Слава богу, хоть с Михаилом не рассорились, да и Егор-то в чем виноват?

С привкусом горечи было осознание, что с момента, как исчезла Ира, денег вдруг стало хватать и на ипотеку, и на еду, потому что не пыталась ни дочь, ни бабушка вокруг внучки плясать. Только дочка изменилась, не сломалась еще, но вся потускнела, как лампочка, стало ей безразлично все вокруг. Квартира опустела. На вопросы о дочери, Таня вообще не реагировала, молчала, только сказала, что Ира позвонила. И все. И будто не было человека. И это Семен Семенович сейчас подумал не о внучке. Дочки будто не стало.

Опустив крышку унитаза и присев на него, Семен Семенович достал телефон. Не хотелось при Зине, и так жена расстроена.

Таня взяла после третьего гудка.

— Дочка, как ты там? Приходи к нам, у нас тут Зина котлеты сделала, хоть горячего поешь.

— Ой, нет, пап, устала. Сейчас дойду, лягу пораньше, завтра надо на работу выйти.

Семен Семенович опустил голову.

— Заканчивай столько работать! Ты уже дома?

— Почти, в магазин забежала. И в аптеку пришлось в дальнюю сходить.

Отец напрягся. Пару раз у дочери так поднималось давление, что приходилось скорую вызывать.

— Все хорошо? Может у тебя переночевать? Мать пришлю.

— Нет, спите спокойно, вам тоже в своих постелях удобно. У меня все в порядке. Вчера, кстати домой прихожу, а меня у двери парень какой-то ждет. Иру ищет. Я ему говорю, что Иру даже в полиции отказалась искать. Уехала куда-то, то ли в Москву, то ли в Питер.

— Уголовник какой-то! С кем еще она могла дружбу водить?! — выплюнул Семен Семенович.

— Да нет, выглядел прилично, даже гламурно как-то, — хмыкнула дочь. — Попросил, если вдруг Ира позвонит, сказать, ее искал Богдан.

— Позвонит она, как же? — Семен Семенович горько усмехнулся.

— Пап, я сейчас в лифт зайду, связь пропадет, давайте, спокойной ночи. Отдыхайте, маме привет.

— Давай, дочка. Спокойной ночи!

Мужчина вздохнул, поднялся, кряхтя, потому в поясницу вступило, и, шаркая, пошел на кухню к супруге, но на полпути телефон в кармане зазвонил.

— Пап, полицию вызывай! — голос Тани дрожал.

Сердце замерло на мгновение от страха.

— Квартиру взломали...

***

— Как ничего не взяли? — удивился Михаил Федорович, даже чайничек в его руках замер, перестав раздавать ароматный напиток.

— А вот не знаю я, Миш, не знаю! Ирка-то все свое забрала, а у дочки в комнате в хрустальной чашечке на трюмо лежала пара серег золотых, так там и лежат, а на кухне стояла коробочка с деньгами, там сумма смешная, но и она цела. А в комнате у Ирки все перевернуто, да еще и дверь теперь менять.

— Мда...

— Я вот, Миша, иногда думаю, может, меня прокляли, я же никогда не верил, но уже в пору задуматься.

Михаил Фёдорович поставил на стол конфетчицу.

— Сем, наладится все. Должно. Тебе может помочь деньгами?

Семен Семенович покачал головой.

— Нет, своими силами справимся. Спасибо тебе, дорогой.

— Может Егора попросить узнать, что там с кражей?

— Я, Миш, после того случая с компьютером с этим, до сих пор сыну твоему смотреть в глаза не могу.

Зиновьев-старший замахал на брата руками.

— Не говори ерунду!

— Да какое-там! И что спрашивать-то?! Будто кто-то будет разбираться, когда ничего не пропало. Как там Егор, кстати?

— Ой, — заволновался Михаил Федорович. — Сам теперь сглазить боюсь. С девушкой он стал встречаться. А она мне так нравится! Викой зовут. Живут даже вместе уже. Я во всех богов сейчас готов, Сем, поверить, только бы все у них сложилось! Может хоть тут радость мне будет!

— Будет, Миш, будет! Поверь мне! Должно быть хорошее в жизни!

— Твои слова бы…

Телефон в кармане завозился.

— О, Таня! Да, дочка! Да... Что же хорошо... Я понял...

Рука с трубкой пустилась на стол. Семен Семенович с минуту задумчиво смотрел в одну точку.

— Может ты и прав...

— Что случилось, Сем? — спросил Михаил Федорович.

— Все нормально, Таня говорит, поняла, что украли. Ирка, когда сбежала, Таня же все ее вещи перетрясла, искала, сама не знала что, но может документы, записки, а нашла, знаешь, кучу карт банковских на других людей и удостоверений и даже паспортов. Я ей тогда сказал, выкинь или сожги, но Таня тогда не в силах была, завязала в пакет, да так и оставила в комнате, их и украли. Кто-то Иркин приходил! Уверен я! Силы небесные, во что же такое она ввязалась? Егор тебе ничего не говорил?

— Нет, Сем. Он меня бережет, я знаю, а если честно, не хочу сейчас об этом думать, рана вроде как полынья тонким ледком затянулась, что-то хорошее в жизни появилось. Я Темку простил за его поступок, знаешь, даже раз после кладбища ехал, зашел свечку поставить. Никогда это не делал, не верил. Аленька так делала, когда уходили близкие, она верила, что есть на свете, если не бог, то что-то такое, что нас примет к себе со всеми нашими плохими мыслями и плохими делами.

Мужчины замолчали. А потом Семен Семенович хлопнул по коленке.

— Сейчас дверь поставим и поехали — ка Миша на дачу! У меня там печка, дров припасено, хоть отдохнем.

— Поехали, что же не поехать. Бери девчонок своих! У тебя там банька знатная, Сема, хоть кости погреем.

***

Тяжело выходить в понедельник на работу, а еще тяжелее выходить на работу после новогодних праздников.

Мы с Егором на пару несколько раз выключали будильники, переставляя время, чтобы урвать еще пару минут в теплой кроватке в объятиях друг друга. Но встать все-таки пришлось, тем более, что это была моя утренняя неделя.

Поцелуи в коридоре затянулись, Егору выходить позже, у него суд был только в десять утра.

Мне так не хотелось терять остатки волшебных праздников, но выйдя на улицу и увидев кружащиеся в легком танце снежинки, какое-то совсем правильное настроение напало, и я, весело помахивая рюкзачком, пошла до остановки.

На душе было так здорово, так светло, хотелось ловить ртом падающий снег и совсем немного совсем чуть-чуть танцевать.

Я так надеялась, что Егор испытывает такие же чувства.

Рабочая неделя пронеслась быстро, выходные подкрались еще неубранными гирляндами, заначкой из шампанского и сочных ароматных яблок, которых в этом году был знатный урожай. Его бритвой и щеткой в ванной, свитером, который кружил за хозяином по всей квартире. Свой небольшой, но весьма красивый гардероб любимый разместил в Аниной комнате, после того, как мама подруги вывезла практически все, что мы смогли найти. Часть поедет в Москву на газельке, воссоединяться с хозяйкой.

Теперь в комнате Ани было по-мужски аскетично, потому что Егор там только работал, иногда до утра изучая законы и дела (особенно с учетом того, что у него появился поставщик халявных правовых систем всех видом и мастей). А еще с приездом молодого мужчины появилась в кухонном арсенале сковородка... Нет, не так. Появилась Сковорода! К которой меня не подпускали. На ней Егор готовил обалденные сырники (да, это еще одно везение — он отлично готовил), стейки, и овощи. Получалось очень вкусно. Увидев меня однажды делавшей на ней яишенку, любимый закатил глаза, приложил руку к сердцу и удалился. Я смеялась долго, но решила пощадить такое важное для него изделие.

После того, как ему пришлось «исчезнуть» из-за «ДТП» он был близок к увольнению (это, конечно, удостоверения адвоката бы его не лишило, но клиенты, их не так просто найти, особенно тех, кто был готов хорошо платить), от новичка ждали отдачи. Но ему повезло, он не только восстановил хорошее отношение с начальством, но и даже стал получать больше дел. Я, конечно же, не удержалась от подкола, что начальник у него женского пола и не мог (не могла!) смотреть спокойно, как такой образчик мужской красоты покинет их святую обитель. Егор улыбался и просто целовал меня в такие моменты, но прозвищем «ревнушка» я все-таки обзавелась. Меня от него слегка коробило, потому что подколы ревностью я не считала. Но если ему так веселее, да, пожалуйста.