В понедельник утром я сидел в кабинете и составлял вопросы для отбора присяжных. В федеральном суде судья сама опрашивает потенциальных присяжных, но делает это, используя вопросы, предложенные сторонами.

Лорна вошла без стука, прижимая к груди беспроводную трубку, чтобы абонент не слышал, и сказала:

— Кассандра Сноу? С таким... очень мягким голосом. Она говорит, что ты её знаешь.

Я знал. Но с тех пор, как я в последний раз думал о Кассандре Сноу, прошли минимум двадцать лет. И тогда у неё не было мягкого голоса. Ей было три года.

Лорна увидела, как я напрягся.

— Хочешь, скажу, что тебя нет? — спросила она.

— Нет, — сказал я. — Я возьму.

Я поднял трубку на столе и подождал, пока Лорна уйдёт. Она не уходила. Я кивнул на дверь. Она поняла.

— Пожалуйста, закрой дверь, — добавил я.

Лорна посмотрела подозрительно, попятилась и закрыла.

— Кассандра? — сказал я.

— Мистер Холлер, — ответила она. — Вы меня помните?

— Конечно, помню, — сказал я. — Как вы?

— Как могу, так и держусь, — сказала она.

— Как ваш отец? — спросил я.

— Плохо, — ответила она.

— Мне жаль, — сказал я. — Чем я могу помочь, Кассандра?

— Я хочу вас нанять, — сказала она.

Голос не был сексуальным, как сказала Лорна, но в нём была тяжёлая, прокуренная хрипотца. Она никак не вязалась с моими воспоминаниями о трёхлетнем ребёнке.

— У вас проблемы? — спросил я. — Я больше не занимаюсь уголовной практикой, но смогу порекомендовать...

— Нет, у меня нет проблем, — сказала она. — Я хочу встретиться и поговорить с вами. Одна тема.

— С удовольствием, — сказал я. — Но через пару дней у меня начинается крупный гражданский процесс. Он займёт меня полностью. Можно ли подождать? Суд продлится пару недель.

— Нет, это срочно, — сказала она.

Я слышал тревогу в её голосе.

— Можем обсудить по телефону? — спросил я.

— Нет, — ответила она. — Мне нужно вам кое‑что показать. Лично.

Я заинтересовался, но понимал, что времени на новое дело нет. И мне не нравилось приводить потенциальных клиентов на склад. Вид склада мог подорвать их веру в мои таланты сильнее, чем прошлый офис в «Линкольне».

— Ладно, давайте встретимся, — сказал я. — Только в офисе сейчас полный бардак. Папки, бумаги, вещественные доказательства. Вы свободны на обед? Мы могли бы встретиться, если вы в Лос‑Анджелесе.

— Да, я учусь в Южно‑Калифорнийском университете. На юридическом — сказала она.

— Юридический — хорошо, — сказал я. — Моя дочь там училась. Вы были в «Фиксинз» на Олимпик? Это недалеко от университета.

— Нет, — сказала она.

— Там хорошая жареная курица, гумбо и всё такое, — сказал я. — Давайте там, в полдень?

— Хорошо. Спасибо, — ответила она.

— До встречи, Кассандра, — сказал я.

Я положил трубку. Через минуту Лорна была снова в кабинете — со своими вопросами. Она была моим сторожевым псом, и когда кому‑то удавалось прорваться к телефону мимо неё, она воспринимала это всерьёз.

— Кассандра Сноу, — сказала она. — Это вообще настоящее имя?

— Настоящее, — сказал я. — Я видел его в её свидетельстве о рождении. Очень давно.

— И кто она? — спросила Лорна.

— Дочь бывшего клиента, — сказал я. — Клиента, дело которого я провалил.

— О нет, только не один из них, — сказала Лорна.

Но так и было. Дэвид Сноу был одним из тех чёрных воздушных шаров, что вечно висят у меня над головой.

Лорна начала расспрашивать о его деле, но я отбился. Сказал, что сначала хочу увидеться с дочерью, узнать, что она принесла и зачем хочет меня нанять. А уж потом открывать старую рану. Лорна ушла. Я вернулся к вопросам для присяжных и работал, пока стрелка не подошла к полудню.

«Фиксинз» был, наверное, единственным закусочным с соул‑фудом, где можно зарезервировать столик на обед. Место популярное. Я пришёл вовремя, сел у барной стойки. На большом экране гоняли повторы футбольных моментов прошлых выходных. Я смотрел, но не видел. Думал о процессе над Дэвидом Сноу.

К двенадцати пятнадцати я уже был уверен, что Кассандра не придёт. Я поднял руку, чтобы позвать официанта и заказать себе гумбо, когда к столику подъехала женщина в электрической инвалидной коляске.

— Простите, что опоздала, — сказала она. — Все парковки для таких, как я, оказались заняты. Наверное, теми, кому они не нужны.

Я вскочил, отодвинул стул, чтобы она подъехала поближе. У неё были рыжевато‑каштановые волосы, пронзительные карие глаза и красивое лицо. Смешанная раса читалась сразу. На стуле она казалась маленькой, почти ребёнком. Я знал, что детские травмы оставили её парализованной, но почему‑то удивился, что и рост её останется детским. Я сел напротив. Обратил внимание на её ногти — длинные, красные, заточенные на концах.

— Рад видеть тебя, Кассандра, — сказал я. — Давно не виделись.

Она улыбнулась, будто я сказал, что‑то смешное.

— Теперь я Кэсси, — сказала она.

— Кэсси — красиво, — сказал я. — Ты живёшь рядом с кампусом?

— Недалеко. Вест‑Адам — сказала она.

— Одна? — спросил я.

— Да. Я давно одна, — ответила она.

Помимо лёгкого шёпота, в её голосе была особая интонация. Она растягивала слова, тщательно проговаривая каждое, даже в простых фразах.

— И как ты попала на юридический? — спросил я.

— Думаю, неизбежно, — сказала она. — После того, что случилось с моим отцом.

Я кивнул. Я пытался вести разговор легко, но понимал: это не дружеская встреча.

— На каком ты курсе? — спросил я.

— На втором, — сказала она. — Почти закончила.

— На стипендии? — вырвалось у меня.

Я знал, что после процесса её забрали в приёмную семью. Дальше я её не отслеживал — возможно, боялся узнать, насколько всё плохо. Но понимал, что немного приёмных семей могут оплатить обучение в юрфаке.

— Нет, — сказала Кэсси. — Я сама себя обеспечиваю.

— В фирме стажируешься? — спросил я.

— Нет, пока нет. Я зарабатываю как АСМР‑тист — сказала она. — У меня свой канал и аккаунт на «Патреон». Всё идёт неплохо. Думаю, смогу позволить себе нанять вас.

Она улыбнулась. Я кивнул, не особо понимая, что значит «АСМР‑тист».

— Очень хорошо, — сказал я. — Уже решила, чем хочешь заниматься?

— Уголовным правосудием, — ответила она.

— Адвокат по призванию, — сказал я, прикладывая руку к сердцу.

— Моя цель была окончить юрфак и когда‑нибудь вытащить отца, — сказала она.

Я кивнул. Наступила пауза. Я убрал руку.

— Но у меня мало времени, — сказала Кэсси. — Он умирает. Я хочу вернуть его домой.

Я снова кивнул. Больше ничего сделать не мог. Я знал, что шансы почти нулевые. Он отбывал примерно половину срока, а комиссии по условно‑досрочному освобождению редко дают шанс осуждённым за преступления против детей.

— Мне жаль, — сказал я. — Что с ним?

— Рак на последней стадии, — сказала Кэсси. — Пищевод.

— Сочувствую, Кэсси. Где он? — спросил я.

— Стоктон. Медицинская тюрьма, — ответила она. — Сказали, максимум девять месяцев. Может, меньше.

Я много лет не вспоминал дело Дэвида Сноу. Я вёл процесс, который закончился обвинительным приговором по всем пунктам. Апелляцией занимался другой адвокат. Я считал, что понимаю, зачем пришла его дочь.

— Хочешь попытаться освободить его по медицине? — спросил я. — Это...

— Нет, не по медицине, — перебила она. — «Хабеас корпус» - Снятие обвинения. Я слышала о деле, которое вы выиграли в прошлом году. Думаю, вы сможете вызволить и моего отца. Он невиновен.

— Кэсси, это было почти два года назад, — сказал я. — И после того я отказался от уголовной практики. Сейчас я в гражданских делах.

— Я всё равно думаю, что вы сможете, — сказала она.

— Я не хочу ничего сильнее, чем помочь твоему отцу, — сказал я. — Я никогда не считал, что он заслужил то, что получил. Я верил ему и не видел в нём виновного. Но... вы уже проходили «Хабеас» в университете? Насколько я знаю, это не обязательный курс.