Дурак, ты, Артем!

Красивая женщина, сидевшая напротив меня на диване, дышала тяжело, по щекам ее струились слезы. Ее помощница с глубокой нежностью смотрела на хозяйку.

Дурак!

Они бы сделали все, чтобы тебя защитить! Брат, который всегда за тебя дрался, и женщина, которая на моих глазах преображалась.

Я рассказала ей все. Показала все файлы. Вот уже больше часа колонки крутили одну и ту же мелодию. И хозяйка дома не желала ее прерывать. Это будет ее мерилом боли еще долго.

— Вот здесь все, что было на его компьютере, — я пододвинула к женщине вторую флешку по зеркальной поверхности большого журнального стола. — Там и документы по лечению, документы фонда, который был оформлен на Артема, чтобы вывести деньги за границу на лечение. Все, что мы нашли, и музыка. Ваша музыка, музыка о вас и для вас. Настя помогала ему в написании последней песни, вот этой. Она знала, что он писал ее для Вас. Они были друзьями, ее мать это подтвердила. И мы нашли деньги… Которые Артем украл из вашего фонда … Я прошу Вас, пожалуйста, не трогайте Егора и его семью. Им и так досталось сильно...

Я сглотнула.

— И ... если вам не сложно, пусть Ира позвонит родным. На них и так многое свалилось, чтобы еще травить их молчанием.

— Что? — Нина Павловна вскинула голову и непонимающе уставилась на меня. — О чем ты?

— Ирина, ваша домработница, она троюродная вроде сестра Егора и Артема.

— Как это...

Она была искренне удивлена, и я тоже, именно тем, что была удивлена она. Однако, кажется, для Валерии Александровны застывшей изваянием за спиной хозяйки это сюрпризом не стало.

— Она пропала, когда мы нашли ноутбук. Мы понимаем, что … она… замешана… в ваших делах. У нее было много документов и карт на имена других людей, их тоже потом выкрали. Я думаю, вы знаете...

Войцеховская резко встала.

— Она работать начала здесь… еще до Артема... Сразу после... моей просьбы мужу о разводе.

Она явно сейчас не со мной говорила, она, будто складывала у себя в голове видимый лишь для нее узор из фактов. Он, похоже, сошелся. И вряд ли итог ее устроил.

— Здесь, — я кивнула на флешку, — много того, что могло вам навредить, найди полиция ноут Артема, но мы все разумные люди, и вы можете быть уверены. Ни Егор, ни я, никому об этом не расскажем.

Во взгляде Войцеховской сквозило непонимание. А я сказала, то, что было на сердце.

— Прошу вас, пожалуйста, не трогайте Егора и его семью…

Она перевела на меня взгляд. Она будто очнулась. Она была испугана, чувствовалось, испугана больше меня. Ее помощница, стоявшая тенью за спиной хозяйки, вдруг обошла диван и опустилась рядом с Войцеховской. Нина Павловна, которая и без того выглядела удивленной, сейчас была поражена теперь уже поведением проверенного годам человека. Видимо, такое случилось первый раз.

***

Лера сама не готова была ответить на вопрос, почему она так поступила. Но Нина давно была ей дорога, да, она совершала порой глупые поступки, например, та встреча с Егором, когда она решила припугнуть мужчину. Но это были просто слова, не более. А девушка перед ними совсем не похожая на охотницу и преступницу, вдруг обвинила Нину в чем-то тяжком своей просьбой.

— С чего вы взяли, что Нина Павловна может причинить вам вред?

Девушка сцепила руки так крепко, что побелели костяшки пальцев. Она сильно нервничала — это было очевидно.

— Потому что вы наверняка узнали, что Артем… Собрал много информации по … вашей деятельности. Но Егор, клянусь вам, не был в курсе дел брата и ваших. Для него все это стало шоком!

— Как деятельность фонда помощи одаренным детям могла шокировать Егора? — Войцеховская усилием воли сбросила оцепенение.

Девушка тяжело вздохнула.

— Я не понимаю, зачем вы хотите услышать то, что и так знаете?

— И что же это? — тут уже не выдержала Лера Александровна.

— Это преступление. Отмывание денег — это преступление.

Нина Павловна упала обратно на диван, с которого только что встала. Она повернулась к Лере и взяла ее за руку, как ребенок взял бы мать в тот момент, когда он не понимает, что происходит, и ему нужна поддержка.

— Лера, о чем она?

Лера Александровна сглотнула. Она неотрывно смотрела на Викторию, пытаясь угадать, что это: спектакль, ложь, сумасшествие?

Но девушка не спускала глаз с Войцеховской, и в ее взгляде читался не меньший испуг, так следят за ядовитой змей, которая может проползти мимо, а может вцепиться, и шансов выжить будет мало.

— Лера?! — это была почти истерика.

Музыка все еще лилась из колонок. Автор ее, по словам девушки, замершей, натянутой будто струна, на диване и тоже ожидавшей плохого, никогда не изменял хозяйке. Он любил ее. Он лишь хотел спасти друга детства и талантливого человека. Ведь, как оказалось, мелодия, которую Артем наигрывал в тот день, когда они познакомились с Ниной, и которая была им переработана и доведена до уровня хорошего классического произведения, была написана этой самой Настей.

Это еще страшнее, чем предательство. Потерять его второй раз для Войцеховской, когда она уже смирилась. Уже ненавидела. Такое сложно пережить… Так еще и какое… отмывание? Что это? Лера Александровна считала себя образованной женщиной, но сейчас она никак не могла понять, что это слово означает. Отмывание чего? Они отмыли филармонию перед конкурсом до блеска, Нина вызвала клининг, но это вряд ли преступление.

— Лера! — это был уже почти крик.

Помощница скинула наваждение. Нина Павловна, приложив руку к сердцу, оперлась о высокую спинку дивана и никак не могла продышаться, паническая атака захватила все сознание женщины.

— Виктория! Дайте воды! Там графин, — Лера Александровна оказалась возле комода, в котором хранились лекарства. Выбрав нужное и выхватив из рук девушки бокал, Лера подбежала к хозяйке. — Вот, выпейте. Да! Мелкими глоточками, — она успокаивающе приобняла Нину, поглаживая ее по спине.

— Лера, — голос Нины осип, — о чем она?

— Я не знаю, дорогая моя. Но ты должна дышать. Сейчас только дышать. Мы во всем разберемся, обещаю тебе.

— Он ведь любил меня, правда, Лера?

Лера Александровна оглянулась на девушку, замершую недалеко от дивана. Виктория взгляд не прятала, лишь утвердительно кивнула головой.

— Конечно, разве можно тебя не любить… Пойдем, ты сейчас ляжешь, лекарство вот-вот подействует, тебе надо отдохнуть.

Мелкими шажками они поднялись по казавшейся теперь бесконечной лестнице на второй этаж.

— Надя!

Из кухни показалась повар.

— Присмотри за хозяйкой. Мне надо договорить с гостьей.

Женщина, несмотря на возраст, двигалась очень быстро и вскоре исчезла за дверью спальни Войцеховской. А Лера Александровна поспешила вниз.

— Садитесь, — она указала на стул за большим обеденным столом, — сейчас вернусь.

Лера забрала ноутбук из своей спальни и по дороге в гостиную захватила из бара бутылку виски и два стакана.

Опустив все это на стол перед гостьей, она отодвинула стул и уселась сама. Себя сейчас Лера ненавидела. Потому что где-то на самой границе сознания начала понимать, что значит «отмывание». Флешка с «доказательствами» вошла в гнездо USB.

— Что у вас с головой?

Девушка не произвольно дернулась, когда у Войцеховской началась истерика, она стянула шапку. Кусок волос на голове у нее был сострижен и там виднелся пластырь.

— На меня напали, когда искали то, что на флешке.

— Когда это было?

— Чуть больше недели назад.

Лера закрыла глаза, разговор между Ниной и Егором яркими картинками всплыл в памяти.

«А если ей, например, проломят голову…»

Вот почему Егор был готов свернуть хозяйке шею, когда это услышал, вот почему девушка, сидевшая сейчас рядом, боялась и просила не трогать Егора и его семью. Она знала, куда шла, и все равно шла. Смелая. Но глупая. Ее бы не пожалели. Войцеховский бы не пожалел.

А Лера знала теперь, кто главный на этом «празднике».

— Нина Павловна не имеет к произошедшему отношения! — это было сказано жестко, почти грубо. — Она всего лишь была обижена тем, что узнала об измене Артема. И об его предательстве.