— Все там были, в каком-то смысле. — Есения усаживается поудобнее и укладывает вторую руку Арсению на макушку. — Должны же временно бесхозные души где-то обитать. А теперь помолчи минутку. И постарайся не поддаваться подпространству. Возможно, тащить будет сильнее, чем когда-либо.
Арсений кивает, готовясь к худшему. То, что выхода оттуда нет, он понимал примерно так же хорошо, как и то, что рассвета он мог больше не увидеть. Подпространство — достаточно мирная и бесконечно полезная вещь, если не понимать всей его сути. Арсений вот не понимал до сегодняшнего дня. И сравнивал его с человеческим интернет-поисковиком. Зашёл — нашёл нужное — вышел. А оказалось, что это слишком сложная система, напоминающая слоёную информационную пропасть, на дне которой покоится вся суть мироздания и души, временно не обладающие материальной оболочкой. И на каждом слое с информацией — своя плата энергией. За массовое и уже известное магу — практически неощутимые капли. Зато чем глубже, тем больше эта бездна требовала. Как атомный реактор: чем ближе к ядру, тем сильнее облучение. А если имел неосторожность сунуться с недостаточным количеством «платы», то голодное глубинное подпространство всё равно заберёт своё, утягивая мага на дно и забирая из него всё до последней капли.
Есения, прикрыв глаза, рядом что-то мычит, шепчет, растягивая незнакомые слова, дышит то быстрее, то медленнее, снова что-то шепчет неразборчиво, и Арсений реально чувствует, как его тянет и зовёт то дно, с которого он умудрился всплыть. Словно канат с грузом привязали к грудной клетке и кинули в ледяную реку, не забыв подпалить отметку. И так хочется этому подчиниться, просто упасть в то чёрное пламя, что обещает вечный покой… И Арсений бы упал, но рука Есении в волосах не даёт уплывать, удерживая сознание где-то ближе к поверхности. Гладит мягко, перебирает, иногда тянет осторожно. Арсений цепляется за это изо всех сил, пытаясь сосредоточиться на рассматривании окружения сквозь неглубокие слои подпространства. Что-то внутри подсказывает, что если отдавать крохи на определённом уровне, то тянуть будет слабее. Верхним слоям ведь тоже не выгодно отдавать свою «еду», даже несмотря на то, что её и так в избытке.
Вокруг Есении искрило голубое огненное поле. То ли себя от кого-то прятала, то ли с Арсением на одну волну настраивалась. А если опуститься ниже под это поле, то Арсений мог разглядеть, как пульсирует амулет под её рукой, высасывая из неё энергию и направляя её прямо в черноту, которая была прикрыта аккуратным свежим энергетическим полем. Кажется, Арсений сам его наложил, взамен того, что выжгло. А чернота медленно, но верно исчезала, жадно впитывая всё то, что в неё вливали в огромных количествах. Нахмурившись, Арсений медленно поднимает руки и кладёт их на плечи Есении, пропуская в неё энергию. Он в очередной раз не понимает, зачем, но чувствует, что нужно, что не навредит, а наоборот поможет. И где-то всплывает осознание, что Есения не отдирает печать, не выжигает её, не вырезает. Она просто её накачивает необходимым количеством энергии, чтобы она оставила в покое того, кто имел смелость сунуться в самое сердце подпространства. Платит за нарушителя спокойствия.
Арсений сглатывает, выпуская больше энергии. Есения как будто ему когда-то уже рассказывала о том, что в каждом маге есть так называемые предохранители, которые не позволяют случайно вычерпать свою энергию до дна или провалиться ниже комфортного уровня в подпространстве. И обойти эти предохранители могут только маги вне категорий, остальные же будут натыкаться на барьеры, которые не позволяют неразумным сунуть пальцы в розетку. Это что-то вроде обычных приобретённых человеческих инстинктов. Убрать руку от горячего, зажмуриться при ярком свете, закрыться руками, если что-то летит прямо в тело. К тому же, подпространство не сильно интересовали слабые маги. Их даже если выжечь досуха, не хватит, чтобы хотя бы чуть-чуть подпитать ту жадную черноту.
Жгло теперь не отметку. А может, и её тоже, но амулет между телами нагрелся настолько, что казалось, будто он выжигает символы на коже, оставленные меткой. Возможно, так и было. Арсений этого не видел. Зато понял, что Есения не просто «платит» своей энергией, а ещё и выталкивает его с глаз долой, чтобы чернота и думать забыла о своей вкусной жертве с огромным количеством энергии. И ведь делает не напрямую, не отдаёт энергию, а позволяет метке высосать ровно столько, сколько нужно. А амулет сейчас служил преобразователем. Арсений двигает руками, проверяя свои домыслы, и чувствует, как амулет начал и из него тащить энергию, пропускать через себя и отдавать черноте, которая уже почти не жгла.
Есения продолжала шептать на незнакомом языке, но уже что-то другое, более разборчивое и до боли знакомое. Арсений совершенно точно кучу раз слышал «си рума ту ламэ» и сам продолжал «вивьена лэнарэ», однако никак не мог зацепиться за смысл и продолжить без подсказок.
— Ещё чуть-чуть, Арс… — Есения тяжело выдыхает и слегка шевелится, явно проклиная не самое удобное положение.
— Ты же против заклинаний. — Арсений, надеясь, что говорить уже можно, слегка смещает руки, где ещё не так сильно нагрелось. Совсем их убирать не рискует, ибо всё ещё чувствует, как амулет тащит силу сразу из обоих.
— Они бесполезны. А это мантра. — Есения вертит головой, перебирая волосы Арсения. — К тому же заклинания у меня не сработают. Я не маг. Я управляю материей. И это не от слова «материал». И не относится к тому, что можно пощупать руками.
— Последнее не мантра. — Арсений вдыхает, даже не пытаясь открыть глаза.
Вытягивание сил — истинная гадость, несравнимая с добровольной отдачей, в которой приятного мало. Хочется отдёрнуть руки, прекратить мучительное движение энергии, оставляющее после себя дыру. Под кожей словно миллионы мелких и безумно острых осколков бегут прочь, и вряд ли Есении сейчас легче.
— Узнал? — Есения упорно продолжает перебирать волосы Арсения, то ли себя отвлекая от неприятных ощущений, то ли его.
— И да, и нет. — Арсений морщится, выдыхая сквозь зубы, но руки продолжает держать.
— Если невмоготу, убирай. — Есения сжимает пальцы в волосах Арсения. — Моего должно хватить, чтобы подпространство отстало от тебя. Оставить как есть нельзя. Это сейчас оно жжёт, причиняя дискомфорт, а стоит тебе заснуть, как утащит обратно на дно. И второй раз оно уже не выпустит. Подпространство безопасно лишь сверху. Внизу же… — Есения вздыхает. — Оно не то чтобы разумно, но…
— Ему нужна именно моя энергия. — Арсений выдыхает, стараясь абстрагироваться от неприятных ощущений.
— И то, что не даёт тебе вспомнить. — Есения вновь слегка ёрзает, пытаясь хотя бы немного изменить положение тела. — Оно даже интереснее, чем ты сам.
— Почему?
— Глубинные слои подпространства как энергетические вампиры. В тебе её много, а вот сил противостоять, не очень. Если диким собакам показать слабость, они набросятся и загрызут. Но если ты способен показать им, кто здесь хозяин, то они начнут прижимать уши и слушаться. Так и с подпространством. В тебе есть силы, чтобы возглавить и подчинить. Но ты их ещё не достал. Вот оно и воспользовалось случаем утопить, пока не поздно. А заодно подпитаться тем полем. — Есения медленно выдыхает. — В нём энергии… Почти как в тебе.
Арсений кивает и вторит Есеньевскому выдоху. Амулет перестаёт насильно вытаскивать всю их энергию и собирает последние капли, которые по ощущениям реально последние. За неделю Арсений как-то привык, что его вечно распирало, будто он таскает внутри себя ядерный реактор, с которым не справляется система охлаждения. Энергия постоянно то давила, то куда-то перемещалась внутри тела, укладываясь, хотелось постоянно ей пользоваться, лишь бы не накапливалась слишком сильно. Сейчас же Арсений ощущал себя… Человеком. Тем самым, которым когда-то был и уже успел позабыть, каково это, когда ты не можешь ничего. Когда не видишь и не слышишь элементарного, когда не чувствуешь чужие энергетические поля, когда не можешь даже одним глазком заглянуть в подпространство.
