— Продолжим, Арсений Андреевич? — Птахов мило улыбается, сидя напротив.

— Нужно ещё раз повторить сказанное или новые вопросы появились? — Арсений ёрзает на стуле, морщась от яркого света.

Его всё-таки выдернули снова из подвала. И снова с мешком на голове. Только в этот раз не было ощущения, что его ведут на казнь. В теле всё ещё ощущалось тепло и бушующая энергия. Её словно взболтали внутри него, да так, что успокаиваться не собиралась. Дискомфорта это не причиняло, но явно отличалось от обычного состояния покоя, когда она лениво перетекала туда-сюда. И будто уверенности прибавилось.

— Новые. — Птахов достаёт что-то из кармана и кладёт на стол перед Арсением. — Узнаёшь?

Арсений смотрит на кольцо, обтянутое чёрной нитью, с пятиконечной звездой, и внутри всё холодеет. Это же Есенин амулет. Или не амулет, но точно её. Неужели её всё-таки поймали? Или это просто что-то похожее и очередная провокация от Тёмных?

— Видел. — Арсений кивает, всматриваясь в кольцо, которое размером меньше ладони.

— Что это? — Птахов склоняет голову на бок.

— Кольцо. С чёрной нитью. И звездой. Видел, как люди что-то подобное делают для украшения интерьера.

— Смешно. — Птахов двигает кольцо поближе к себе. — А теперь говори правду.

— Ну, возможно, оно называется не кольцом. — Арсений жмёт плечами. Соврать вряд ли получится, а вот нести правдивую чушь это он запросто. — И, возможно, не нитки. Я не знаю, как правильно это называется, правда.

— Интересно стелешь, Светлый. — Птахов наклоняется к столу. — Это нашли у тебя в квартире. Ты не знаешь, что за вещи ты хранишь у себя?

— Да это не моё…

— Тебе подкинули, ага. — Птахов встаёт со стула, обходит Арсения и останавливается у него за спиной.

— Ну… не подкинули. — Арсений морщится, чувствуя, как от Птахова веет чем-то неприятным. — Может, забыл кто.

— Кто?

— Я не знаю. — Арсений вновь жмёт плечами. — Не могу остаточную энергию на предмете посмотреть.

— А её там нет, Тернитасов.

— А я тут причём? — Арсений хмурится. Даже на человеческих вещах после людей остаётся энергия. И чем дольше оно было у человека, тем сильнее вещь напитана его энергетикой. А в мире магов и подавно на всём остаётся энергетический след.

— Применение очищающего заклинания для того, чтобы снять с себя подозрения, например. — Птахов возвращается обратно на стул.

— Я такого не умею. — Арсений грустно ухмыляется. И он действительно не умеет. Вон даже тарелки приходится самому мыть, что уж говорить о чистке энергетических полей.

— Может, помочь? — Птахов достаёт из-под стола браслеты, с подключёнными к ним электрошокерами.

У Арсения при виде них внутри всё сжимается. Человек ты или маг, а током одинаково неприятно получать. И он откуда-то знает, как сильно истощает, когда тебя часами бьют слабым током. И знает, как больно, когда внезапно среди слабых ударов проскакивает сильный. Он в целом как-то много знает про пытки. Слишком много…

— Никита Леонович. — В дверь просовывается лицо Орехова. — К вам посетители.

— Какого… — Птахов замолкает на полуслове, когда дверь открывается полностью и в проёме возникает глава Света, за которым маячит Серёжа.

— Мне тоже интересно, на каком основании вы собирались применять пытки к моему сотруднику. — Пётр Алексеевич входит в допросную и берёт со стола амулет. — Это, кстати, моё. Спасибо, что принесли.

— Кто вас сюда пустил? — Птахов нервно сглатывает.

— А кто мне запретит? — Пётр Алексеевич ухмыляется и смотрит на Орехова. — Тёмный, будь так любезен, принеси ещё один стул. Сейчас подойдёт ваш расшифровщик, негоже заставлять человека стоя работать.

— Но… Нужно разрешение…

— Князев в курсе, если ты так переживаешь. Мы же не варвары вламываться к вам. — Пётр Алексеевич переводит взгляд на Арсения. — Расскажешь им сейчас ещё разок о том, что произошло в тот день, и поедем домой.

— Вы слишком уверены в его невиновности. — Птахов морщится.

— Более того, Тёмный, после Тернитасова вы примете показания Катерины и Юрия под контролем Сергея Борисовича. Всё запишете и отпустите их под расписку. Утром все материалы вы передадите Судьям, а копии вышлете нам.

— Вы…

— Имеем полное право. — Пётр Алексеевич отходит в сторону, пропуская Орехова со стулом. — Или напомнить про Кодекс?

— Нет.

— Прекрасно. — Пётр Алексеевич улыбается. — Пойдёмте, Сергей Борисович. Нечего здесь толпу создавать. Посмотрим в окошко.

Машина Петра Алексеевича. Ночь.

— Пётр Алексеевич…

— Замолкни. — Глава Света заводит двигатель. — Ушей слишком много.

Арсений кивает, отворачиваясь к окну. Всё произошло так быстро и так неожиданно… Он, вроде, должен радоваться, что для него пока всё закончилось, но что-то как-то не очень хорошо на душе. Впереди разбирательство с Судьями, постоянные отчёты перед Тёмными о своих передвижениях, временный запрет на посещение офиса Света… Хорошо, конечно, что не придётся жить в подвале, но и в квартиру свою Арсений как-то не очень хочет возвращаться.

— У меня сегодня переночуешь. — Пётр Алексеевич выезжает на дорогу и вдавливает в пол педаль газа. — Эти нелюди превратили твою квартиру в руины.

— А… — Арсений замолкает, не в силах произнести интересующий вопрос.

— Значит так. Ты не виновен, это доказано. Но из-за того, что Тёмные Судей вмешали, придётся присутствовать на суде. Юрия оформим в наш офис, к тому же он сам не против. С Катей туманно. Но даже если она и причастна к сумасшествию Тёмных, то сможем списать всё на испуг и попытку самообороны. Но в любом случае Тёмные её доставать не будут. К тому же, они задерживают экспертизу из морга. Ещё неизвестно, от чего они умерли. И что-то мне подсказывает, что Тёмные в очередной раз облажаются.

— А если нет? — Арсений сглатывает ком в горле.

— Без «если», Тернитасов. — Пётр Алексеевич хмурится. — Вопрос не в том, облажаются ли они в принципе, вопрос в количестве облажавшихся.

Арсений вновь кивает, смотря на огни проносящегося города. Внутри бурлящая магия радостно разгоняет по телу ещё и тревогу с волнением. Если квартира превращена в руины, значит… Арсений мотает головой, не желая думать о худшем. Ведь если бы Есения была в подвалах у Тёмных, то Пётр Алексеевич сразу бы сказал, да? И её тоже бы забрал оттуда. А если они её увезли ещё куда-то, а не в офис? А если закончили то, от чего Есения тогда убежала, и убили её?

— Тернитасо-ов… — Пётр Алексеевич тяжело выдыхает. — Уеду в отпуск, ей богу, когда всё это закончится…

— Простите… — Арсений опускает голову. — Должен был защитить, а получилось…

— Я точно с вами рехнусь. — Пётр Алексеевич паркуется возле дома.

— Не нужно, наверно, было затевать это всё… — Арсений выходит из машины вслед за Петром Алексеевичем. — Ну… Поискать другого мага или спрятать в другом месте. Я же не умею ничего. Вон даже артефакты по полгода ищу. Катю подставил… Надо было тогда патруль вызвать, а не самому вмешиваться. Или её с кем другим отправить. Только порчу всё…

— Закончил исповедь? — Пётр Алексеевич достаёт ключи из кармана и останавливается возле двери в квартиру. — Полегчало?

— Не очень.

— Сейчас полегчает.

Пётр Алексеевич открывает квартиру, надеясь, что чёрное чудовище додумается не вылетать на лестничную клетку, и на то, что Арсений, явно словивший отходняк после всего произошедшего, не решит резко сбежать и сознаться вообще во всех грехах этого мира. А то всякое бывало у высокочувствительных магов. И хотя Арсения раньше к ним нельзя было причислить даже с натяжкой, сейчас явно что-то в нём изменилось. Даже аура, обычно серая, нейтрально-нерешительная, сейчас отливала розовым оттенком заботы, любви и сострадания. С этими двумя точно что-то не чисто.

Есении, к счастью, в коридоре не обнаруживается, и Пётр Алексеевич с облегчением пропускает Арсения вперёд и заходит следом. В квартире тишина, и для Арсения это ощущается как очередной нехороший знак, но Пётр Алексеевич слишком хорошо чувствует ехидство и радость Киры, которая, кажется, всё-таки смогла уговорить кошку дать погладиться. Впрочем, шансов противостоять у неё изначально не было. Кира кого хочешь на что угодно уговорит.