Глядишь, спасешь, и человек поймет, что зря оружие против нас поднимал. Наемники же они. Платят им и работают. Да — бились друг против друга, но… Сработало некое исконное для нашего человека сострадание к тому, кто нуждается в помощи.

— С божией помощью, Игорь Васильевич. — Батюшка мой боевой распрямился, оторвался от осмотра очередного немца.

Руки в крови, одежда испачкана, весь чумазый. Лицо сосредоточенное. Глаза горят, рад, что победили, но цена победы в горы трупов — не то, что усиливает этот эффект. Неважно свои или чужие, смотреть на десятки мертвецов после боя-то еще удовольствие.

— Много полегло?

Он вздохнул, покачал головой.

— С божией помощью и твоей… Твоими хитростями да подготовкой. — Опять вздохнул. Подошел, заговорил совсем тихо. — Я уж думал, в какой-то миг, конец нам всем. Молиться начал истово. Хотя команды и отдавал как мог. Они же в кирасах, а мы? С одной верой в Христа и тебя, господарь Игорь.

Он перекрестился, голову склонил.

— Совладали, Серафим. Спасибо тебе. — Хлопнул я его по плечу, в знак особого уважения.

Он дернулся, явно с непривычки. Такой жест от господаря, царя, каким все войско уже меня чтило, казался ему невероятным. Воззрился на меня с удивлением, перекрестился вновь, поклонился в пояс.

Распрямился. Ничего в ответ не сказал.

— Работай, отец. Не буду отвлекать.

Лицо его выглядело совершенно ошарашенным, но он отпрянул и приступил вновь к работе.

Я занял позицию по центру вала, обозначив знаменем, что именно здесь моя ставка, мой штаб. Что сюда надо слать всех гонцов, всех вестовых. И здесь вести переговоры. Начал осматриваться.

Первым вернулся мой человек от Рязанцев. А вместе с ним сам Прокопий Петрович.

Хм… Что привело старика ко мне?

Мгновение — и я в прошлом. Без Родины, среди чужих интриг, на службе у самого Велизария.

Что ж… если у меня отняли прошлое, я построю новое. Денис Старый. Славянин

https://author.today/work/524521

Ляпунов спешился. Тяжело ему было, возраст давал о себе знать.

Смерил я его взглядом, пока он с коня слезал. Всеже годы не те, чтобы скакать туда-сюда, к тому же быстро. А он явно торопился. С чего бы вдруг? Массивный, крепкий, страдающий одышкой, облаченный в добротный зерцальный доспех, поверх кольчатого. Защищенный хорошо, но… Оно же его очень и очень сильно тяготило и утомляло сверх меры.

Я это при нашей первой встрече под Дедиловым отметил.

— Господарь — Заговорил он, тяжело дыша. — Мчался я к тебе, поздравить с победой славной.

— Старик. — Резко перебил его я, смотрел пристально. — О деле давай. Без церемоний. Время дорого.

Он опешил, дернулся.

— Не несся бы ты ко мне просто так, мысль есть, говори. Действовать будем. — Улыбнулся ему.

Качнул он головой, хотел что-то проворчать, но начал по делу.

— Приметил я, господарь, что над стрелецкой тысячей флаг с гербом Воротынских. Как бы не сам Воротынский, Иван Михайлович. Брат мне и говорит, что мол да. Он над стрельцами ставлен. А это человек волевой и сильный. Боярин видный. Мы о нем на совете говорили. Он, конечно, родич Василию Шуйскому, но… В текущей ситуации. Господарь…

Я сразу понял ход мыслей Ляпунова. Да, дело толковое, ситуация хорошая, можно пробовать его на нашу сторону тут же перетаскивать. Видел же он, что Шуйский, ну… Негодующий полководец. Еще немного и развалится все войско. Каждый сам за себя будет.

Либо я сам ударю и конец им всем тогда. Поодиночке каждый фланг передавлю. А наемники возами перекроют отход и быстро удрать с поля не выйдет.

— Так, а что за родич?

Мне интереса стала степень родства. Так-то они все, кто знатный и из Москвы, корень выводят из Рюриковичей — все друг другу седьмая вода на киселе, все князья. Только вот никогда это не мешало глотки друг другу грызть и только о себе мыслить, не щадя собрата своего.

— Свояк. Супруга его, Мария Петровна и жена Шуйского, сестры родные.

М-да. И как понять, насколько это близкое родство в рамках творящегося хаоса Смуты? И значит ли это хоть что-то?

Ляпунов тем временем продолжал.

— Я что думаю. Если брат мой и Романов, Филарет, как лицо церковное, сан имеющее поедут на переговоры, может…

— Действуй. Романов в лагере. Думаю, уже вот-вот тоже явится.

Прокопий Петрович опять опешил. Не ждал столь быстрого решения. Привыкли они все сидеть да обсуждать часами. Все же расстояния столь велики, что не так важно сейчас или через час гонец к соседнему городу поедет. Вот и непривычные к быстрому мышлению. Я иное дело. Война и операции моего времени, это минуты, а все чаще секунды на решение и отдачу приказа по рации или иной связи.

Управление войсками в режиме текущего времени.

Привычен мыслить быстро.

— Слово твое я ему передам, если артачиться вздумает. — Ляпунов голову склонил. — Скажу, ты велел. Спасибо за доверие, господарь.

— Скажи, что для дела надо. Раз Воротынский этот за Гермогена стоит… — Я припоминал наши прежние разговоры о политическом раскладе — Раз ему вера наша важна и ценна, православная, скажи ему, все. Брату скажи, чтобы передал. Как есть. И про Земский Собор, и про Мстиславских и их заговор. Пусть говорят, что Шуйского скинут вот-вот. Как только поймут, что наша взяла в Москве заговор случится. Мы к столице не успеем. Уже там будут во главе иные люди, не его свояк. Ну а свояку, Шуйскому, передай, жизнь я гарантирую. В монастыре.

Ляпунов наморщил лоб, улавливая информацию, кивнул, с трудом влез на коня.

Старый он был, да только вот подобно мне, выходит, о земле русской думал. И так как-то выходило, что невысокого местнического вроде бы статуса человек. Не думный боярин, а радеет.

Умчался он к лагерю.

Дело толковое предложил, пускай и реализует.

Следом от Тренко и Трубецкого примчался гонец с вопросом: «Не пора ли бы ударить?» И просьбой вернуть всю тяжелую конницу на фланг, чтобы как раз ей-то и влепить Шуйскому и его прихвостням по первое число. Вначале стрелами размягчим, прорядим их стоящую без приказа и воли к бою рать, а потом… Пять сотен в бронях, проломим и сметем все и всех.

— Спрашивают, господарь. — Завершал доклад вестовой. — Чего ждать-то? Пока они с поля уйдут. Бить желают.

— Слышу. — Брови нахмурил, глянул на продолжающих осматривать трупы бойцов Серафима. Скривился.

Казалось, да, чего ждать?

Идея-то, в тактическом плане хороша. А вот в политическом?

Но ясно одно. Отправил я тут же гонца собирать всю бронную конницу в кулак, как и просили Тренко с Трубецким. Просто обозначить на правом фланге, где она вся была, что вот — полтысячи человек, которые вас, пехота — втопчут в землю, если нужно будет. Не сомневайтесь. Для большего, кроме как демонстрация силы, там вряд ли она мне понадобится. Вначале думал я, там придется как раз бить на стрельцов и копейщиков. Ввергать в ужас и панику, вынуждать отсыпать, но если сейчас договориться удастся — это уже не нужно. А вот против Шуйского — может и бить придется, пока не ясно.

Если с наемниками выгорит, глядишь по-другому ход боя повернем.

Второго гонца отправил обратно. Потребовал, чтобы ждали. Без приказа не действовали.

Подлетали гонцы от моих огнестрельных сотен легких рейтар. Докладывали о потерях. Самые ощутимые пришлись на три центральных, которые я повел сам в бой как последний резерв. И лошади там пали и люди. Другим досталось ощутимо меньше. Тем павших было меньше десятка на всех.

Отправлял обратно, требовал всем строиться опять за острожками. Там же, где и начинали. Перезаряжаться и ждать приказа.

Пехота пока возилась, приходила в себя, искала раненных и оттаскивала мертвых — конница пусть готовится к удару.

Я всматривался в даль и все отчетливее понимал, что поле-то с их стороны только в одну дорогу переходит. Захоти они сейчас отходить организованно, то обоз там стоящий, минимальный становится затычкой. Маршевыми колоннами такой быстро не обойти. Нужно время, чтобы телеги скинуть на обочины. Вокруг же лес.