Примчался еще один человек с известиями.
Стрельцы, которые по началу меня несколько напрягли, ввиду своих перемещений вышли на более удобные для обороны позиции. Замерли там. Больше активностей не проявляли.
Все, как я и думал, как и рассчитывал. Вот здесь, в самом центре творилось главное. Здесь решается судьба, и возложил я самую основу ее решения на кого? Бывшую посошную рать, прошедшую краткий курс подготовки владения с пикой. Франсуа муштровал их как мог. Эти люди тренировались сами.
Было понятно, что противостоять на равных, даже с божией помощью и невероятной отвагой опытным наемникам, у которых за плечами годы, если не поколения войны, долго они не смогут. Но они должны были сделать все возможно, простоять столько, сколько смогут, чтобы втянуть как можно больше сил противника в бой. Сковать.
Я привстал на стременах и со своего наблюдательного пункта, небольшого холмика пытался понять, как можно точнее, что там происходит.
Крики и стоны после двух взрывов поутихли.
Понятно, что враг понес какие-то потери, но подрыв сделан больше для того, чтобы огонь разделил плотный строй пикинеров. Нужно, чтобы им пришлось обходить две эти горящие, сильно задымленные позиции. Или тушить их, что может и логично, но по ним же будут в это время стрелять.
Это не татары, привыкшие воевать с коней. Эти люди сами роют тоннели, подкапываются под стены крепостей, совершают подрывы. Все же на этот момент европейский солдат знает о войне очень и очень многое из того, что только предстоит русскому.
Но моего собрата отличает храбрость, отвага. Здесь и сейчас. Все они, ну почти все, за исключением перебежчиков рязанцев, пожалуй, все эти тысячи верят в то, что стоят за правое дело.
Порядки врагов застилал дым.
Из редутов туда постреливала часть бойцов огненного боя. Основные силы, вооруженных аркебузами приникли кверху вала, ждали приказа.
Нужен один, общий залп, как и в покинутых острожках. Оружие семнадцатого века не очень-то уж точное и основной смысл его применения — выдать как можно более плотный шквал огня в узком коридоре.
Мы не в поле, и линейная тактика тут не сработает. Стреляют сразу все и отходят, уступая место пикинерам.
В дыму враг перестраивался. Передовые его части все же дрогнули после взрыва. Но, это не победа, вовсе нет. Сейчас наемные роты поменяются местами и вместо тех, что взяли два моих острожка и понесли потери на нас двинуться новые, свежие.
Этого я и хотел.
Боевые порядки московского войска.
Делагарди вновь впал в состояние холодной ярости.
Этот самозванец Игорь не пожалел пороха и устроил приличную взбучку. Подрыв, кто бы мог подумать. По ушам шведу садануло сильно. Он на какое-то время оглох. Конь встал на дыбы, затанцевал, пытаясь убраться куда подальше.
Но опытный воин удержал его, выровнял.
Выругался, сплюнул. Осмотрелся со злобной гримасой на лице.
Люди кричали. Кто-то в панике рванул назад, опаленный и подожженный, чумазый и потерявшийся. Кто-то валялся на земле, сбивая огонь, в дыму творилось что-то нехорошее. Еще не паника, но ее предвестник.
Все же огонь — это еще и удар по воинскому духу.
Проклятый Игорь. Он делал все, чтобы испугать людей, смутить славных наемников и заставить их отступить. Отличный план, самозванец — но тебе противостоят не желторотые юнцы, а опытные солдаты, тренированные, сплоченые и работающие за деньги. Это не твоя голытьба. И не бояре Шуйского, вечно что-то делящие. Этим людям заплачено, и они выполнят то, за что получили деньги.
Делагарди пытался успокоить себя такими мыслями. Злился все сильнее.
Ведь, если дрогнут они, то что?
Все войско Шуйского сейчас держится на его, Якоба железной воле и желании разгромив эту чернь двинуться на запад и заняться ляхами. Сигизмунд и его воины, Жолкевский и прочие славные шляхтичи, паны, ждут его. А он здесь, прозябает у какого-то никчемного маленького городишки и, что самое важное! Он теряет людей!
Столь важных для сражений с войсками более сильными, благородными и опытными.
Хотя, в последнем Делагарди уже начал сомневаться. Полководец этих русских мятежников творит что-то весьма и весьма странное. Чудное, но действенное. Все его решения приводят к верным результатам. Но, почему же он пошел на прямой бой в центре своих позиций?
Якобы сцепил зубы.
Скорее этот… Игорь догадывался, что Шуйский, его бояре, конница, пехота будут пассивны. Догадывался, что биться ему придется в первую очередь с лучшей частью войска — наемными ротами Якоба. И что это значит? Это ловушка?
Бред. Но все же, такие выводы, такой ход мыслей. Даже не верится, что он совсем юнец. За ним точно стоят какие-то опытные… Как это у русских, бояре.
Своя боярская дума! Но, не будешь этого Игоря — они оступятся.
Якоб вышел из короткого ступора и раздумий. Поле боя затмевал дым. До редутов оставались считанные десятки метров. Часть рот, понесших приличные потери, отступала. Второй эшелон пропускал людей мимо себя, ухмылялся невесело.
Что, мол, хотели легкой добычи, поглумиться над этими русскими, съели. Теперь наш черед, и мы будем грабить их обозы.
Германцы, теперь их черед! Баварцы и эти из предгорий с юга, острейхеры.
— Вперед! Командовать вперед! Только вперед! — Заорал он, раздавая приказы.
Помчался мимо перестраивающихся отрядов.
Трубы загудели с новой силой, ударили барабаны уже второй линии. Первая вся уже втянулась в битву, понесла серьезные потери. Воодушевленные было первыми победами люди, отступали, тащили раненых сотоварищей.
Но место на острие атаки спешно занимали новые наемные роты.
Это была работа, и они умели делать ее хорошо.
Мушкетеры первой линии, все еще в дыму, тоже оглушенные и пребывающие в смятении палили по рейдутам. Оттуда по ним нестройно вели ответный огонь. Тех мощных залпов, что встречали пикинеров здесь не было.
Пока получалось, что шведов скрывает плотный дым, а русских укрепления.
Якоб скривился, такая стрельба ни к чему не приведет. Надо дожать этих русских. Еще три острога и победа! Он сам хотел поднять это красное знамя, скинуть его вниз, затоптать. Не для этого напыщенного брата царского, а для себя.
Формации перестроились и двинулись вперед.
Делагарди в дыму и огне увидел, как вперед из рядов пикинеров выступает несколько допельзонднеров. Ощерился. Он не очень любил этих безумцев. Не считал, что от них есть уж сильно какой-то прок во время сражений. Но в германских наемных ротах, а также у шотландцев находились такие безумцы. Лихие, безбашенные, кидающиеся в бой первыми и мастерски орудовавшие своими огромными клинками.
Их всегда можно было выделить по избыточно пестрым одеяниям.
Они двигались в первых рядах, шли на редуты. Сейчас там будет жарко. Очень и очень жарко. Молись, Игорь, чтобы тебе удалось удрать.
Ведь мы. Мы! Сметем этих русских! Сметем тебя!
Били барабаны, гудели трубы. Делагарди, находясь чуть за границей крупного задымления, осматривался по сторонам и указывал своим войскам, что пора бы уже сломить врага. Он чувствовал себя в полной безопасности. Дистанция такая, что даже шальная пуля не пробьет его доспех. А присутствие его вблизи к самой кровавой сече, как он считал, воодушевит солдат.
Я видел приближающуюся на нас из дыма волну пикинеров.
Быстро, очень быстро. Им почти что не потребовалось времени, чтобы перестроиться.
— Огонь! — Раздалось над острожками.
Все имеющиеся бойцы огненного боя, имеющие на этот момент заряженные аркебузы тут же рванулись к позиции. До этого огонь вела примерно четверть. Просто обозначая, что оборона существует, нанося незначительный урон.
