Следующий кандидат тоже не задержался: Маркус Мейсон снял его, когда тот назвал «Терминатор‑2: Судный день» одним из любимых фильмов. Фильм — о том, как ИИ восстаёт против человечества. Маркус сумел убедить судью, что фильм дискредитирует присяжного и лишает его способности сохранять объективность. Я и сам не ставил на него: увидев его ответ про «Терминатора», я понял, что его всё равно снимут.

После его отвода осталось три кандидата на два места.

Когда судья назвала номер двенадцать, к кафедре вышла чернокожая женщина. Я проверил: двенадцатый номер действительно соответствовал оформительнице декораций. Я приготовился к схватке. Краткий допрос судьи не выявил ничего предвзятого или проблемного. Я принял её в присяжные. Сразу после этого Маркус Мейсон использовал один из двух оставшихся у него немотивированных отводов, чтобы снять её.

Я вскочил и пошёл к кафедре.

— Ваша честь, — сказал я. — Присяжные должны отражать сообщество. По моим подсчётам, это уже четвёртый раз, когда мистер Мейсон использует немотивированные отводы или возражения, чтобы снять представителя меньшинства. Я опасаюсь, что он применит оставшийся отвод, чтобы убрать единственного оставшегося чернокожего присяжного. Это вызовет сомнения в разнообразии и представительстве коллегии, и истцы будут категорически возражать.

Маркус встал со своего места ещё до того, как я закончил, и пошёл к кафедре. Он знал, что теперь нужно играть не только на судью, но и на присяжных.

— Ваша честь, я нахожу инсинуации коллеги оскорбительными и нелепыми, — сказал он. — Я практикую право в этом городе уже восемнадцать лет, и никто никогда не ставил под сомнение мою репутацию за преданность принципам равенства и разнообразия. Моя фирма ежемесячно и ежегодно жертвует значительные суммы в поддержку расового и гендерного равноправия. Только за последний месяц мы пожертвовали больше ста тысяч долларов программам помощи пострадавшим от пожаров в Альтадене, работающим в общинах меньшинств. Мы...

— Благодарю, мистер Мейсон, — оборвала его судья. — Вопрос — о составе присяжных.

— Прошу прощения, Ваша честь, — сказал Мейсон. — Но мистер Холлер задел меня своей беспочвенной жалобой.

— Ещё раз, мистер Мейсон, вопрос не в вас, — сказала Рулин. — А в составе жюри.

— Я могу заверить суд, что не стану использовать последний немотивированный отвод, чтобы снять кого‑либо из присутствующих сейчас в зале, — сказал он. — Утверждение мистера Холлера — бесстыдная попытка...

— Должна сказать, я разделяю его опасения, — перебила судья. — Объясните, почему вы хотите отвести двенадцатого присяжного.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Я снимаю отвод. Двенадцатый присяжный принят защитой.

— Отлично, — сказала Рулин. — Двенадцатый присяжный принят одиннадцатым членом жюри. Спасибо.

В ложе оставалось одно место. А в зале — двое кандидатов. Следующим номером судья вызвала финансового аналитика. Я хотел, чтобы он был в присяжных, но должен был сделать вид, что сомневаюсь. Допрос судьи прошёл без неожиданностей. Когда она перешла к финальному вопросу, я наклонился к моим клиентам.

— Мы почти у цели, — прошептал я. — Думаю, с последними двумя мы справимся, если придётся. Я бы не волновался из‑за этого парня, но...

Пока я шептал, судья спросила, есть ли у меня вопросы к кандидату. Я сделал вид, что не слышу.

— Мистер Холлер! — резко окликнула Рулин.

— Прошу прощения, Ваша честь, — сказал я. — Отвлёкся. Э‑э... истцы принимают присяжного номер шесть.

— Спасибо, — сказала судья. — Мистер Мейсон, у защиты будут вопросы?

— Нет, Ваша честь, — ответил Мейсон. — Защита принимает присяжного номер шесть.

Бинго. Аналитик остался.

— Очень хорошо, — сказала судья. — У нас двенадцать присяжных.

Я встал и направился к кафедре со своим блокнотом.

— Ваша честь, — сказал я. — Истцы хотели бы использовать последний немотивированный отвод, чтобы поблагодарить и извиниться перед девятнадцатым присяжным.

Футбольный тренер вылетел. Я рискнул, рассчитывая, что личный помощник из Беверли‑Хиллз будет лучше. По крайней мере, это добавляло ещё одну женщину в коллегию и давало мне перевес семь к пяти.

Судья вызвала личного помощника в ложе и провела допрос. Моё предположение подтвердилось. Она работала у состоятельной женщины, выполняя весь спектр поручений — от возврата онлайн‑покупок до выгула пуделя и закупки продуктов. Ничего подозрительного. Я принял её в присяжные. Маркус тоже.

Ложе было заполнено, но у Маркуса всё ещё оставались два немотивированных отвода. Я всегда считал, что такие отводы не оставляют неиспользованными. Но, если бы он применил хоть один сейчас, судье пришлось бы вызывать вторую группу присяжных, и отбор затянулся бы до понедельника. Судья не раз ясно дала понять, что этого не допустит.

— Стороны принимают присяжных? — спросила Рулин.

— Истцы принимают присяжных в полном составе, Ваша честь, — сказал я.

Маркус замялся. Я видел, как он прикидывает, стоит ли злить судью ещё до начала процесса.

— Мистер Мейсон? — напомнила судья.

— Да, Ваша честь, — сказал он, наконец. — Защита принимает присяжных.

— Прекрасно, — сказала судья. — Коллегия сформирована. Присяжным надлежит явиться в зал заседаний рядом с этим залом в девять утра в понедельник. Не опаздывайте. Вы свободны. Суд благодарит вас за службу. Заседание объявляется закрытым.

Когда судья покинула зал, я повернулся к своим клиентам.

— Думаю, мы хорошо сработали, — сказал я. — У нас хороший состав.

— Почему вы убрали футбольного тренера? — спросила Бренда. — Он казался мне хорошим человеком.

— Это было интуитивное решение, — ответил я. — Он тренирует мальчишек в жёстком виде спорта. Каждый день слушает подростков, их жалобы, знает их страхи. Я не был уверен, на чьей стороне окажется его сочувствие. Пришлось довериться чутью. Иногда так нужно. Мне кажется, личный помощник — лучший вариант. Думаю, она будет на нашей стороне.

Я пообещал им, что буду готовиться к слушаниям все выходные и всегда буду на телефоне. Попросил сфотографировать одежду, в которой они планируют прийти в первый день, и прислать мне снимки. Я покажу их Лорне и, возможно, Мэгги, и спрошу их мнение.

Когда я выходил из зала, меня, как я и ждал, догнал Маркус. Его брат шёл следом.

— Ну ты и сукин сын, — сказал он. — Ты только что провернул этот трюк? Да пошёл ты. На следующей неделе я тебя разорву в клочья. И буду наслаждаться каждой секундой.

Я улыбнулся и кивнул.

— Хороших выходных, Маркус, — сказал я. — И отдохни. Тебе это понадобится.

Измученный напряжением двух дней отбора присяжных, в субботу я позволил себе поспать подольше и добрался до склада только к половине одиннадцатого, как раз к назначенному общему совещанию. Приехав, увидел патрульную машину полиции Лос‑Анджелеса, припаркованную у входа.

Я остановился за ней, вошёл через дверь в большой гараж и увидел Лорну и Циско. Они разговаривали с двумя полицейскими. Увидев меня, Лорна тут же выскользнула из круга и быстро подошла.

— Боже мой, я думала, с тобой что‑то случилось, — сказала она. — Почему ты не отвечал на телефон?

— Он разрядился, — сказал я. — Вчера так вымотался, что забыл поставить на зарядку. Ты вызвала полицию, потому что я не взял трубку?

— Нет. Ночью сюда вломились. Мы это обнаружили, когда приехали утром. Дверь была настежь.

Она показала на дверь, через которую я только что вошёл.

— Чёрт, — сказал я. — Что украли?

— Пока не знаем, — сказала Лорна. — Похоже, ничего.

— А клетка?

— То же самое. Пока не могу сказать, пропало ли что‑нибудь.

— Жёсткий диск?

— Я вчера забрала его домой.

— Хорошо. Кто‑нибудь проверял камеры?

— Ты их выключил, помнишь?

Я переживал, что «Тайдалвейв» перехватит трансляцию.

— Это они, — сказал я.

— Кто? — спросила Лорна.

— «Тайдалвейв». По‑другому быть не может.