Подруга моя классом позже попала под его чары, но, помнится, ненадолго.

— А Верку Стриганкову помнишь? Она же все-таки его охомутала. Они вместе стали жить практически сразу после школы. Вместе в Мед поступили. Ее папа помог. Только смазливое личико Сережи никуда не делось. А тут институт, дамская кавалерия в полной боевой готовности. Короче, мне Инга потом рассказывала, что Верка ему такие истерики закатывала, даже в драку лезла! Телефон его пискнет, она уже рядом, скандалы и крики такие были, что соседи ментов вызывать запарились. Сереге поначалу это льстило, она ведь тоже не серая мышь. Да, и отец у нее — местная шишка в ГИБДД. И тут такая «любофф». Только в итоге не выдержал, бежал быстрее ветра. Потом, правда, вернулся. Сейчас уютно и сытно живет. Я фотки видела на Ингиной страничке, у него такая харя, что в кадр еле влезает! Симпатичные мужики — большие проблемы!

— Причем тут красивые мужики, если она сама себе и ему мозг вынесла? И совсем не обязательно, чтобы он ей изменял. Алекса своего вспомни.

Подруга фыркнула.

— Тому вообще ничего не нужно было, кроме компьютера и гантелей. Но Сережка, он такой… Ему восторженные взгляды и томные вздохи нужны были, как воздух. Такие безгрешными не бывают.

— Тебе надо было на семейного психолога идти, а не на маркетолога, — спрятала я улыбку, отхлебнув «варева», которым щедро поделилась подруга.

— Нет! Ну, правда. Вокруг таких мужиков всегда ажиотаж. Вот и привыкают гады к ощущению, что они — пуп земли! Тот же Сережка в одиннадцатом классе был самовлюбленным засранцем.

— Но ты с ним все равно мутила… — не смогла не подколоть я подругу.

— Ага, целый месяц кошмара! — закатила глаза Аня. — Ни дня без самолюбования.

— А надо было тобой! — хохотнула я. — Ну, люди разные.

— Люди разные, а красивые мужики одинаковые. А ведь жизнь их обламывает так же, как и остальных! А может еще и по более…

— Самсонова вроде не обломала, — напомнила я.

— Обломала еще как! Верка, Инга рассказывала, устала быть мужу телохранителем от девиц, и сама в загул ушла, — скривилась Аня. — Выпнет, и все дела. А что он из себя представляет без внешности, от которой при таком чревоугодии мало что осталось? Ничего. Работы нормальной нет, жилья своего нет. И перспектив никаких. Вот и терпит.

— Мда, грустно. А что касается работы, Ань, ему двадцать семь! Не рановато ты на нем клеймо ставишь?

— Мужики нормальные как-то сразу себя проявляют. А уж если ему так подфартило с тестем, вообще грех не воспользоваться! А он что? Ни-че-го.

— Смотрю, обида за то, что вы разбежались по его инициативе, до сих пор не прошла, — улыбнулась я. — А вообще! У врачей все дольше вроде. Ординатура, интернатура. Может, он станет великим хирургом. В школе он вроде не тупил.

— Ну, может быть, — пожала плечами Аня, — спорить не буду. Но вряд ли. Я вредная, да?!

Подруга усердно равняла всех под установленную Костей планку. И планка была такова, что если мужик — не Костя, то он… В общем, вы поняли.

Не получалось у нее отпустить москвича. Она сама от этого страдала, но поделать ничего не могла. Создав кучу левых аккаунтов в соцсетях, подруга частенько заглядывала на страницу супруги Константина, где фотки, на которых мальчишки висели на папе, и папа не выглядел несчастным, выкладывались с завидной регулярностью. Это Ане было необходимо, как наркотик. Хотя улучшения наблюдались. Раньше она заходила на страничку жены Кости каждый час, сейчас раз в день. Оставалось надеяться, что девушка переживет тяжелый период и не озлобится на весь мужской род. Хотя за ее не особо долгую жизнь уже было достаточно оснований, пусть из-за собственного глупого сердца, податься в мужененавистницы.

Я, разумеется, рассказала подруге о том, что встретила Егора в полиции, в красках обрисовала сцену с красавицей, которая больше походила на театральную постановку или сцену из сериала, которыми засматриваются бабушка с мамой, да и Анька не брезгует.

— А Егор этот и правда такой красивый? — сделала круглые глаза Аня.

Хороший вопрос. Практически всё в жизни субъективно (кроме законов физики), и зависит от вкусов и предпочтений, среды обитания и воспитания. Кто-то млеет от внешности Джулии Робертс, а кто-то считает, что краше на местном рынке видел.

Но братья Зиновьевы были, как бы лучше выразиться, в принципе объективно красивы, то есть большинство жителей хотя бы нашего города назвали бы их таковыми.

Забавно было смотреть со стороны на то, как реагируют на Егора люди. Те же девушки в полиции, их взгляды тянулись к нему, замирали дольше положенного. Пожалуй, Верке можно посочувствовать, потому что быть Цербером для собственного мужа — это разве нормальная семейная жизнь? Хотя, представить, как можно в порыве ревности колошматить посуду и прочую утварь, мне было сложно.

Женщина, принявшая Егора за его погибшего брата, тоже глаз с него не сводила. И в этих глазах было столько удивления и радости… в первый момент (понятно, впрочем, почему). А уж чем вся эта история закончилась, я досматривать не стала. И причиной тому вовсе не правильное воспитание, а необходимость исполнять свои трудовые обязанности.

А уж пока я ехала до работы, успела сменить цвет лица с бледного на пунцовый раз сто. Меня сильно коробило от мысли, что женщина Артема наверняка поинтересуется у Егора, кто я, и когда узнает, что Виктория Алексеевна — просто свидетель, посторонний человек… Просто никто. Что подумает? Что я сталкер господ Зиновьевых? Хотя о чем это я? Вряд ли она меня запомнила в ресторане.

И почему для меня это так важно?

'Тьфу, пропасть' — глаголила мартышка из басни Крылова.

Черт меня дернул поехать в ментовку!

Будучи не в себе, я косячила весь оставшийся рабочий день, да так, что Миша и Антон на меня 'навопили', я не обиделась на двух подрагивающих от злости мужиков, пообещав все исправить.

А на вопрос подруги, красив ли Егор, я лишь пожала плечами. Зеркало однобоко, оно характер не отражает, а в нем у господина Зиновьева основная загвоздка. Для меня же его характер теперь неотделим от облика. Хотя надо отдать Егору Михайловичу должное, из трех наших встреч, две последние он был паинькой.

***

Пятница выдалась спокойной.

Аня собиралась на мюзикл по роману Булгакова, «заглянувший» к нам из Питера, хотя, судя по отзывам, от романа там не так много и осталось, ибо влюбленный в Маргариту Воланд — это ни разу не канон! Посему я не стала тратить огромные деньги на то, что полностью противоречит моему взгляду на великое произведение. И на образ Великой силы! И решила остаться дома.

Продукты у меня закончились, но в жуткую погоду в магазин (хоть он и через дорогу) было лень тащиться. И я решила, что ограблю Аню, с ее согласия, разумеется.

Подруга уехала, а я расположилась на диване в своей комнате с бокальчиком красного сухого и подтаявшим мороженым, наслаждаясь наступившими выходными, совершенно не расположенная к приему гостей. Но они после ухода подруги как с цепи сорвались.

Первой прибежала Яся. Она снимала квартирку рядом с нами, вместе со своим гражданским мужем. Ей было около тридцати, в комплекте имелся веселый нрав, очень громкий голос и постоянно бронзовая от загара кожа. Солярий ею посещался с такой же регулярностью, что и туалет. Муж пытался с этим бороться, втолковывал ей, что это опасно. Но не помогало.

Мы сдружились с парой на почве противостояния соседке напротив. Бабульке категорически не нравились арендаторы, и она всячески пакостила, вплоть до вызова полиции первое время. Мужу Яси досталось больше всех. Ибо он, по воплям соседки, идентифицировался стражами порядка, как нерадивый домушник. После второго приезда менты просекли бабушкин умысел, и больше на звонки соседки из десятой квартиры не реагировали в принципе. Так что, если вдруг кто-то и правда решит ее обидеть, помощь придет только от тех, кого она так яростно проклинала, и возможно от пожарных...

В квартире Яси, как оказалось, сломался смеситель в ванной, как всегда вовремя, ибо женщина решила подправить цвет своих платиновых кудрей.