— С сотрясением?

— Ну, я ж немного, чисто для виду, чтобы столкнуться с ментами и попасть в областную уже без всего, документов, денег, телефонов и ноутбуков.

Два идиота! Саша и этот!

— Но если кто-то угрожал Ире, все эти меры не спасли бы от визита тех… людей? — меня передернуло.

— Да, не спасли бы, — Егор покачал головой. — Но я уверен, им был нужен ноут. А его при мне не было его ни в одной из больниц. Его Саша, кстати, вытащил из машины. Ну и времени прошло достаточно, но ни отца, ни меня не тронули.

—А как ты понял, что этому «кому — то» нужен был ноут? — задумчиво перебирая пальцами полу кофты, спросила я.

—А у меня его стащить пытались, — хмыкнул Егор, — сначала из машины, а потом прямо из рук. В первом случае спас водитель, который сидел рядом с моей машиной в своей, его воришка не увидел просто потому, что он свою ласточку в круг затонировал. А во втором случае, я очень быстро бегал. Я догнал и вырвал, но воришка удрал. А уже на трассе, когда он мне сначала взад приехал на скорости, а потом стал выдавливать с дороги, я уже не сомневался в причине.

Повисло молчание. Мне стало страшно от того, как близко Егор был к тому, что бы пострадать гораздо сильнее чем, трещина в руке и на голове шишка.

—А почему Саша… не мог найти способ сообщить твоему отцу о тебе. С его связями не проблема попасть, я думаю, даже в реанимацию? Почему я, а не он или кто-то из близких?

—Потому что Саши и близких, кроме дяди Семена, чья внучка напрямую связана с произошедшим, тогда в городе не было. Саша прилетел в тот день, когда за тобой вечером приехал на работу, а за мной днем в больницу. Они с семьей где-то в Южной Америке были. И он двое суток оттуда летел. Прости, Вик, тогда это казалось разумным. А сейчас, я понимаю, что мог подвергнуть тебя опасности.

Он уткнулся лицом в ладони.

—Ты и правда, настолько доверяешь Саше?

Егор опустил руки на стол и посмотрел на меня.

—У меня не было сомнений в нем никогда. Он может быть грубым, наглым, но я знал его не в самые лучшие для него времена, и мы с ним через многое прошли, потому да, я ему доверяю.

На самом деле, получается, что именно Александр сотворил пусть и косвенно все, что происходит сейчас. Ведь Егора могло бы уже даже не быть, если бы он не зародил во мне сомнение. Его страх и желание спасти друга сделало больше, чем кто-либо из нас!

А Егор мог бы…

Думать об этом не хочу!

Егор вернулся к документам, а я огляделась. Рядом со мной на низком столике у самого окна лежали журналы, явно о всяких умных вещах по юридической части, в формате вопрос — ответ, где люди спрашивали, как защититься от родственников, кредитов, а порой и тех, и других. Полистать может... Знаний поднабраться.

«Есть время поболтать?»

Сообщение от Стаса всплыло на экране телефона в моей ладони.

— Я тебе помешаю, если погорю по телефону, пока ты работаешь?

— Нет, конечно, говори. — Егор уткнулся в компьютеры, на одном читая, на другом набирая текст.

Я постаралась говорить негромко.

— Привет, да.

— Вот смотри…

И далее пошло…

— Да, и что нет так?

— У тебя в скрипте ошибка.

— Какая?

— Читай.

— Я его уже сто раз прочитала.

— Сто первый читай.

— Стас, блин, ты можешь просто сказать, если ее видишь, я не спец по этому движку. Моя роль вообще идеи предлагать и оценивать.

— Да что ты говоришь?! А прибылью делиться?

— Ладно, погоди, это не ошибка. Ты считаешь, что я его «утяжелила», но по-другому тут и не получится.

— Получится, если ты будешь выкидывать лишнее.

— Знаешь, мы с тобой на сложный проект замахнулись, и по барабану как будет выглядеть "инспектор".

В общем, по поводу кодирования и использования компонентов мы со Стасом еще долго препирались, пока я не заметила, что Егор закрыл ноут, внимательно на меня смотрит, и пальцы его выстукивают по крыше стола затейливую такую мелодию.

— Стас, давай мне пора бежать. Скинь мне, пожалуйста, кусок кода, который ты написал, я попробую сделать, как ты сказал.

Стас довольно хрюкнул и отключился. Вот упертый. Но умный. Я знала, что он прав, но не знала, как поправить свои нагромождения, а еще сложнее было сознаться в незнании.

— А ты с девушками программистами общаешься? — буднично так поинтересовался Егор.

Опять двадцать пять!

— Если б знала таковых, то общалась бы. Но даже мои бывшие сокурсницы уже сменили ориентацию. Так что максимум могу чей-нибудь канальчик на Ютубе посмотреть.

— А ты осталась...

— Да.

— Почему?

— Знаешь, многое в нашей жизни зависит от воспитания. Мои родители, несмотря на довольно-таки привычный семейный уклад, не тюкали меня тем, что я — девочка и должна играть в куколки. Что я глупее, чем мальчики в школе и прочая подобная ерунда. Они просто не лезли в мою учебу. А я обожала и обожаю математику, геометрию, тригонометрию.

— То есть ты хочешь сказать, что девчонок у нас забивают еще в школах? — недоверчиво на меня так посмотрели два серых глаза.

— А что нет? Ты вот много девушек программеров знаешь? Или тех, кто занимается высшей математикой? И даже не столько в школах, сколько в вузах. Это сейчас пошло, а до этого — чисто мужская сфера.

— Я вообще как-то обошел стороной эту область, — хмыкнул Егор. — То есть ты была синим чулком и зубрилкой? Никаких дискотек и мальчиков.

— Ничего подобного, в том смысле, что я общалась с мальчиками, и они общались со мной, и на дискотеки я ходила. Да, я довольно много читала, и история мне нравилась. Русский у меня чуть прихрамывал, но только потому, что он сам по себе антиязык. И я не была зубрилой, как многие мои одноклассники. У некоторых мозг так устроен, что они запоминают сам пример, но не понимают сути, и когда ты меняешь одну переменную на другую, они впадают в ступор. Я училась понимать именно суть. Я даже историю так учила, как причину и следствие, пытаясь делать логические выводы, зная несколько факторов влияющих на дальнейшее событие. Единственное, что я не любила, это культурную часть, точнее как, не то чтобы не любила, искусство вещь особая, там есть те, кто смотрит вперед на два хода, а спустя определенный период времени ты опять находишь смутное время уже в период золотого века. Людям искусства не свойственна логика, им свойственна интуиция, и переосмысление, и особая подача, которая, несмотря на то, что писать роман ты можешь о средневековье, отразит он современные проблемы гораздо лучше. И, вообще, если говорить о школе, я полагаю, пользовалась там такой же популярностью как, наверное, и ты! — победно сверкнула я глазами.

— А с чего ты взяла, что я пользовался в школе популярностью? — засмеялся Егор.

— Ну… Я так думаю. Да я уверена!

Егор, все еще посмеиваясь, покачал головой.

— В школе я вечно ходил с синяками и разбитой губой класса до девятого. Потому что боксом занимался. И на меня мало внимания обращали девочки. В основном директор и завуч. Еще и потому, что учился я не очень. Математику я не любил, а то, что мне было интересно, у нас преподавали в урезанном варианте.

— А что тебе было интересно?

— Физ-ра!

— Да ну ладно…

— Серьезно, аттестат, правда, я получил без троек, — по его лицу скользнула тень.

— А Артем?

— Артем был отличником.

— А в десятом, дай угадаю, вы… ты пришел, и все девчонки такие: «О, Егор»!

— Ну, где-то так да, — самодовольно улыбнулся мужчина. — Списывать мне давала самая симпатичная девочка в классе, которая мне очень нравилась.

— А как же Артем, он же отличник?!

— Это моветон у младшего брата списывать. А ты со мной в одной школе не училась. Вот и приходилось выкручиваться.

Не выйдет, милый, не соскочишь!

— И встречался, небось, с той, которая списывать давала? — ухмыльнулась я.

— Возможно, — опасливо покосился на меня Егор.

— А Артем?

— Артем… Да я как-то не следил за его любовными похождениями. Он стал меняться после девятого, ведь уже тогда он точно знал, что хочет музыкой заниматься. У него и внешность стала меняться. В том смысле, что он мог волосы покрасить, мог бороду отпустить, там много экспериментов было.