И я пересматривала свои фото и подругины, так похожие на открытки из другой нереальной жизни и чувствовала легкую почти невесомую грусть. Жаль (даже несмотря на то, что Егора не было рядом), что это время так быстро пролетело, и теперь ты собираешь осколки воспоминаний, даже не успев насладиться вдосталь самими событиями, будто хочешь пить, но тебе дали воды лишь на донышке.
И еще кое-что, то, что засело глубокой занозой больше в сердце, чем в мозгу. Егор ничего не говорил об этом, пока мы болтали, но на новой фотке, которую выложил вчера на своей странице Александр, не забыв отметить на ней Егора, была Алина.
Нет, в этот раз он демонстративно на камеру ее не обнимал, более того их разделял Саша, но, кажется, исчезни Егоров друг, и все было бы как раньше… Помимо Саши, Егора и девушки на фото были еще две пары, видимо, их общие, возможно, еще институтские друзья или знакомые. Со школьными друзьями у Егора по его словам как-то не сложилось. Он вообще школу не особо вспоминал, а я... Я из школы «вынесла» только Аньку, потому что кроме моей любви к математике, именно подруга сделала школьное время сносным и даже в какой-то мере плодотворным.
Алина. Она определенно похорошела с годами, отделившими ее от той девушки в изысканном платье на фото в доме Саши. Темные волосы, каре, загар, определённо естественный, а не как у моей соседки. Лицо потеряло налет "детства" и стало нежным тонким, она казалась очень хрупкой и очень изящной.
Девушка, похоже, прилетела на праздник к семье и захотела поведать друзей, и бывшего.
Я не буду думать о плохом, не буду...
Но подобные мантры со мной вдруг перестали работать, и я накручивала себя все больше и больше. Пока в какой-то момент не написала (а время была часа три ночи) что, судя по фото, Егор с друзьями отлично провел праздники.
Он, конечно же, не ответил, потому что спал. А на утро пришел от него смайлик с нимбом и "только головушка болит до сих пор".
Утро в вагоне началось с очереди в туалет, к бойлеру за горячей водой и к проводнику на сдачу белья. Привычное как-то уже совсем не праздничное мельтешение людей встречено было мною с грустью, так не хотелось терять эту сладкую атмосферу. Я сидела на боковом месте в плацкарте недалеко от выхода и уже с нетерпением и затаенной радостью ждала, когда мы начнем проезжать знакомые места.
Да, вот уже и квартира тети Насти, точнее уже дяди Гриши, он, наверное, уже перевез мать.
Супермаркет, на месте которого был в моем детстве большой продуктовый магазин, в который мы бегали за хлебом с братом, когда приезжали к тетке. Хлеб тогда привозили утром свежий горячий, мама никогда нас не ругала за надкусанную корку, а мы шли за руку с Васькой и хрумкали ароматный хлеб. Когда брат стал осознаннее, магазин закрыли, он этого горячего шедевра и не помнит.
Вот убегает между брежневками широкая трасса, она ведет к Михаилу Федоровичу, сейчас она запружена машинами и общественным транспортом, народ начал потихоньку раскачиваться после праздников и выходить на работу, хотя завтра рождество, последний выходной.
Интересно, а Егор приедет сегодня ко мне?
Раньше для меня никогда не было проблемой написать человеку, любому, будь то Игорь или Леонид или любому из друзей, спросить напрямую, не таясь и не беспокоясь. А теперь я боюсь, боюсь услышать «нет», боюсь услышать даже «да», но в том тоне, в котором не хотелось бы никогда даже представить себе ответ любимого человека (это я о равнодушии).
Я начинала загоняться и никак не могла найти в себе ошибку, как в коде, чтобы это исправить. Я боялась потерять Егора, это я уже усвоила. За пять дней без него. И это было странно. И в этом странном ожидании и страхе я теряла саму себя, теряла ощущение хорошего и светлого от того, что он просто есть.
Он не писал больше. Что же, приеду домой, напишу сама.
Мороз приятно щекотал щеки, в вагоне было очень жарко, и я, ступив на перрон, вдохнула полной грудью (воздух родных прерий). Перрон — полоска асфальта зажатая между рвами железнодорожных путей, была узкой, и на ней толпились встречающие. Я загодя заметила семью с кучей баулов и детей, которые занимали два купе и боковушки в самом начале вагона, они выходили первыми, заслав маленьких шпионов и успев понатаскать пожиток ко входу, поэтому я со своим рюкзачком еще до остановки поезда перешла в соседний вагон, где были купе, и народу было совсем немного, основная масса из Москвы в регионы потянется завтра и сегодня вечером.
Снег хрустел под сапогами, гигантское семейство похожее на то, что так удачно изобразили в мультике "Монстры на каникулах" (это я об оборотнях) выгружалось из вагона, предоставив всем остальным, печалится и ждать, когда отшвартуется этот пароход. А ведь поезд был проходящим. Я уже почти миновала столпившихся встречающих, когда чуть не налетела на Егора.
Он был настолько необычно одет, что я его не узнала. Обычно классический стиль сейчас сменился веселенькой с оранжевыми вставками зимней курткой. И даже шапочкой, боже мой. Он меня тоже не заметил, устремив взгляд на выход из вагона, улыбка сама собой наползла на лицо. Я пристроилась рядом и тоже стала внимательно разглядывать передачи из вагона, они веселой змейкой шли по рукам и опускались на тележку замершего в ужасе носильщика.
— Да, это, похоже, надолго... — не удержалась я.
Со мной согласились все окружающие, даже Егор кивнул головой, а потом вдруг резко повернулся. Меня подхватили, оторвали от заснеженного перрона и крепко обняли.
— Ты же сказала, что восьмой вагон? — он целовал, и совсем не хотелось, чтобы это заканчивалось.
— Я никому не выдаю лишней информации, — засмеялась я и, крепко обняв, прижалась к его горячим губам.
— Ну, тебе понравилось?
— Да, но надо повторить, как замуж выйду, с мужем будет круче. А то я столько рульки не съем.
Егор широко улыбнулся.
— С этим я всегда готов помочь!
— А как же отпадная фигура?
— Пфф, если побегать между судами и по этажам, быстренько останешься и без рульки, и без твоего фирменного супчика. И вообще, я не толстею.
— Ведьма! Мужского пола!
В такси по дороге домой мне везде на глаза попадались рекламы всякого рода кредитов.
— Мда, надо заканчивать с вольной жизнью, — я достала телефон поставила себе напоминалки посмотреть, как в положительную в плане банков и отрицательную лично для меня сторону подросли проценты по кредиту и требования. — Квартира оплачена до февраля. Мне написала тетя Люда, Анина мама попросила покидать вещи ее. Она как соберется, заедет.
Егор, ехавший впереди, обернулся.
— Я думаю, не стоит торопиться с ипотекой. Поживем пока в здесь, а там посмотрим.
Сердце просто выплясывало, как забавные индейцы в старых американских мультиках.
— Квартирная хозяйка поднимет плату.
— Не проблема, — кивнул Егор. — Зато у меня будет спальня, столовая и кабинет.
— В дворяне подался? — рассмеялась я, а на душе было так потрясающе легко, что и словами не передать. Алина, видимо, если и была, то все же, как друг.
— Я очень стараюсь, но пока не берут, но я попыток титул получить не оставлю, — сделав высокомерную мину, выдал мне любимый.
Мм, я этим словом даже общаясь с внутренним «я» не называла Егора, избегала, но все-таки прорвало. Но ведь он такой и есть.
Может быть, все получится? Бывает же такое в жизни, когда берет и получается....
***
— Что-нибудь известно?
Семен Семенович отряхнул шапку от снега и, скинув обувь в прихожей, передал пакет с продуктами супруге.
— А хотя, что я говорю, — махнула рукой жена. — Меня так злость берет. Иногда, Семен, думаю, может и хорошо, что так получилось.
— Ты о чем, Зин?! — удивлено посмотрел на супругу Семен Семенович. — Полиция…
— А что полиция сделает, если Ира сама позвонила? Сама сказала, что в Москве и возвращаться не хочет.
— Таня... Она же места себе не находит.
— Да, я знаю…
Семен Семенович горестно вздохнул вслед исчезнувшей на кухне супруге, и пошел мыть руки. Лампочка на потолке в ванной совсем потускнела, надо бы поменять, чтобы совсем без света не остаться. Полотенца яркие и нарядные, так любимые супругой, при таком освещении тоже потускнели и стали все какие-то одинаковые. Как дни, которые с того ноябрьского памятного тянулись и тянулись, как бесконечный товарняк. Сначала было очень тяжело, потом казалось, что отпустило, но какое же это заблуждение.
