Чужие воспоминания похожи на киноленту, если высматривать образы. Без них — обычная энергетическая нить. И по ней можно отследить источник, разузнать необходимую информацию, но Арсению нужно всё и сразу. Чтобы больше не гадать, чтобы их не обводили вокруг пальца словно обычных магов, чтобы знать наверняка, кто именно решил поиграть в игру, глупо надеясь выиграть. Наивные. Арсений закапывается глубже, кажется слыша какое-то движение снаружи. Ей начисто промыли память. «Арсений…» Сделали своей марионеткой. Глазами, ушами. Отблески чужой силы мерцали практически везде. И, кажется, спрашивать, кто именно это сделал, не имело смысла. Чувствовалась та же энергия, что Есения давала как образец.

Арсений практически безжалостно разматывает «киноленту». Осторожничать бесполезно, ибо своё настолько подавлено, что восстановлению больше не подлежит. «Арсений!» Так и будет она до конца своих дней твердить одно и то же на староведьминском. Жаль, конечно, что вот так попала в чужую игру, но времени разбираться с последствиями нет. Нужно найти её кукловода или хотя бы причину, по которой она попала под раздачу.

Арсений вновь выкручивает воспоминания, на этот раз соскребая с них чужое влияние в одну кучу. Любое действие, будь оно человеческое или магическое, имеет свой энергетический оттенок. Бензиновая лужа, переливающаяся намерениями. Для обычных магов её расшифровка может занять недели, а то и месяца. Спецы способны управиться за день. У Арсения же оно будто само складывалось в простой факт: его проверяли. Достаточно ли сил, находчивости, умений, чтобы найти… Но зачем Яге понадобилась эта информация…

— Тернитасов Арсений Андреевич. — За спиной раздаётся уверенный голос Петра Алексеевича. — От лица Стражей Света и во имя порядка…

Арсений с тихим рыком оставляет ведьму в покое и разворачивается. Есения, в полной готовности в любую секунду перевоплотиться в кошку, стоит перед ним, защищая от Князева и Волевого, за спинами которых маячили Светлые боевые маги. Их руки переливаются от энергии, перенаправленной туда, чтобы ударить, если вдруг нарушители спокойствия посмеют оказывать сопротивление. На лицах уверенность, серьёзность, а внутри… Всё пропитано страхом, граничащим с ужасом. Неужели так испугались банального умения добывать информацию? Арсений переводит взгляд на Князева, который с наглой ухмылкой разглядывает Есению. Его Есению.

— Не дёргаться.

Арсений мягко обхватывает Есению за плечи и сдвигает её в сторону, делая шаг вперёд. И ещё один, оказываясь практически нос к носу рядом с Князевым. Тому, чтобы хоть как-то поддерживать свой грозный вид через зрительный контакт, приходится задирать голову, что вообще не способствует удержанию мнимого контроля над ситуацией. Арсений морщится, чувствуя, как Князев даже сейчас мечтает сесть в мягкое кресло и наблюдать за тем, как их двоих будут уничтожать. А Есению он хочет добить самостоятельно. Какая недальновидность, а… Думать о таком в такой момент… За его спиной кто-то из боевых магов собирает в руках энергетические шары, чтобы ударить. И ведь искренне верит, что остаётся незамеченным.

— Я же просил. — Арсений вскидывает руку и всех магов, кроме Князева прижимает к стенам. — Не дёргаться.

Глаз с главного Стража Тьмы он не сводит, начиная медленно выкручивать его память. Князев куда более стойкий, чем ведьма, и чтобы причинить ему существенный вред, придётся ковырнуть внутренности до самого рождения, но у Арсения цель не в этом. Хотя память он всё же погонял туда-сюда. Два шага назад, один вперёд, смять, повторить. Не позволяя моргнуть и толком вдохнуть. Медленно, по крупицам возвращаясь в те времена, когда он держал Есению в клетке.

— Больно? — Арсений склоняет голову на бок, чувствуя, как бьётся его сердце. Загнанно, сбиваясь с ритма, напуганно. — А хочешь ощутить всё то, что чувствовала Есения?

Влад, больше не скрывая ужас в глазах, мотает головой. Он бы с радостью ударил, а потом сбежал, но кто ж ему позволит. Арсений усмехается, чувствуя, как на плечо осторожно ложится тёплая рука и слегка сжимает. Есения не пытается его остановить. Не боится. Не уговаривает продолжить. Она просто рядом. Просто готова поддержать любое решение. Даже если Арсений сейчас решит разорвать Князева на мелкие кусочки за всё то, что он вытворял в подвалах.

— Верум Люмэн Тэнэбрис. — Ведьма, которая так и сидела на своём месте, подала голос. — Ин Кэс Эну. Симулэ. Нунки мон мора.

Арсений с лёгким удивлением осознаёт, что прекрасно понимает всё сказанное. Староведьминский он узнавал без проблем, однако смысл уловить не получалось до сегодняшнего дня. А сейчас он вполне различал два имени. Понимал их значение, примерно представлял, откуда они появились. И понимал, что ведьма вновь пугала присутствующих. Вместе. Сейчас все умрут. Очередная наглая ложь с сомнительной выгодой.

Арсений, не разрывая зрительный контакт с Князевым, практически без интереса вскидывает брови, когда ведьма начинает истерически хохотать. Всё вокруг становится похоже на какой-то абсурд. Боевые маги, способные только хлопать глазами, не понимая, что вообще произошло; один сильнейший Московии с какой-то истерикой мысленно требует продолжать, проявляя Тьму, и ликует, что оказался прав насчёт подозрительно сильной кошки; второй, прижатый к стене, не хочет верить, что Баюн оказалась той самой древней Силой и сотворила такое с его поисковиком Арсением и заставила действовать... Как же эти маги далеки от истины...

— Твоё счастье, что она в полном порядке. — Арсений морщится и отворачивается от Князева, напоследок любезно даровав ему возможность ощущать собственные пытки каждый раз, как задумает очередную гадость. — Наслаждайся. А ты… — Он внимательно смотрит на ведьму. — Передай Яге, что раз уж ей так понадобилась моя сила, то я иду.

Арсений поворачивается к Есении и укладывает руки ей на плечи, заглядывая в глаза. «Тогда на моих предплечьях ты писала часть моего имени. Верум. Истинный. Вторым словом, которое ты не рискнула вывести, было Люмэн. Свет. А третье Тэнэбрис. Тьма или Тьмы...». Есения, слабо и немного с опаской улыбнувшись, кивает. А Арсения какой-то невообразимой нежностью затапливает. Из всех возможных слов и предложений Есения выбрала именно его имя. Настоящее. Не бездумные узоры, не обереги, не руны, а имя. Арсений с улыбкой слегка наклоняется и касается её кончика носа своим, вкладывая в это всю свою нежность, весь трепет, всё бесконечное «я тебя вижу». Мягко, заботливо, с благодарностью за всё терпение, верность и силу, что есть в этом прекрасном существе. Наплевав на ошарашенные и перепуганные взгляды прикованных к стене. Они не имеют никакого значения. Их век слишком короток и быстротечен. Сегодня есть — завтра нет. А всё судьбы решать пытаются…

— Пойдём, Кэс Эну. — Арсений ведёт большим пальцем по её щеке и разворачивается к выходу. — Нам нужно ещё кое с чем разобраться.

— Арсений. — Есения удерживает его за руку, не давая выйти. — Их нельзя так оставлять.

— Я и не собирался. — Арсений жмёт плечами и оглядывает магов. — Настоятельно рекомендую больше не беспокоить нас. А здесь вы собрались из-за неё. — Арсений кивает на ведьму. — Нас в офисе не было.

Арсений вновь смотрит на Князева, задерживая взгляд. Боится. Однако всё ещё мечтает уничтожить, даже несмотря на то, что ему крайне понравилось упиваться проигрышем Волевого, который не может поверить в увиденное. Сглотнув, Арсений всё же поворачивается к главному Стражу Света. Он ведь верил, до последнего верил в то, что Есения не причастна к этому отвратительному проклятию, что она обыкновенная сильная девушка-фамильяр, что не ищет здесь выгоды, не пудрит мозги, не замышляет превратить обыкновенного мага в средство для исполнения проклятия. И сейчас Арсений чувствовал, как внутри у Петра Алексеевича что-то разбивается вдребезги. Не хочет верить в то, что Свет способен разрушить мир, пусть и в благих целях, но Есения... Вздохнув, Арсений на секунду прикрывает глаза. Так много хочется ему сказать, показать, но сейчас в этом смысла примерно столько же, сколько и в ведьме адекватности.