Да, долго так продержаться было нельзя. Но им было нужно лишь дать стрелкам возможность перезарядиться и дать еще залпы по бокам от своих укреплений на тех, кто шел мимо в дыму на три оставшихся отрожка.

Затем стремительный отход.

Вначале отступают стрелки, размещаясь на второй линии обороны — просто за небольшие окопы, без особо сильных фортификаций. Уже за ними вслед торопятся копейщики, стараясь разорвать дистанцию с наступающими пикинерами.

А еще поджигают заготовленные пороховые заряды.

Да, паре орудий будет несладко. Возможно, я их потеряю. Но взрывы в острожках разнесут специально организованные бревенчатые завалы и нанесут урон живой силе. А самое главное — могут запалить эти самые остроги, ведь там еще и масло подготовлено. И тогда войско Делагарди разделится на три части. Как раз по трем оставшимся чуть позади редутам.

Здесь мы их и встретим еще одним сюрпризом.

Если все сложится, как задумано, то от таких потерь даже опытные наемники дрогнут, особенно понимая, что помощи им ждать неоткуда.

Как я и думал, за второй и четвертый острожки завязался скоротечный бой. А между ними прямо на средний, на мой — самый хорошо укрепленный третий, а также первый и пятый двигались, ощетинившись пиками, враги. Немцы, швейцарцы, шотландцы и, конечно же, шведы.

Во фланг им вышли мои стрелки, отходящие от бросаемых фортификаций.

Но здесь им уже противостояла наемная стрелковая пехота. Те самые мушкетеры, которые дали залп и уже перезарядились. Преимущество плотности огня было за ними, да и опытнее они все же, от этого никуда не деться. Но на стороне моих людей укрепленная позиция. Произошел обмен залпами.

Крики, стоны, боль и кровь.

Мои били, как и было приказано, только в пикинеров. Нужно выбить их в первую очередь. Мушкетеров потом задавит конница. Да, они смогут дать по ней залп, но прикрытие не так хорошо. Засыпать стрелами в открытом поле, а потом добить отступающих — уже не такая великая проблема. Да, будут потери, но, может, все эти немцы от вида несущейся на них кавалерии и не прикрытые пикенерами дрогнут и побегут.

Опустят оружие, увидев, что помощи ждать им неоткуда.

Я смотрел во все глаза, пытаясь разобрать творящееся в дыму. Начался подготовленный отход.

От автора

Я снова молод и здоров, а не прикован к больничной койке. Казалось бы — чудо. Вот только тело не моё, и очнулся я не в больнице, а в подвале секретного НИИ КГБ СССР. И всё бы ничего, но…

…из моей башки торчат провода, подключённые к мозгу мертвого американского шпиона…

https://author.today/reader/515984/4873738

Боевые порядки московского войска.

Делагарди был собран, как и всегда, когда дело доходило до боя.

Пикинеры, получив еще один залп из-за валов редутов, полезли на приступ двух первых укреплений. Неглубокий ров, насыпь, колья — все вполне привычно. Озлобленные потерями наемники жаждали добраться до этих русских и пустить им кровь. И вот-вот, уже. Еще немного и защитникам несдобровать, не смогут они противостоять длинным древкам, несущим смерть, нет у них такой возможности, от этого леса, частокола не увернуться. Задавят массой, сметут медленно и неотвратимо.

Раздались крики боли. Там, наверху, на валах умирали люди, сцепившись друг с другом в отчаянной схватке.

Загудели трубы. Вторые эшелоны с бравым маршем шли в бой, сменяя понесшие потери роты.

Центр продвигался мимо укреплений. Делагарди пропускал мимо себя ровные коробки марширующих вперед батальонов. Наблюдал за тем, что происходило вокруг и на острие атаки, и сзади, по бокам. Это сейчас казалось невероятно важным, в сложившейся ситуации, когда наемники бились одни.

И злость накатывала на шведа все сильнее и сильнее.

Он понимал, что идущие на приступ люди тоже видят это и, с каждым павшим товарищем, конечно же, растет их желание отомстить, но также увеличивается стремление перестать рисковать жизнью, повернуться и просто уйти с поля боя.

Почему?

Правый фланг московского войска стоял. Недвижимо, как это и было в самом начале. Никаких изменений — просто замершие несколько тысяч достаточно хорошей конницы. Точно уж лучшей, чем у этого самозванца!

А Войска Игоря, скрывшиеся за вагенбургом, и не лезли в бой.

С одной стороны хорошо, они не зайдут пикинерам во фланг. Не придется поворачивать часть сил для их отражения. А с другой — это ублюдки не провоцировали атаки по ним со стороны боярской конницы и всего крыла Шуйского. Все там замерли и наблюдали друг за другом.

Французы заняли позицию где-то посередине.

Сгрудились кучно между русскими, русскими и наемниками, чего-то выжидали.

Что это значило — никакого понимания и ответа на этот вопрос Якоб не имел. После боя он прикажет повесить этого идиота Луи де Роуэна. И плевать он хотел на то, что тот лучший меч самой Франции. Не подчиниться приказу, его расстреляют на месте. Пуля, она быстрее сабли, особенно если их в тебя летит десять.

Да, этот Луи наемник, но он лично оскорбил Делагарди. Угрожал, а потом еще повел себя как совершенный безумец.

Отвлекшись от правого фланга, Якоб с надеждой глянул налево. Там все было лучше. Но продвижение тоже замедлилось.

Стрельцы прошли половину пути до войск самозванца, нашли неплохую позицию. Возвышенность и естественный небольшой овражек на поле. Вокруг росло несколько деревьев. Там они снизили темп, топтались на месте. Прикрывающие их копейщики тоже не особо торопились атаковать конницу, защищенную еще и гуляй-городом. Все же это не наемные пикинеры, которые могли выдавливать кавалерию с поля боя, давя ее огнем мушкетеров и прикрывая их от попыток стремительного удара.

У московского войска все было ощутимо хуже.

А тысяча на лошадях, что имелась на левом фланге, тоже вела себя пассивно. Она выглядела против целого фланга малой силой. Тоже не лезла в бой. Все русские ждали, когда же наемный корпус покажет себя и сделает то, что должен и тогда.

Делагарди скрипнул зубами. Тогда они ударят. Значит, нужно продавить защитников редутов. Втоптать их в грязь.

Но! Дьявол! Этот Игорь творит что-то непонятное. Почему он не атакует конницей? Он же роет себе могилу! Резкий удар на стрельцов и попытка охвата — его единственный шанс.

В этот момент над левым укреплением раздался победный крик.

Якоб резко уставился туда. Один из его бойцов, славный прапорщик, вспомнить бы его имя, развевал знамя шотландской наемной роты над бруствером. Победа. Одно из пяти укреплений пало. Осталось не так много.

Мушкетеры перестреливались с бегущими казаками, давили их огнем.

Пикинеры вливались внутрь, через вал. Сопротивление дрогнуло, чертовы русские побежали! Миг и над вторым тоже стало развеваться знамя. На этот раз германской наемной роты.

Ну вот и все, самозванец и мятежник, тебе конец.

Делагарди криво, радостно ухмыльнулся. Два укрепления пало, дело за малым!

Я смотрел на то, как более или менее организовано, под прикрытием порохового дыма отступают от острожков мои люди. Над обоими уже гордо поднимали знамена захватившие их подразделения. Миг радости у вас, иноземцы, будет недолог.

Уверен, враг решил, что мы бежим, — воодушевился, но… Хрен вам, бравые наемнички, нас так просто не возьмешь!

Время текло медленно, очень медленно. И вот…

Два взрыва почти синхронно огласили поле боя. В сторону полетели бревна и камни, разя тех, кто только что занял укрепления, поджигая пролитое масло. Пламя! Огонь вновь сражается на нашей стороне.

Я криво улыбнулся. Ждал ли такого Делагарди? Думаю — нет!

Вестовые примчались, отвлекли, доложили, что по левую руку основная конница Шуйского стоит без движений, а французы тоже пребывают в нерешительности. Что будут делать? Да кто их знает. Свою роль Луи выполнил. Письма с посыльными отправлены на запад. Да, пришлось все же выделить несколько человек. Связь в это время — сущий ужас. Но доверие к написанным рукой адресанта бумагам все же должна быть выше. На то же самое я рассчитывал, когда отправлял людей с вестями от Марины Мнишек к Смоленску.