На лицо пожилого мужчины набежала тень.

— Тяжело, дочка, об этом вспоминать. С детства ему бокс нравился. И он делал успехи, большие. Там вон много, — кивнул отец Егора в сторону тёмной комнаты, где складировались вещи, — и призов, и грамот, он и КМС взял быстро, а потом надо было думать уже о мастере спорта, но была проблема, — Михаил Федорович грустно улыбнулся, — рост.

Отец Егора тоже был высок, сыновья в него пошли, да и он наверняка в молодости тоже увлекался спортом, мне, почему-то, только сейчас это в голову пришло.

— В боксе высокий рост хорош при большом весе, а Егор очень худой от природы, как и Артем. Аленька, супруга моя, все смеялась, что не в коней корм. Большую мышечную массу без препаратов нехороших было тяжело нарастить, а Егору вдвойне. И он особенно в одиннадцатом классе из зала просто не вылезал, жил на тренировках. И один раз переусердствовал, захотел все сам, мальчишка глупый! — Михаил Федорович тяжело вздохнул. — Штанга упала на Егора. Перелом позвоночника компрессионный, еще и в ногу отдало, он долго с костылем ходил, потом с палочкой. Но восстановился. Просто зубами вгрызался на реабилитации и выполз.

Михаил Федорович опять тяжело вздохнул и на мгновение закрыл глаза.

— Конечно, он потом хотел вернуться. Но, во-первых, время, а, потом... Аленька на коленях за ним ползала, умоляла не гробить здоровье. В профессиональном спорте часто травмы, Викочка, и какие, иногда один удар и на всю жизнь инвалид парализованный. Мать этого бы просто не пережила. Это Егора тогда подкосило. Он ведь без спорта себе не представлял жизни, он себя в будущем только в нем и видел. Он замкнулся. Не разговаривал вообще ни с кем месяца два, как чужой был. А надо было с будущим определяться. Хотя время было подумать, я ему предлагал. Армия-то ему не грозила. Можно было подождать, но он пошел на юридический. Николай, тренер его, ой, как он Егора любил, жуть, он и помог, уж и не знаю как, Егору тогда все равно было, он на экзамен еле пришёл, посидел и ушёл. Николай… Тот его тащил еще два курса. Темка помогал, — Михаил Федорович горько усмехнулся, — иногда за брата на контрольные с кипой шпаргалок ходил, когда тот просто лежал и отказывался от всего. Но только курсе на третьем Егора захватило. Правда, к тому моменту стало ясно, что мать не зря умоляла, много всего по позвоночнику вылезло. И для него спорт сейчас не просто нужен — необходим. Чтобы спину поддерживать. Но ты не думай, он здоровый. Он у нас с тобой ого-го какой!

— Спасибо, Михаил Федорович. Я ... Мне теперь многое стало понятным.

Саша не солгал. На странице Егора нет ни одной спортивной фотки, нет выпускного, нет первых курсов института, как раз тогда, когда что у пацанов, что у девчонок самый активный период опробования себя в мире. Егор тогда был способен видеть только жалость, он ее возненавидел, а ныне он ее видел в любой попытке ему помочь. Думает, что все посчитают его слабым, если он не сделает все сам.

А как раз где на 3-4 курсе он с Сашей сдружился, а значит, и с Алиной. Она тогда только поступила...

Красивая девушка на фото рядом с Егором смогла вытащить его из скорлупы. Научила улыбаться. Разбудила амбиции. Помогла расцвести. Это ведь не только девушкам требуется, мужчинам тоже необходимо.

Сердце сжалось. Он уехал к ней, потому что только ей доверял, только ей позволит вновь собрать себя целого из кусков. Она наверняка ему никогда не лгала. А я... Я не могу даже злиться на него теперь. Как и на нее. Только на судьбу, но это самое бестолковое дело.

Я тепло простилась с отцом Егора, не став, конечно же, говорить ему, что знаю, где его сын, что решила, как устала от этого города, что больше не могу здесь оставаться. Тут кроме Ваньки и Пашки, у которых семьи (да и никто не мешает нам общаться посредством сети Интернет), мамы с папой (у которых дача, друзья-родственники — соседи) у меня тут никого не осталось. Все выросли. Все двигаются дальше. А самые близкие для меня — это Аня и брат, а они далеко. Но я могу это исправить... А к отцу Егора я обязательно загляну, как приеду погостить, и звонить буду обязательно.

Васька почти прыгал от счастья, что, наконец-то, до меня дошло. Больше всех пищала Анька. Она была безумно счастлива, что я перееду к ней, она в такие чудеса и не верила.

Самое сложное было сказать о своем решении маме с папой, но, что удивительно, они от радости не прыгали, но сказали, что это ожидаемо. Заодно попросила их пока никому не говорить о моем отъезде. Стала я в последнее время скрытной — Егор мимо не прошел, так сказать.

Что же. На самолет есть билеты со скидкой. Сегодня вечером сяду, через два часа в Москве.

Пять дней хватит. Посмотрю, что с работой и жильем, потом вернусь к концу недели, чтобы вещи забрать и документы с работы, как хорошо, что Миша — самый лучший начальник на свете. Я пока тряслась в автобусе, честно ему все рассказала, он написал руководству, что я "взяла отпуск на две недели", благо у меня не использованных дней тьма. Да и как раз последний месяц подходит к концу на квартире. Все правильно и хорошо.

Я ехала по знакомым улицам, и та самая щемящая тоска вдруг пропала, только слезы текли, и так хорошо, что автобус почти пустой. Наверное, все мое существо стремилось куда-то за пределы этого крохотного мирка. Подальше от Егора (хотя он и так от меня теперь далеко). От всего.

И я все смогу, я теперь верю. Да что там говорить, даже наш город когда-то давным-давно переехал с одной стороны Волги на другую. Если город смог, то я уж точно сумею.

Приехав Москву, я ещё в аэропорту купила новую симку и написала друзьям новый номер. Стас и Васька вокруг меня танцевали танцы с бубном. Утром уже было собеседование. Почему брателло меня сюда отправил, не знаю, но что-то он в этой жизни понимал, признаю. Это была должность системного аналитика. Девушка, которая собеседовала меня, оказалась очень шарящей в айти-сфере, только девяносто процентов вопросов были далеки от этой самой сферы.

— Это позволит вам, Виктория, развиваться и нам тоже. У вас задатки отличного аналитика у нас возможность их развить. Зарплата пока будет, конечно, по московским меркам не большая, но чем больше проектов вы сможете тянуть, тем выше будет процент.

— Пока меня более чем устроит. А самое главное, это интересно, вы правы.

Я держалась, не давая волю чувствам, только один раз прокололась уже в последний день перед отъездом, когда Васька пришёл с работы, а я сижу на подоконнике и "заливаю соседей снизу". Что удивительно, брат пытать не стал. Он понял, что не просто так я сорвалась из родного города, и явно причина тому была мужского пола. Но как разумный молодой человек, он решил, сильная девушка справится, надо дать прогореть тому пожару, что пылал внутри и причинял так много боли. Потому меня накормили пиццей, потрепали по плечу и сказали, что я «топчег», только вредная.

Вернулась домой я утром субботы, во вторник утром билеты на поезд уже насовсем.

С вокзала я поехала на работу писать заявления, в офисе никого не было, но я по наводке Миши все распечатала, подписала и разложила у него на столе. Книжку отдадут через неделю. Папа заберет и вышлет. Потом поехала к родителям. Была накормлена, ибо мне сказали, что я бледна и худа (пфф видели бы они, что жрут Васька со Стасом, если Милана не сварит им суп), благословлена и отпущена восвояси.

***

Сын приехал в среду, этот день почему-то Михаилу Федоровичу показался с самого утра странным. Будто что-то зреет, что-то важное и что-то такое, что пожилому мужчине не остановить. И не ясно плохое оно или хорошее.

Егор долгое время провел в душе, щетина на лице у молодого мужчины красовалась знатная, да и сам он весь, будто Робизон Крузо, которого наконец-то вернули на родину.

— Па-ап, — раздался окрик сына из спальни, — а это что?

Михаил Федорович поспешил на зов Егора, а там, на кровати, лежали коробка с ноутбуком и сумка спортивная. Сын вскрыл упаковку, и на покрывало упали новый ноутбук с еще не содранными пленками по корпусу, гарантии, провода и деньги ...