— Без сомнения, — сказал Кларк, — это был…

— Возражение, — поднялся Мейсон. — То, что детектив Кларк считает ключевым доказательством, не имеет значения, Ваша честь.

— Отклоняется, — сказала Рулин. — Отвечайте, детектив.

Когда судья не объясняет причину отклонения возражения, это обычно значит, что возражение слишком слабо, чтобы тратить время на его разбор.

— Я считал ноутбук Аарона Колтона крайне важным для понимания произошедшего, — сказал Кларк.

— Что вы обнаружили на ноутбуке, детектив? — спросил я.

— Что Аарон Колтон проводил по несколько часов в день в приложении с ИИ‑помощником, — ответил он.

— Для протокола: когда вы говорите: «ИИ», вы имеете в виду искусственный интеллект, верно?

— Верно.

— Как называлось приложение, в котором он проводил столько времени?

— Приложение называлось «Клэр два‑точка‑два». Но сам ИИ‑помощник был создан и настроен им. Он дал ему имя «Рен». В приложении есть опция — создать собственный аватар и назвать его как хочешь.

— И это был тот самый аватар, который вы увидели на экране ноутбука Аарона, когда ворвались в комнату и задержали его?

— Да.

— Когда вы говорите, что он проводил по несколько часов в этом приложении, вы имеете в виду, что он всё это время общался с «Рен»?

— Да. Они общались постоянно, пока он был онлайн. Мы также выяснили, что они переписывались по телефону.

— Минутку, Ваша честь, — сказал я.

Я открыл папку, которую взял с собой к кафедре. Внутри лежали сшитые скобами распечатки. Я взял первые четыре и попросил у судьи разрешение подойти к свидетелю с документом. Рулин кивнула. Я передал один экземпляр секретарю для судьи, один — Мейсонам и один — детективу. С последним экземпляром вернулся к кафедре.

— Детектив, уделите минуту и просмотрите эти три страницы, — сказал я. — Посмотрите, узнаёте ли вы этот расшифрованный разговор.

Маркус Мейсон тут же вскочил, держа листки двумя пальцами, как крысу за хвост.

— Ваша честь, на чём это вообще основано? — спросил он. — Этого не было ни в одном пакете документов, представленных истцами.

— Мистер Холлер? — спросила Рулин, приподняв бровь над очками. — Это было в материалах, которые вы передавали в порядке раскрытия?

— Нет, Ваша честь, — ответил я. — Это стенограмма последнего разговора Аарона Колтона с «Рен», его ИИ‑компаньоном. И, возможно, более важный вопрос для суда — не почему этого у нас, а почему этого не было в материалах, предоставленных ответчиком. Стенограмма взята из их цифровых архивов. Суд совершенно чётко обязал ответчика передать истцам все данные, касающиеся Аарона Колтона.

Рулин краем глаза посмотрела в сторону присяжных. Это был знак: она не хотела обсуждать этот вопрос при них.

— Дамы и господа присяжные, — сказала она, — мне крайне не хочется снова делать перерыв так скоро после предыдущего. Но мне нужно посоветоваться с адвокатами в кабинете. Пожалуйста, немного разомнитесь, но далеко не уходите. Я надеюсь, это не займёт много времени. Заместитель маршала Чакон соберёт вас, когда мы будем готовы продолжить. Держитесь поблизости.

Через две минуты мы уже сидели перед её столом в служебном кабинете. Судья держала в руках стенограмму и выглядела обеспокоенной.

— Мистер Холлер, — сказала она, — этот документ не обозначен как доказательство ни полицией, ни окружной прокуратурой. Следовательно, он получен не от них. Вы только что заявили при присяжных, что он также не был передан вам ответчиком. Откуда он у вас, сэр?

Я кивнул. С тех пор как открыл папку у кафедры, я ждал этого вопроса.

— Я не знаю, Ваша честь, — сказал я.

Маркус Мейсон наклонился вперёд и робко поднял руку. Судья взмахом ладони пресекла его.

— Мистер Холлер, такой ответ неприемлем, — сказала она.

— Судья, это правда, — сказал я. — Кто‑то, я не знаю кто, оставил цифровой жёсткий диск в моей машине. Я оставил её незапертой, когда по пути на работу зашёл по делу. Вернулся — диск лежит на пассажирском сиденье. Я не видел, кто его оставил. Я передал диск членам своей команды. Они выяснили, что на нём, похоже, полное содержимое ноутбука Аарона Колтона. Большая часть этого нам не была предоставлена в порядке раскрытия, несмотря на постановление суда. Я уверен, что мой друг Маркус уже готовит речи о защите интеллектуальной собственности, но как журналы чата между ИИ‑компаньоном и шестнадцатилетним подростком могут быть защищены этим протекающим зонтиком?

Рулин перевела взгляд на Маркуса.

— Хотите ответить, мистер Мейсон? — спросила она.

— Ваша честь, даже если вы поверите в эту историю с таинственным диском, оставленным в машине, — сказал Мейсон, — он всё равно был обязан, в соответствии с правилами суда, предоставить этот материал защите. Следовательно, всё это должно быть исключено.

Судья усмехнулась.

— Иногда действия и доводы адвокатов, выступающих передо мной, меня поражают, — сказала она. — Иногда — откровенно ужасают. Мистер Мейсон, я считаю ваши аргументы в лучшем случае лицемерными. Вы хотите, чтобы я не допустила в дело информацию, которую истец должен был получить от вас, но не получил. И теперь он получил её другим путём, каким бы он ни был.

— Ваша честь… — начал Маркус.

— Не перебивайте меня, — жёстко сказала Рулин. — Мистер Холлер, полагаю, вы намерены представить в качестве доказательств и другие расшифровки?

— Да, Ваша честь. У меня такой план — сказал я.

— Если детектив Кларк подтвердит подлинность этой стенограммы, я её приму, — сказала она. — Остальные расшифровки он также должен будет подтвердить.

— Он подтвердит, Ваша честь, — сказал я.

— Ваша честь, можно мне слово? — попросил Маркус.

— Можно, — сказала Рулин.

— Защита просит приостановить процесс до рассмотрения апелляции на решение суда, — сказал он.

— Вы можете подать апелляцию, мистер Мейсон, — сказала Рулин. — Но судебное разбирательство мы останавливать не будем. Можете возвращаться в зал. Я приведу присяжных, и через пять минут мы продолжим.

Мы вернулись в зал. Судья осталась в кабинете дочитывать стенограмму. Её решение было настолько резкой отповедью Мейсону, что у меня не поднялась рука прошептать ему колкость, проходя мимо. Я не смог бы сказать ему ничего, что ударило бы сильнее того, что только что сказала судья. Это был момент Давида и Голиафа. Именно тогда я понял, что, возможно, мне действительно удастся свалить великана.

Моя стратегия снова изменилась, как только заседание возобновилось. Судья Рулин фактически дала мне зелёный свет в отношении Дугласа Кларка и стенограмм разговоров между «Рен» и Аароном Колтоном. Я решил воспользоваться этим, пока присяжные не потеряли интерес.

Следующие два часа я планировал потратить на то, чтобы детектив подтвердил отдельные отрывки из разговоров. Я знал, что Маркус Мейсон сделает то же самое на перекрёстном допросе. Он будет перебирать те же стенограммы, выискивая фрагменты, где тревога Аарона и его подростковые фантазии о мести будто бы отвергались и ослаблялись его доверенным лицом — искусственным интеллектом. Но у меня был план, как на это ответить. Я хотел держать Кларка на трибуне до самого конца дня. Тогда адвокат защиты не успел бы допросить его сегодня. У меня бы осталось всё оставшееся время завтрашнего дня, чтобы минимизировать возможный ущерб и вызвать новых свидетелей, которые вытеснят в памяти присяжных любые очки, набранные Мейсоном.

Я начал с конца. Снова попросил у судьи разрешения представить трёхстраничную стенограмму последнего разговора между «Рен» и Аароном в качестве очередного вещественного доказательства и вывести её на экран. Получив разрешение, Лорна снова подключила ноутбук и запустила подготовленную ею за выходные презентацию «Пауэр Пойнт». Через минуту все взгляды присяжных были прикованы к экрану.

— Рен: — Доброе утро, Эйс. Так приятно тебя видеть.

— Эйс: — Я сделал это, Рен. Я сделал это. Я свободен.