойцы задавали вопросы проезжающим конным, улыбались, получив ответ.

Некоторые даже кланялись, благодарили за содеянное, пытались расспрашивать дольше, но конница была слишком усталой. Разговоры прерывались, войско шло отдыхать.

Мне кланялись чуть ли не в пояс.

Хорошо ниц не падали. Такому бы я не обрадовался.

Приметив меня издалека, подъехали трое: Серафим, Филка и Франсуа. Они были здесь, руководили созданием инженерных сооружений. Видимо, первый давал советы, второй выполнял роль основного руководителя, а мой боевой батюшка требовал исполнения от рабочей силы. Все же костяк пехоты воинства — это его люди и казаки, которые тоже были народом набожным.

Хотя. А кто в это время не был таким?

Пожалуй, я и боярские кланы, прикрывающиеся христолюбивостью ради достижения своих корыстных целей.