А это уже и Жигмонта бить можно!

Поднялся я, вгляделся в бойцов, заговорил.

— Значит так, собратья. Ты, Прокопий Петрович, пишешь Голицыну. Да всем троим! Утром гонцов пошлем. Завтра из обоза вытаскиваем Долгорукова и с ним говорим.

Все согласно закивали.

— Дальше. Прокопий Петрович, говорил ты, что в войске московском рязанцев много.

— Да, так и есть. Если… — Он вздохнул тяжело. — Если не побил ты их в вылазке своей, господарь.

Это да. Я же не знал, кого в авангарде разбил.

— Надеюсь не на них удар пришелся. Кто там у тебя из доверенных лиц?

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Сложно, мы же связь особо-то не поддерживаем. Гонцами-то, пока в походе я был, не обменивались. Надеюсь, брат мой, Захарий. Я ему поручал в Москве остаться. Но теперь молюсь, чтобы двинулся он с войском.

— А главный кто?

— Так, кого Шуйский поставит. — Ляпунов выглядел озадаченно.

Получается полковника выбирал царь. М-да. А как он собирался руководить бойцами, которые ему не доверяли? Как авторитет заслужить? Только тем, что ты царем поставлен? Ох уж эта местническая система, одна беда с ней.

— С боярами, что при царе близко сидят, вроде разобрались. — Я улыбнулся. Действительно хорошо, как-то быстро даже вышло. Уставился я на еще двоих, явившихся на совет. Казацких бывших атаманов, а теперь моих полковников. — Что вы казаки, скажете?

Народ опешил. То, что я к двум этим людям обратился, удивило многих. Да и самих Черешнского и Межакова, видел, что вверг я в некоторое замешательство.

В 95-м его предал и убил лучший друг, но он не умер, а стал школьником в нашем времени.

ВТОРОГОДКА

Вышел 6й том: https://author.today/work/519009

Убийце и предателю не позавидуешь, его жизнь несётся по наклонной, но этого недостаточно! Предстоит разделаться со всей преступной группой. И схватка будет жёсткой. Не на жизнь, а на смерть!

Том 1 здесь: https://author.today/work/470570

Казаки выглядели растерянными. Прочие представители моего офицерского корпуса, да и остальные собравшиеся, даже телохранители, хоть и за спиной они у меня были, уверен — смотрели на них.

Ситуация выглядела напряженной.

Решил я конкретизировать, почему обратился к этим людям.

— Спросить хочу, чтобы понять. — Начал издалека. — Дворяне и бояре за Царя бьются, за землю. С нее же все мы имеем. Она нам, как мать родная. Стоят за то, чтобы лад на земле нашей был и по закону все. За порядок, за веру православную. Как я мыслю. Ну и за привилегии, потому что дворяне, они люди военные, не холопы, не крестьяне, не духовенство, а воинское сословие, призванное землю от врага, оборонять. — Улыбнулся им. — А вы то, за что? Что важно для вас, казаки? Услышать хочу. Потому что как в Москву мы придем, как Собор Земский соберем, вопрос же встанет, как жить нам дальше, всей Русью.

Здесь был закинут крючок, удочка.

Я понимал, что казаки донские, а тем более запорожские, которых, правда, среди моих людей было очень мало, не совсем… Да даже совсем не люди государевы. Однако у них есть свои интересы. Из истории я кое-что понимал, как-то мыслил. Но хотел услышать мнение этих людей.

Добавил.

— Понять вас хочу. Услышать беды ваши и чаяния. Чтобы после Смуты, как мы ей конец положим, мир наш лучше сделать.

Повисла тишина. Люди переглядывались, но молчали. Думали, государь, тот, кого уже все войско признало Царем, такую речь затеял, зачем? Чего ждать?

— Господарь. — Подал голос Чершенский. Все же меня он знал дольше, и переглянувшись с сотоварищем, взял слово, поднялся. — Я за всех сказать не могу. Но так скажу. Коротко, как мыслю. Я же, человек простой. Да и все мы, казаки, такие. — Он кашлянул в кулак. — Мы… — Уставился мне в глаза прямо, от души говорил. — Мы за тебя бьемся. Видим, что человек ты… Господарь ты, чего уж здесь. Государь, Царь наш. Такой, какого на свете искать, не сыскать. — Он перекрестился, стоя вполоборота за столом, поклонился мне. — С уважением всем за тебя мы стоим. А еще. Бьемся мы за веру православную. Татарву-то мы с тобой били рука об руку. Кровь вместе проливали.

Я слушал пристально, смотрел на него.

А он, переведя дыхание, продолжал.

— Хотим мы, думаю я так. Чтобы закон какой-то был. Порядок. — Он вздохнул. — Я слов умных не знаю, грамоте-то особо не обучен. Но так мыслю. У нас же беглых людей на Дону. Да считай каждый. Может, не в первом поколении, а во втором, так точно. А раз бегут люди с Руси, значит, закона нет и порядка. Что-то не так во владении государевом. Коли тати только бы бежали, то мало бы их было. А нас-то. Рати большие. И чем дальше, тем больше там и холопов боевых, послужильцев и дворян даже, обедневших, разорившихся и однодворцев, ну и холопов, этих то вообще много, крестьян бывших, кто посмелее и в казаки-то подался к нам.

Замолчал, помялся, продолжил, собравшись с мыслями.

— Мы же за веру, защитой землям московским стоим. Пока татары через нас пройдут, ух… — Кулаком он потряс. — Кровью обольются. Но, нам от этого что? Припас какой-то, конечно есть. Присылают что-то. Но, чтобы бить поганых, мыслю, больше надо.

Тяжелый вопрос я затронул, но нужно его как-то было решить.

— Говоришь ты про волю и про закон, про порядок, А что, если так выйдет, если воли вас всех лишить? — Я смотрел на него пристально. — Закон же он порядка требует. Ты же сам говоришь. А это власть. А власть, это все меньше воли.

В глазах его я злость увидел. Все же говорить, что кого-то из казаков воли лишить дело тяжелое. Но, собрался он, вновь заговорил, слова подбирая.

— Мудр ты, Игорь Васильевич. Говорю, мыслей толковых и речей нет у меня. И порядок нужен, и воля казаку потребна. Без нее, не казаки мы, а неведомо кто. Не гневись, но мыслю так. Коли воли лишить нас захочешь. Даже ты, государь. Восстанет казак. — Он поклонился. — А как сделать то, что сказал я про порядок и про закон, и с нами, как быть, то тебе решать. — Он перекрестился и вновь поклонился. — Я-то и люди мои тебе свои жизни вверяем. Но атаманов-то много. А все они люди вольные. И тут, как повернет. Я только за своих говорить могу. Мы, служим тебе. Видим, что достойный ты человек, сверх меры. — Вздохнул, добавил. — Праведный.

Межаков поднялся молча, перекрестился, поклонился, проговорил тихо.

— И я с тобой, господарь. И люди мои. Но воли не лишай нас. Беда будет.

М-да, поговорили. Так ничего и не понятно. Как закон установить так, чтобы этих воли не лишить, но и в общую канву государственного управления включить. Опыт царя Петра перенимать надо. Но там сто лет было сближения. Сто долгих, сложных лет.

Но, мысль-то в целом есть. И в чем-то казаки правы были.

В основном в том, что люди-то к ним бегут не от хорошей жизни. А если житье на землях, уже полностью подконтрольных Москве, станет добрым и спокойным, если есть людям будет вдосталь, простым. Если не будет служилый человек маяться и думать, как ему воевать с врагами, когда и коня нет и доспеха, и сабли-то толком тоже. А только копье да лук со стрелами. Тогда и бежать на Дон не будут. А может, наоборот, обратно потянутся.

А по опыту историческому, прикармливая все эти вольные поселения, их можно постепенно все плотнее втянуть в сферу влияния. Города построить для торговли. Закрепиться. Снабжать против татар и турок. Использовать как военное сословие. Выдающимся давать земли и все больше и больше поджимать, и делать частью государства российского.

Так было и сделать также нужно. Только, видимо, процесс ускорить. А для этого ресурсы нужны. Но, если мы сейчас Смуте конец поставим в десятом году. Все же не так обезлюдеет земля, и не так уж пострадают поместья.

Да и на бояр, я все больше думал, что управу нужно искать.

Выйдя из раздумий, глаза поднял на собравшихся, окинул взором.